Но я знала, что вру, когда договорила. Было ли это из-за снов, страха в глазах Бренны или реакции Ребекки — нашей основы — на это место, я не знала. Но мы узнаем.
* * *
План на следующие пару дней был простым на вид. Мы начнем завтра снимать историка, получим экскурсию по всему зданию. Потом, в зависимости от того, что мы увидим на этажах, выделим ли какие-то места, мы сосредоточим усилия там. Ребекка хотела, чтобы все уголки были рассмотрены, от двора до крыши, откуда прилетели самолетики, и чтобы самые подозрительные места получили больше внимания.
Мы вернулись в почти пустую школу, убрали покупки, и планы изменились. Как всегда, из-за Декса.
Пока Дейвенпорт прощалась, она упомянула, что Карл, охранник, будет последним в здании, закроет его через пару часов. К Ребекке вернулась клаустрофобия, и она обрадовалась, узнав, что черный ход в конце первого этажа открывается изнутри.
— Помните, самим идти наверх опасно. Камеры на первом этаже включаются от датчика движения, — сказала Дейвенпорт, собираясь выйти за двери. Она пронзила взглядом Декса, который не дрогнул. — Имейте это в виду. Конечно, пока вы будете в своих комнатах, комнате отдыха и туалетах это не будет проблемой, — закончила она, глядя на стену за нами.
Мы обернулись и увидели крохотную камеру над главной лестницей, ведущей наверх. Они следили. Нам не нужно было слышать, чтобы понять, что нас не ждут нигде, кроме первого этажа.
И мне не нужно было смотреть на Декса, чтобы знать, что он думает. Я ощущала это. Он уже придумывал, как обойти ту камеру. Дейвенпорт села в Лексус и уехала в темнеющий туман, и он повернулся к нам и сказал:
— Есть другой путь наверх.
Он хитро улыбнулся, ямочки появились на щеках со щетиной. Он пошел к комнатам медсестер. Я посмотрела на Ребекку и вздохнула. Та пожала плечами, ожидая подобного.
— И какой план? — спросила Ребекка, мы пришли за ним в свою новую спальню.
Он сел на край моей кровати, чуть не подняв ее своим весом, и опасно посмотрел на нас. Декс в таком режиме потрясал. Он был заразителен, хотя идеи были ужасными.
— Я так понимаю, охранник Карл будет тут еще два часа. Я скажу ему, что, пока он здесь, мы поснимаем первый этаж. Та камера с датчиком все равно активируется. А потом он уйдет, и мы уйдем в комнату отдыха, я сделаю пасту с сыром и сосисками, и мы выпьем пронесенное тайком пиво, расслабимся. И в темноте, когда Карл уже будет далеко, мы возьмем камеры и пойдем наверх.
— Тайным ходом, о котором ты знаешь? — повторила скептически Ребекка.
Он потер подбородок.
— Да. Один лифт в здании больше не работает. Я видел его за туалетами. Он заколочен, давно отключен от электричества.
Я прижала ладони к лицу.
— Только не говори, что мы полезем через шахту лифта, я против.
— Спокойно, малыш, — сказал он. — Это не «Скорость», — я смотрела на него, чтобы он не стал снова изображать Киану. Он не стал. — Это был бы единственный путь наверх. Но я, как и Бекс, провел исследования и знаю еще один путь. Его нужно поискать, но он там.
— Погоди, — перебила я. — Пока я не узнала о пути, что ты предлагаешь? Подняться и снимать? Самим? Втроем? Допустим, нас не заметит камера, и персонал не знает о запрете… но она увидит материал. Она узнает, что мы были там одни.
— И? — Декс смотрел на меня, как на безумную. — Когда эпизод выйдет, мы уже будем в Сиэтле, а она тут, в своей жуткой школе. Никакого вреда.
Ага. Мне не нравилось жечь мосты, но он был прав. Мы не проникали на запретную зону, нас уже пригласили остаться.
— И какой путь? — с опаской спросила я.
Декс пошевелил губами, глядя на Ребекку. Она смотрела на него пару мгновений, а потом застонала.
— Ох, похоже, я знаю, о чем ты.
— Именно, — сказал он. — Надеюсь, тел там нет, — он увидел мой растерянный вид. — Желоб для тел.
— Что? — спросила я.
— Почти во всех санаториях есть желоб для тел. Так тела из морга или вскрытия выносят из здания. Подумай… в больнице было не меньше пяти сотен смертельно больных пациентов сразу. Тысячи умирали здесь. Как вселить в людей надежду выжить, если при них возить каждый день мертвые тела?
Ох, все было больше, чем я подумала. Обычно, когда мы снимали, умерших было один или два человека. Только пару раз там была группа людей. На острове Дарси их было около пятидесяти. Но тысячи детей, умерших здесь, в этом здании. Тысячи. Это сильно отличалось от одного призрака. Это не просто тревоги из-за Элиота, Шоны или пары медсестер-самоубийц. Тут были мертвые на мертвых.
— Перри? — сказал Декс. — Если не хочешь идти, можешь остаться.
Я чуть не рассмеялась.
— Остаться? Одной в комнате? И что делать? Вязать вам носки?
— Будет не так страшно, — сказала Ребекка. Я хотела ударить ее. Она никогда не боялась, что она знала? И она не была права. Да, оставаться в комнате было лучше, чем идти на другие этажи, но одиночество было проблемой. Я луже буду смотреть на кровь рядом с кем-то, чем слышать детский смех одна.
— Ничего, — твердо сказала я. — И где этот желоб?
— Думаю, на этом этаже должен быть доступ, раз тут обитали медсестры. Нам нужно проверить все двери и обнаружить победителя.
Они не были победителями.
— И этот желоб…
— Если я прав, — сказал Декс, — это туннель со склоном. Лестница с одной стороны и скат с другой, чтобы катить носилки.
— Ты понимаешь, что я лучше пройду под камерой Дейвенпорт и разберусь с последствиями завтра? — сказала я.
— И где же веселье?
И мы решили следовать плану Декса. Пока Карл — тихий мужчина с торчащими волосами из ушей — вытирал пол в коридоре, мы начали снимать первый этаж. Ребекка управляла светом, пока Декс снимал, и я старалась выглядеть испуганно и красиво в кадре. Раз Карл порой поглядывал на нас, получалось у меня не очень.
У меня кончились идеи для рассказа, и мы сняли классы, пытаясь найти холодные точки или необъяснимый ветер, но ничего не было. Мы сделали вид, что закончили и ушли ужинать блюдом Декса. Карл забрался в старую машину и уехал в ночь, оставив нас одних.
— Итак, — сказала я, делая глоток теплого пива, — мы остались втроем.
Изоляция окутала меня холодными руками. Туман снаружи поднялся, но солнце село, и небо было цвета синяка, темнело с каждой минутой. Хотя свет в комнате и коридоре горел, было адски темно. Было слышно только гул холодильника и звон наших вилок о тарелки. Остальное было ужасно тихим. Тишина словно была живой.
Ребекка укуталась в свой кружевной кардиган.
— Если я признаюсь, что ситуация не из приятных, вы будете смеяться надо мной?
Декс сделал глоток пива и спросил:
— Хочешь, чтобы я посмеялся над тобой? Я всегда готов.
Она хмуро посмотрела на него.
— Вот, я признаюсь, что боюсь, а ты издеваешься.
— Не слушай его, — сказала я. — Я не буду смеяться. Место словно живое. И если прислушаться, будто дышат стены.
— Перри, — возмутилась она, пронзая меня взглядом. — Я не хочу это представлять.
Точно. Хотя комната была обставлена со вкусом, напоминая приемную офиса, а не комнату для персонала, в воздухе было то, что напоминало, что ты в милях над морем, на берегу Орегона, заперт в санатории, где умерли тысячи людей, и тут нужно провести ночь, надеясь снять одного из призраков из слухов. Мне снова захотелось бежать. Наверное, механизм борьбы во мне периодически выключался.
Я взглянула на Декса, тот вел себя нормально, глаза горели в предвкушении ночи.
— Сколько ты пронес пива? Мне может понадобиться еще, — сказала я.
— Я буду чай, — Ребекка подвинула тарелку к нам. — Я больше не могу есть.
— Опять плохо? — спросила я и склонилась, чтобы увидеть ее лицо. Она была уставшей, кожа от света казалась голубоватой, как у вампира, с ее темными волосами и бровями.
— Чай все исправит, — сказала она и поставила чайник. Декс вытащил еще бутылку из холодильника и вручил мне.
Вскоре он принялся убирать, сказав нам готовиться. Мне нужно было выглядеть как можно привлекательнее, но в зеленоватом свете ночного видения это было напрасными усилиями. Я стянула волосы в хвост, добавила пудры на нос и подводки векам, но джинсы и толстовка остались. Я была готова, насколько могла.
Декс взял маленькую камеру, Ребекка — лампу, а я — себя, и мы пошли в коридор. Мне тут же стало страшно. Коридор был темным в стороне классов. Наше крыло слабо озаряли лампы, придавая романтику. Наверное, все было настроено по часам.
— Есть ли сверху электричество? — спросила я, мы шли по коридору административного крыла. Декс и Ребекка заглядывали во все двери по пути.
— Вряд ли, — сказала Ребекка. Она шла вдоль стены, скользя пальцами по белым узорам. — В этом нет смысла, если теми этажами не пользуются. Кстати, мы не знаем, в каком состоянии этот туннель, тем более этажи сверху. А если туда не пускают не просто так?
— Расслабься, — Декс направил камеру на нас. — Пока мы идем на второй этаж. Оглядимся, и если что-то будет опасным на вид, мы уйдем.
Я нервно облизнула губы. Если придется возвращаться в спешке, я буду бежать через две ступеньки сразу.
Зданию добавляло зловещего вида в темноте расположение этажей. Главный зал, где была комната медсестер, кабинеты, комната отдыха, души были прямой линией. Если стоять посередине здания — где была лестница — и смотреть мимо кабинета Дейвенпорт, вдали мерещился конец. Но коридор резко заворачивал влево, и сверху здание точно напоминало крылья летучей мыши. Мы были почти у крыла, когда Декс удовлетворенно выдохнул.
— Что? — Ребекка посветила туда, куда он смотрел. В стене перед ним был силуэт двери, шире нормальной, и хотя там не было ручки или видимого способа открыть ее, это явно был некий вход.
Декс отдал мне камеру снимать, и пока я делала это, он вытащил из кармана штанов швейцарский нож. Я сделала вид, что не замечаю, как напряглись его руки, пока он вонзил нож в край двери и попытался открыть ее. После пары неудачных попыток, на которые мы с Ребеккой беспомощно смотрели, он нашел место и, надавив, приоткрыл дверь. Она издала стон, и по нам ударил холодный затхлый воздух. Он окутал меня и наполнил холодом.
— Ого, — я отпрянула на шаг, но помнила, что нужно снимать.
— Что там, Декс? — прошептала Ребекка.
Он вытащил фонарик из другого кармана, сунул в рот и открыл дверь до конца. Он схватился за край стены и сунул голову в холодную бездну. Я видела свет его фонарика, что покачивался на бетонных стенах, и мне хотелось оттащить его, словно что-то могло напасть из тьмы и забрать его.
Он вытащил фонарик изо рта и повернулся к нам.
— Похоже, мы нашли желоб, — сказал он, громкий стук раздался в туннеле, эхо разнеслось, и мое сердце забилось быстрее.
Он направил фонарь внутрь и озарил одинокий прыгающий мяч, что прокатился мимо и пропал во тьме.
— Твою мать! — завизжала я, голос застревал в горле. — Нет. Нет! Плохой!
— Блин, — выругался он, безумно светя на стены. — Вы это видели? Блин! — он помахал Ребекке. — Посвети туда.
Хотя сердце билось в горле, я смотрела, как Ребекка шагнула вперед и отдала ему лампу. В тусклом свете коридора она совсем не боялась.
— Ты же это видела? — спросила я, моля взглядом. — Скажи, что это не только мы с Дексом.
Она слабо улыбнулась.
— Ты про мяч? О, я видела. Не верю, что мы тут одни. И не в сверхъестественном смысле. Кто знает, кто там наверху играет с нами? — мой рот раскрылся от ее нежелания верить. Она кивнула на камеру и продолжила. — Кстати, надеюсь, ты это сняла.
Я-то сняла, хоть с дрожащей камерой и ругательствами. Но это было там. Как бы ни считала Ребекка, было хорошо снять такое. Это не было доказательством, но если это напугало нас с Дексом, напугает и зрителей.
Я оторвала взгляд от материала, Декс нетерпеливо смотрел на меня.
— Что? — спросила я.
— Ты хочешь идти или нет?
После того мяча ответом было «конечно, нет». Но Ребекка была уверена, что все подстроено, а жестокая часть меня хотела показать ей, что она не права. И скепсис делал все не таким страшным. Наверное. Но не в этот раз.
Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоить нервы из-за похода по длинному туннелю, где играл ребенок-призрак.
— Ты первый, — сказала я и, на всякий случай, добавила. — Ребекка, ты в конце.
Я думала, что Декс пошутит, но он был так отвлечен моментом, что даже не заметил.
Он указал фонарем на туннель, осторожно прошел в него, я держалась за его руку для равновесия. Войдя, он посмотрел на меня.
— Тут на фут или два ниже, чем ты стоишь. Немного сколько, так что осторожно. Я тебя поймаю.
Я не успела ничего сказать, он схватил меня за талию. Мой вес не смутил его силу, и он поднял меня и осторожно опустил рядом с собой.
— Спасибо, — сказала я, его сильные руки было всегда приятно ощущать на себе. Это почти отвлекло меня от ситуации, но не изменило того, что я стояла в давно забытом туннеле, через который увозили мертвые тела. Декс помог Ребекке забраться, а я осмотрелась. Тут было не больше пары футов в стороны, насколько хватало света. Ступени, на которых мы стояли, были из потертого бетона в сухих пятнах, и я надеялась, что это грязь и ржавчина. Рядом со ступенями был гладкий спуск для носилок. Стены были холодными и серыми, и я со странным облегчением увидела остатки граффити, кто-то оставил след, когда место было заброшенным. Если вандалы смогли, и я смогу.
Ребекка светила лампой, туннель тянулся вечность в обе стороны.
— Может, подпереть чем-нибудь дверь? — она тревожилась, и это меня испугало, а потом я вспомнила ее слова о клаустрофобии.
Декс осторожно забрал у меня камеру, а у Ребекки лампу. Он посмотрел на дверь.
— Она тяжелая и зацепляется за пол, видишь? — он указал на пол, где были следы двери. — Тут нет сквозняка. Все должно быть в порядке, — он посмотрел на меня, давая шанс уйти.
— Идем, — сказала я. — Не будем тратить всю ночь.
Он кивнул и направил камеру перед собой.
— Думаю, туннель идет по диагонали через все здание. Вершина должна быть над дальним углом западного крыла.
Я ощущала тьму по сторонам от нас, холод проникал под одежду. Я ткнула Декса в спину.
— Будем переживать об этом позже. Нам нужно на второй этаж, — я не забывала о мяче за нами, в конце желоба, и не было ясно, ушел ли за ним призрак.
Я не знала, что было хуже — пустота перед нами или тьма позади.
Хорошо, что я шла между ними, мы осторожно двигались по проходу. Все во мне пылало, глаза хотели смотреть под ноги, а не на то, что было перед Дексом и его камерой. Было слышно только наши шаги, их слабое эхо и наше дыхание.
— Все на месте? — прошептал Декс. Будто он не ощущал, как я держусь за его куртку сзади, как ребенок.
— Угу, — отозвалась я, во рту пересохло.
Мы ждали ответ Ребекки, но она молчала, хотя я ощущала ее дыхание за собой.
— Снова клаустрофобия? — спросила я. Она молчала, и я осмелилась обернуться.
Хоть я ощущала до этого ее дыхание, я едва ее видела. Она замерла посреди туннеля, в десяти футах, ее озаряли остатки света из коридора.
— Р-ребекка? — спросила я, голос дрожал. Я замерла и потянула Декса. Он тут же направил свет на нее.
— Ты в порядке? — спросил Декс. — Почему жутко себя ведешь?
— Шш, — тихо сказала она. — Я слушаю.
— Что? — прошептала я с мурашками на руках.
Она молчала, не двигаясь. Я слышала стук своего сердца, дыхание Декса и камеру, пока пыталась сосредоточиться.
Я уже хотела спросить, что мы слушаем, но тут уловила это.
Несколько нот музыки. Это был ксилофон, я на таком играла в детстве. Я подавила шумный выдох, пытаясь узнать мелодию. Ноты звучали, словно их приносил ветерок, и песню не было слышно целиком.
— Колыбельная, — тихо сказал Декс. Я скривилась от света в его руке, когда попыталась повернуться к нему. — Слушай.
Он был прав. Я уловила мотив, и после этого мне захотелось уйти отсюда. Мы прошли пятнадцать футов туннеля, а у меня уже не было сил.