— Есть, сэр, — отчеканил Алекс.
Фермин дождался его в приемной и проводил к движущейся дорожке, которая вела на восток, в расположение базы. У Алекса слегка кружилась голова, словно он слишком много времени провел при недостатке кислорода. Флот всегда представлялся ему неизменным. Постоянным. Могли измениться его отношения с флотом. Он улетал, он уходил, но все это были перемены в нем. Его смертная жизнь была хрупкой и непостоянной. Мысль, что хрупок сам флот, что правительство Марса может пошатнуться или рухнуть, была неправдоподобна, как мысль о погасшем Солнце. Если ненадежен флот, что же тогда прочно?
Как видно, ничего.
Нора Каарло Гендерсона–Чарльза оказалась одной из сотен таких же простых спартанских квартир. От других оливкового цвета дверей эта отличалась только номером. В ящике для зелени была лишь сухая почва. Алекс позвонил. Потом постучал, и дверь подалась под кулаком. Кто–то тихо и сердито бормотал. Нет, не человек — шумел включенный на режим интенсивной очистки воздушный фильтр. Слабо потянуло порохом и, кажется, ржавчиной.
Труп на кухонном столе был одет в форменный джемпер. Кровь собралась лужей под стулом, забрызгала стену и потолок. Пистолет остался в бессильно повисшей руке. Алекс захлебнулся смешком недоверчивого отчаяния. Потом он достал ручной терминал и вызвал военную полицию.
***
— И что дальше? — спросила Бобби.
— А как ты думаешь? Прибыла полиция.
Вестибюль отеля был отделан багрянцем и золотом. Рядом с кушеткой журчал и булькал изливающийся из стены фонтанчик, создававший подобие уединения вдвоем. Алекс посасывал джин с тоником, алкоголь чуть щипал ему язык. Бобби прижимала кулак к губам и морщилась. С учетом того, что совсем недавно ее пытали и чуть не убили, она выглядела неплохо, но слишком хрупкой для прежней Бобби. О пулевом ранении напоминала небольшая выпуклость повязки на левом боку — и только.
— Тебя допрашивали, — почти без вопросительной интонации сказала она.
— Часов восемь. Однако Дуарте обеспечил мне прочное алиби, потому я и на свободе.
— Хоть что–то. А твой друг? Фермин?
— Кажется, его терминал отключен от сети. Не знаю, убийца ли он, или убит, или… Что угодно может быть. Ничего я не знаю. — Алекс сделал еще глоток, побольше. — Сыщик из меня никакой.
— Из меня немногим лучше, — вздохнула Бобби. — Только и умею, что трясти деревья и смотреть, что с них надает. Пока я уверена в одном: что–то происходит.
— И такое, что за это убивают, — дополнил Алекс.
— А раз следствием занялась военная полиция, материалы закопают, как ядерные отходы. Я больше ни черта не смогу сделать.
— Игра в сыщика–любителя, похоже, кончается, — согласился Алекс. — То есть я бы мог еще поспрашивать…
— Ты уже сделал более чем достаточно, — возразила Бобби. — Зря я вообще тебя втянула. Просто не хотелось бы разочаровывать старушку.
— Это я понимаю. Да и мне хотелось бы понять, что происходит.
— Мне тоже.
Алекс допил джин, льдинки звякнули о зубы. В животе расходилось приятное тепло. Он поднял глаза па Бобби и встретил ее взгляд.
— Знаешь, — медленно проговорил он, — если здесь все закроют, это не значит, что все закроют везде.
Бобби заморгала. Пожала плечами, но глаза у нее блеснули.
— Ты про тот захудалый астероид, о котором спрашивал Холден?
— У тебя есть корабль. Здесь нам делать нечего, — сказал Алекс. — Но кое–что мы, кажется, еще можем.
— К тому же, если в нас будут стрелять и там, мы увидим стрелка издали, — радостно оживилась Бобби — если только Алексу, вдохновленному алкоголем и перспективой снова оказаться в пилотском кресле, не почудилась эта радость.
— Слетаем, — сказал он. — Посмотрим. Может, там и нет ничего.
Глава 18
Холден
Строительная сфера Тихо сверкала вокруг ярче звезд. Корабли в разной степени обнаженности висели на опорах — был среди них и «Росинант». Другие ожидали допуска на вылет в центре сферы. Светлячками вспыхивали искры сварочных аппаратов и белые облачка маневровых двигателей. Что до звуков, Холден слышал лишь собственное дыхание, а чуял только стерильный воздух из баллона. На рукаве грязного серо–зеленого скафандра было нацарапано: «СБ ТИХО». А в руке у него была винтовка из оружейного шкафчика Фреда.
Служба безопасности была поднята по тревоге, Драммер и ее людям приказали следить даже друг за другом, исходя из предположения — Холден болезненно ощущал, что это не более чем предположение, — что диссиденты уступают в числе тем, кто остался верным Фреду. Выбираясь из шлюза, Холден включил систему предупреждения. Она высветила больше тысячи вероятных позиций снайпера, и он ее отключил.
Фред плыл впереди в ярко–желтом спасательном мехе. Его двигатель напоминал огромную рогатку, пристегнутую к плечам позади ранца. Левый ее рог выбросил клуб пара, и Фред изящно сдвинулся вправо. В этот момент мозг Холдена воспринимал собранные у склада грузовые контейнеры как расположенные внизу. Словно они с Фредом погружались на дно безвоздушного океана. Потом восприятие переключилось, и теперь он всплывал к ним ногами вперед. Холден ввел в систему скафандра новые приоритеты, и один контейнер высветился на дисплее зеленым. Цель. Тюрьма или могила Моники Стюарт.
«Ты там как?» — спросил ему в ухо Фред.
Справляюсь, — отозвался Холден, но тут же досадливо скривился и включил микрофон. — Я справляюсь, хоть и не привык к скафандрам вроде этого. Все управление чуть–чуть не такое.
«Зато спасет, если в нас начнут стрелять».
— Спасет, если стрелки не слишком умелые.
«Будем надеяться, что неумелые, — сказал Фред. — Приготовься, я подхожу».
Холден, когда они определили контейнер, ожидал, что за ним тут же пошлют мех, затащат в док и вскроют. Фреду пришлось напомнить ему о возможных ловушках. Система этого передвижного склада помечала его как ожидающий отгрузки, но данные о том, какой корабль должен его забрать, были стерты. Картинка с видеорекордера Моники показывала только загрузочную дверь. Вполне могло оказаться, что она сидит на канистрах с ацетиленом и кислородом, подключенных к той же цепи, что причальные захваты. Замок герметизированной двери тоже мог быть соединен со спусковым крючком. Фред счел наименее рискованным прорезать в двери отверстие и послать кого–нибудь оценить обстановку. А доверить это дело он мог только Холдену.
Фред остановился перед дверью контейнера–склада, массивные лапы меха протянулись к нему за спину и сняли ранец со снаряжением. Старик справился так ловко и быстро, будто всю жизнь только этим и занимался. Он распаковал аварийный шлюз из тонкого пластика, одноразовый резак, два скафандра, сигнальный маячок и маленькую герметичную аптечку. Все это повисло вокруг него в вакууме, словно на невидимых крючках. Холден, немало лет буксировавший льдины, оценил, как мал дрейф каждого предмета.
«Пожелай мне удачи», — попросил Фред.
— Не взорвись там, — посоветовал Холден.
Микрофон Фреда оборвал его смешок, а лапы меха задвигались с проворством и точностью хирурга. Расцвел огонек резака. За огненным лезвием двигался инжектор, прорезь в металле тут же герметизировалась пеной, чтобы не выпускать воздух. Холден установил связь с лабораторией и перевел на свой экран изображение от Моники. На нем горела яркая звездочка.
— Есть подтверждение, — сказал он Фреду. — Контейнер тот самый.
«Вижу», — ответил Фред, заканчивая разрез.
Разгладив пластик шлюза над вырезанным участком, он приклеил его к поверхности и открыл наружную молнию.
— Твоя очередь.
Холден продвинулся вперед. Фред выставил трехпалую металлическую клешню, которой Холден отдал винтовку, получив взамен аптечку и спасательный скафандр.
«При малейшем подозрении отступай, — велел Фред. — Тогда применим серьезную технику».
— Я только суну нос, — пообещал Холден.
«Это ты умеешь!» — Под таким углом улыбка Фреда была не видна, по слышалась в голосе.
Холден затянул за собой наружное полотнище шлюза и открыл внутреннее. По краям метрового квадратного разреза на черном опаленном металле светлела пена герметика. Холден уперся подошвой одной ноги в дверь в стороне от прореза, подключил магнитные присоски и ударил другой ногой. Пена треснула, заплата уплыла внутрь контейнера. Из отверстия пролился тусклый маслянистый свет.
Моника Стюарт лежала, пристегнутая к койке–амортизатору. Открытые глаза остекленели, рот безвольно обмяк. На щеке виднелся разрез, стянутый черными скобками. От дешевого автодоктора па стене поводком тянулась к горлу трубка. Больше внутри, кажется, ничего было. Во всяком случае, надписей «Осторожно, взрывчатые вещества!» Холден не заметил.
Когда он дотянулся до края амортизатора, койка под его рукой провернулась на шарнирах, и он встретился взглядом с глазами Моники. Кажется, в них мелькнуло подобие чувства: растерянности и, может быть, облегчения. Холден бережно вытянул иглу из шеи. Шарики прозрачной жидкости сорвались с отверстия и заплясали в воздухе. Вскрыв аварийную аптечку, Холден пристегнул ее к предплечью раненой. Через пятьдесят долгих секунд прибор сообщил, что состояние угнетенное, но стабильное, и запросил указаний.
«Как там дела?» — спросил Фред.
На сей раз Холден не забыл включить микрофон.
— Нашел ее.
***
Через три часа они находились в медотсеке станции Тихо. Снаружи крепко запертого помещения дежурили четверо охранников, а все сетевые подключения были физически отключены. Еще три кровати пустовали — пациентов, если таковые здесь ранее находились, перевели в другие палаты. Комплекс мероприятий по реабилитации раненой и защите свидетеля. Холдену оставалось только гадать, понимает ли Моника, сколько в этих мерах безопасности обычного театра.
— Было не слишком весело, — сказала Моника.
— Понимаю, — кивнул Холден, — тяжело тебе пришлось.
— Да уж. — Она растягивала слова, словно пьяная, но взгляд уже стал острым и сосредоточенным, как прежде.
Стоявший в ногах кровати Фред скрестил руки.
— Простите, Моника, но я должен задать вам несколько вопросов.
Улыбка отразилась в ее глазах.
— Раньше вопросы бы задавала я.
— Да, а я бы на них не отвечал. Надеюсь, вы ответите.
Она глубоко вздохнула.
— Хорошо, спрашивайте.
— Давайте начнем с того, как вы попали в контейнер, — предложил Фред.
Она неловко, через боль, пожала плечами.
— Мало что могу рассказать. Я была у себя. Дверь открылась. Вошли двое. Я послала сигнал тревоги службе безопасности, потом вопила и пыталась убежать. Но мне прыснули чем–то в лицо, и я вырубилась.
— Дверь открылась, — повторил Фред. — Вы не открывали?
— Нет.
Лицо Фреда не дрогнуло, но Холдену показалось, что на плечи ему легла еще большая тяжесть.
— Продолжайте.
— Я пришла в себя, когда меня переваливали в амортизатор. Особо пошевелиться мне не дали, — рассказывала Моника, — но я умудрилась включить камеру.
— Они при вас разговаривали?
— Да, — сказала она. — Они астеры. Вас ведь это интересует?
— В первую очередь. Что они говорили, не помните?
— Называли меня нехорошими словами, — сообщила Моника. — Еще говорили что–то про спусковой механизм. Я мало что разбирала.
— Астерский диалект часто неразборчив.
— А я была оглушена ударом и наркотиком, — жестко напомнила Моника.
Фред примирительно вскинул руки.
— Не хотел вас обидеть. У вас не осталось в памяти никаких подробностей?..
— Все это из–за пропадающих кораблей колонистов, так?
— Утверждать преждевременно, — остановил ее Фред и неохотно добавил: — Но допустить, безусловно, можно.
— Значит, работа АВП. Только вы ничего не знаете.
— В данный момент я не готов ни подтвердить этого, ни опровергнуть.
— Тогда и я тоже, — отрезала Моника, скрестив руки на груди.
— Эй–эй! — вмешался Холден. — Вы это бросьте! Вы на одной стороне, не забыли?
— При определенных условиях, — поправила Моника.
Фред сжал зубы.
— Мы спасли вам жизнь.
— Спасибо, — бросила Моника и принялась перечислять: — Я участвую в расследовании. В полной мере. Эксклюзивные интервью с вами обоими. Я выложу все, что знаю о кораблях
— и похищении. Даже то, чего не сказала Холдену. И честно предупрежу, прежде чем все это публиковать.
— Минутку, — встрепенулся Холден. — Так ты мне не все сказала?
— Одобрение материала до его выхода в эфир, — потребовал Фред.
— Не надейтесь, — фыркнула Моника. — А я вам нужна.
— Одобрение только того, что касается систем безопасности, — уступил Фред, — за две недели до публикации.
В ее глазах появился голодный блеск. Холден, побывавший с Моникой за Кольцом, летавший с ней не одну неделю, считал, что хорошо знает репортершу, но такая беспощадная алчность его удивила — а Фреда только позабавила.
— Одна неделя до публикации и полная открытость в пределах разумного. — Моника уставила палец на Фреда. — Я поверю вам на слово.
Фред с тонкой невеселой улыбкой покосился на Холдена.
— Ну что ж, теперь у меня два человека, наверняка не работающих на другую сторону.
***
Чего Холден не знал — нет, не так, знал, но не оценил, — так это количества проходящих сквозь кольца кораблей и разбросанности новых планет. В полном списке Моники числилось более пятисот отслеженных переходов. Многие корабли были еще меньше «Росинанта» и держались группами, предъявляя права на новые неизвестные миры или присоединяясь к недавно основанным поселениям на каких–нибудь «Парижах», «Ныо–Марсах» или «Фирдоуси». Другие были побольше — настоящие колонизаторские суда, обеспеченные не хуже тех, что несколько поколений назад доставляли человечество к Луне, Марсу, спутникам Юпитера.
Первый из пропавших назывался «Сигюн» — переоборудованный водовоз не многим новее «Кентербери». За ним исчез «Просторы Шотландии» — крошечный межастероидный прыгун, который пришлось выпотрошить, чтобы освободить место для эпштейновского двигателя втрое мощнее, чем могло понадобиться кораблику такого размера. «Рабиа Балхи», которую Холден уже видел, была лучше других подготовлена к переходу, но оказалась не первой и не последней из пропавших. Перебирая названия, Холден записывал типы и профили исчезнувших кораблей для передачи Алексу. «Пау Кант» мог быть любым из них.
В исчезновениях прослеживалась еще одна закономерность. Все они приходились на периоды самого плотного движения, когда внимание станции «Медина» распределялось между пятью или шестью кораблями. А после перехода исчезнувшего корабля — что тоже было любопытно — Кольцо выдавало не всплеск излучения, а внезапное изменение в фоновом уровне. При других переходах такого как будто не наблюдалось. Моника видела в этом доказательство жуткой и непостижимой деятельности чужой техники. Холдену с учетом всего, что удалось узнать, это представлялось, скорее, глюком на месте подчищенных данных. Вроде «потери» контейнера, в котором вывезли Монику или бесследного исчезновения похитителей в мужской уборной. Вероятно, кто–то пытался скрыть возвращение «пропавших» кораблей из–за Кольца. Если такой же сбой выдавали датчики колец, ведущих в родную систему человечества…
— Холден?
Помещение, принадлежащее службе безопасности, сейчас пустовало. Фред освободил его специально для Холдена, превратив в центр закрытого расследования с целью установить объем инфильтрации. Безопасники не обрадовались изгнанию из собственных кабинетов, но возмущаться никто не стал. По крайней мерс вслух.
Фред стоял под арочной дверью в комнату для допросов. Он был в отлично скроенном штатском костюме. Седая щетина словно припорошила ему щеки и подбородок, а желтые, как старая слоновая кость, белки глаз покраснели от усталости. Впрочем, держался он, как всегда, прямо и с такой твердостью, о какую рискуешь расшибить лоб.
— Есть новости? — спросил его Холден.
— Я побеседовал с очень старым знакомым. Ужасно неудобны эти разговоры с запаздыванием сигнала, зато… Теперь я лучше представляю, что искать. По крайней мере, с чего начать.