Забава на миг задумалась и неуверенно произнесла:
– Он сказал, что ему нужно утолить жажду. Может, он в баре внизу?
– Генрих не пьёт, – возразила я и понимающе усмехнулась: – Но, кажется, я знаю, какую жажду ему необходимо утолить. Не завидую сегодня ведьмам без лицензии…
Забава подскочила.
– Он что, изменяет тебе?! – Она прижала руки к щекам, глаза русалки расширились. – Что же ты молчала? Я бы его ни за что не отпустила!
Я присела на краешек стола русалки и запустила руку в пузатую вазу, выуживая красную конфетку.
– Хотелось бы посмотреть, как ты пытаешься удержать инститора, – иронично хмыкнула я, шурша обёрткой, – в нос ударил приятный аромат барбарисок, – забросила леденец в рот и с удовольствием прищёлкнула языком, ощущая кисловатую сладость. – Русалка против охотника! Делайте ставки, господа…
– Злая ты, – обиделась Забава. – Я к тебе всей душой, а ты ко мне задницей!
Я не выдержала и расхохоталась:
– Вообще-то задница – это твоя сильная сторона!
Забава на мгновение замерла, её синие глаза маниакально сверкнули. Я подавилась конфетой: ох, зря я это…
– Полагаешь? – восторженно взвыла русалка. Она слегка набычилась и, не сводя с меня жадного взгляда, схватила себя за ягодицы. – А то мне вчера показалось, что они слегка обвисли… Давай покажу!
Нервно откашливалась и махала руками, проклиная слова, что вырвались у меня так не вовремя. Если срочно что-то не придумаю, чтобы остановить приступ эксгибиционизма русалки, то придётся только применять силу даймонии, да спасаться бегством. Забава, раскачиваясь, медленно приближалась, и по подбородку её уже потекла тонкая струйка слюны. И тут меня осенило:
– Кстати! А зачем тебе любовное зелье?
Подруга застыла так резко, словно её внезапно окатили ледяной водой: рот Забавы приоткрылся, а взгляд вдруг стал затравленным. Русалка одним прыжком отскочила к своему стулу и вжала голову в плечи.
– Так ты знаешь?! – истерично взвизгнула она. – Откуда?
Я нахмурилась: хорошо, что приступ быстро отступил, но с этим любовным зельем явно что-то нечисто.
– Знаю что?
Взгляд Забава забегал по комнате, руки заметно затряслись.
– Я… это… – бессвязно пробормотала русалка, как вдруг подскочила и быстро-быстро закивала: – А! Так это для мамы! Она влюбилась и хочет замуж…
– Что?!
Я поперхнулась и снова закашлялась, да так, что из глаз слёзы брызнули. Стоило мне приставить жирную престарелую русалку под руку с каким-нибудь особо невезучим мужиком, которого опоили приворотным зельем, как стало безумно жаль бедолагу! С трудом откашлявшись, я вытерла мокрые щёки и покачала головой:
– Чудовище! Ты в курсе, что приворот действует совсем недолго? От пары часов до нескольких дней… И то на совсем уж слабеньких личностей. Как ты будешь потом своего отчима из петли вынимать, подумала? Он же после, – кхе! – брачной ночи жить не сможет!
Забава отчаянно покраснела и отвела взгляд, а я решительно подошла к её столу и, решив предотвратить трагедию, вытащила зелье из ящика, но русалка вдруг отчаянно вцепилась в бутылочку.
– Забава! – строго гаркнула я. – Отпусти!
Но это не подействовало: русалка пыхтела и цеплялась за зелье, словно утопающий за спасительную соломинку.
– Мара, пожалуйста, – жалобно взвыла она. – Ради моей дорогой мамочки! Она имеет право на обыкновенное женское счастье…
– За счёт обыкновенного мужского ужаса? – саркастично хмыкнула я. – Тебе не кажется, что в сумасшедшем доме и так полно пациентов?
Русалка с отчаянием помотала головой, и её светлые волосы разлетелись сияющим солнечным веером.
– Я найму тебя, и ты поправишь психическое здоровье жертвы…
Я не выдержала и рассмеялась, выпуская бутылку из рук, а Забава тут же засунула добычу в свою сумочку.
– Жертвы! – смеясь, просипела я. – Наконец-то ты называешь вещи своими именами! И кто этот катастрофически невезучий мужчина? Врач или пациент? На кого запала наша милая старушка?
Забава не ответила: она поспешно застегнула сумку и засунула её под стол. Я махнула рукой и вновь покосилась на открытую дверь в кабинет инститора: куда же тот отправился? И как долго будет отсутствовать? Данья вернётся утром, чтобы получить ответ. Я поёжилась: так не хотелось браться за это скользкое дело! Может, отказать прямо сейчас? Телефон она оставила. Сослаться на то, что Генриха нет на месте, и решить всё самой… Но охотнику явно не понравится то, что я не обсудила это с ним.
Хлопнула входная дверь, и я радостно развернулась, но улыбка тут же сползла с моего лица при виде Лежки.
– А, это ты, – разочарованно протянула я.
– И тебе здравствуй, любимая сестричка, – иронично хмыкнул инкуб. Он заглянул в пустой кабинет охотника и добавил: – Уже выставила и второго жениха? А я-то думаю, откуда сегодня в тебе столько оптимизма! Задыхаешься от долгожданной свободы?
Я заскрипела зубами, Забава встрепенулась.
– Так ты теперь не помолвлена? – Она потёрла ладошки и подмигнула: – Поздравляю! Теперь ты можешь выйти замуж за Вукулу и родить ему ребёночка…
– Скорее уж волчоночка, – игриво подхватил Лежик, но через секунду лицо его посерело, а глаза потемнели: – Что?! Какого ещё ребёночка? – Я нервно сглотнула: безобидный инкуб на глазах превращался в монстра. – Вукула тебя обрюхатил? Да я ему хвост на уши натяну!
– Чёрт, ну и извращённые у тебя фантазии, – фыркнула я. – Боюсь представить процесс натягивания… – Повернулась к русалке и погрозила ей кулаком: – Забава, ни разу не смешно! Ещё раз заикнёшься о моей гипотетической беременности, я собственноручно волью в тебя любовное зелье из твоей зелёной бутылочки, а чьей невестой ты станешь наутро – не мои проблемы!
Щёки Забавы побелели, рот распахнулся от ужаса. С Лежика мгновенно слетел праведный гнев, лицо посерело. Инкуб громко икнул.
– Проклятье! Ох уж эти любовные зелья! – Он с содроганием склонился к русалке. – Меня мутит даже от названия, сколько пришлось их выпить. Хорошо, что у меня иммунитет лет с десяти, а то скопытился бы давно…
Забава поникла, её жалкий вид мне совсем не понравился.
– Иммунитет? – простонала она.
– Да, – кивнула я и, не отрывая от секретарши настороженного взгляда, пояснила: – Его ещё в школе этой гадостью травили едва ли не каждый день. Мне даже приходилось постоянно таскать с собой активированный уголь. Брата тошнило, он на глазах слабел от этой отравы… Кстати, об отраве! Про мать ты мне наврала, не так ли?
Забава отшатнулась и прижала ладонь ко рту, я бросила на брата многозначительный взгляд, инкуб нахмурился.
– Не может быть, – растерянно покачал он головой, брови его забавно сложились «домиком». – Это же Забава! Просто Забава…
Я хмыкнула:
– Знаю! Русалка для инкуба – существо бесполое… – Резко бросилась к секретарше и схватила подругу за ухо: та вскрикнула от неожиданности и боли. Я прошипела: – А ну, говори, это Аноли не сдаётся, да?
Инкуб вздрогнул всем телом и снова громко икнул, а Забава тоненько заверещала:
– Да! Она умоляла меня спасти её несчастную любовь… и честь!
Я разжала пальцы и обиженно буркнула:
– Ты как маленькая! Дружишь с Аноли потому что та бегает с тобой по ночам, и не замечаешь, что хранительница просто использует тебя?
Забава недовольно потёрла красное ухо и упрямо проворчала:
– Инкуб её первый мужчина! Аноли говорила, что может выйти либо за Генриха, либо за Лежика. Но так как у инститора официальная невеста…
Она резко замолчала, и по моей спине пробежался морозец: я же не невеста Генриху! Инститор теперь официально свободен, и Аноли снова повиснет на нём. Что же делать?
– И откуда в тебе столько романтики… при твоём-то хобби? – пробормотала я и беспомощно оглянулась на брата: – А вообще идея свадьбы не так уж и плоха…
Лицо Лежика посерело, кадык дёрнулся.
– Мара, – прошептал инкуб. – Что я тебе плохого сделал?
Я ухмыльнулась и приподняла брови:
– Тебе общим списком или расписать по пунктам?
Рот Лежки беззвучно распахнулся, в глазах появилась тоска: брат знал, что если я за что-то берусь, то довожу до конца… каков бы этот конец ни был. А лично мне идея женить инкуба с каждой секундой казалась всё более и более привлекательной.
– А чем ты недоволен? – с наигранным удивлением уточнила я. – Девица-красавица! Какая разница: одной больше, одной меньше? И вообще, тебе же девственность птички досталась, так что неси ответственность, как настоящий мужик…
Забава поддакнула:
– Вот-вот! А ещё Аноли прилично зарабатывает. Она не призналась, сколько точно, но сказала, что сможет не только прокормить всю Лежкину ораву, но и запросто купит им новый дом в качестве подарка на свадьбу!
Я даже подпрыгнула от радужной перспективы одним ударом решить сразу две проблемы: уберу с пути возможную соперницу, да и брат больше не будет доить меня. Лежик нервно облизал алые губы и затравленно покосился на дверь, медленно отступая к выходу, но я вцепилась в рукав его чёрной рубашки:
– Так она, получается, даже не против других жен? Просто находка! Не жена, а мечта инкуба…
– Лучше убейте, – умоляюще прошептал Лежик. Он попытался вырваться из моей хватки и, не сумев, задрожал всем телом: – Она же чёртов гипнотизёр! Это даже хуже, чем жениться на ведьме…
Я опешила, пальцы невольно разжались: брат, воспользовавшись моим замешательством, тут же бросился к выходу, но наткнулся на Генриха. Сердце радостно подпрыгнуло и тут же сладко замерло при виде его изумрудных глаз, а дыхание невольно перехватило: какой же он эффектный!
– Это кто тут собрался жениться на ведьме? – саркастично уточнил инститор и, не позволив инкубу сбежать, с силой захлопнул дверь: – Может, я попытаюсь переубедить этого сумасшедшего? Хватит и одной трагедии в «Чудо-Траве»!
Я запыхтела и недовольно заскрипела зубами: что он хотел этим сказать? Генрих, не обращая внимания на мои пылающие щёки, подошёл и гордо бросил к моим ногам какие-то бумаги. Я с подозрением посмотрела на листы, заполненные ровным подчерком:
– Что это?
Генрих прислонился к стене и, сложив руки на груди, с улыбкой ответил:
– Решение малого собрания Комитета по спорному вопросу следующей из даймоний.
Я вздрогнула и, с подозрением покосившись на него, медленно опустилась на корточки, протянула руки: пальцы заметно тряслись. Решение Комитета?! И чему, интересно, инститор так радуется? По спине поползли мурашки: не к добру это…
– Ну что опять? – Раздражённо спросила я: язык едва ворочался, а голова кружилась: – Что Комитету опять от меня нужно? Только не говори, что это официальное приглашение в подземелья…
Генрих фыркнул и посмотрел вверх, словно там был некто незримый, кто разделяет его сарказм. Я начала злиться:
– Так вот какую жажду ты спешил утолить! Решил, что Джерту хватит и глоточка власти, а остальное всё твоё? – Я сжала документы так, что бумага хрустнула под моими пальцами. – И для этого ты держал меня рядышком, а я, глупая, решила, что нравлюсь охотнику! – Я горько рассмеялась и потрясла кулаком с зажатыми листами. – Быстро же ты вернул себе власть, главный комитетчик! Что это? Лицензия на убийство? Мне кого-то нужно уничтожить? Неужели, Джерта? Говори уже!
Улыбка Генриха растаяла, взгляд стал жёстким.
– Ты обвиняешь меня в жажде власти? – прорычал он. – А сама настолько жаждешь свободы, что готова на любые глупости, лишь бы избавиться от статуса невесты! Даже бывшему своему блохастому созданию память стирала…
– Вукула не блохастый! – возмущённо воскликнула я, и на щеках Генриха выступили красные пятна. Стушевалась и пробормотала: – Не понимаю, чем тебе не нравится моё стремление к независимости.
– А должна бы понимать! – нетерпеливо воскликнул Генрих. Охотник на миг прикрыл глаза, шумно выдохнул и тихо добавил: – Иначе, зачем всё это?
– Что «всё это»? – уточнила я и нервно оглянулась на Забаву, но русалка, не желая вмешиваться, поспешно отвернулась.
Кажется, я перегнула палку, обвиняя Генриха в жажде власти, да ещё за Вукулу заступилась… Вот вечно инститор выводит меня из себя!
– Собрание организовал Олдрик, – подчёркнуто холодным тоном произнёс Генрих, и я встревоженно посмотрела в изумрудные глаза инститора: упоминание о моём биологическом отце нервировало ещё больше. Охотник ответил мне колким взглядом и продолжил: – Для того, чтобы официально разрешить неприятную ситуацию с Джертом, я собрал все свидетельства о двойной помолвке, а Олдрик, применив закон об очерёдности наследования, добился решения Комитета об отмене вашей с Джертом договорённости.
Я, не отрываясь, смотрела на Генриха, пальцы мои всё сильнее сжимали смятые листы.
– Наследования? – растерянно повторила я. – Не понимаю… Я вам что, мебель антикварная?!
Генрих иронично хмыкнул:
– Мебель и то лучше соображает… Мы с Джертом братья по отцу, не забыла? По закону младший брат не имеет права претендовать на руку избранницы старшего, если тот жив. – Он вдруг широко усмехнулся и весело добавил: – Джерт, кстати, использовал все возможные лазейки, чтобы обвести Олдрика вокруг пальца, но ему ничего не оставалось, как принять документ. Удалось мне утолить твою жажду свободы? Хотя бы свободы от моего сводного братца…
Судорожно расправила смятые листы и пробежалась взглядом по строчкам: что же это? Теперь я официальная невеста Генриха? Сердце пропустило удар и тут же бешено заколотилось, во рту пересохло. Он мой? Неужели, действительно любит ведьму? А я накричала на охотника, обвиняя во всех грехах… Лицо опалило жаром, на глазах выступили слёзы. От избытка чувств громко рассмеялась, тут же осеклась и глубоко вздохнула:
– Чёрт! Получается, зря я того официанта мучила.
Улыбка исчезла с лица инститора, охотник оттолкнулся от стены и, шагнув ко мне, вырвал мятые листы из моих пальцев. Скулы Генриха побелели, глаза сузились, и он, потрясая документом, угрожающе произнёс:
– Ты обещала не выпускать силу даймонии! Что ты сделала? Убила его?!
Я отшатнулась и поспешно помотала головой:
– Нет, конечно! Жив он, жив… Всего-то несколько минут забрала… ну, может часов… максимум несколько дней! Так, на всякий случай. – Я встряхнула волосами и упрямо топнула ногой: – Да какая разница? Это всё неважно, раз есть официальный документ Комитета! – Осмелев, я подошла к Генриху и обняла его за талию: – Ну не злись! Я же не знала… Кстати, а почему ты ничего мне не рассказал? Сюрприз хотел сделать? Я уже подумала, что разонравилась тебе… или вообще не нравилась! Ты же ни разу не обнял меня, не поцеловал.
Генрих решительно расцепил мои руки и, крепко удерживая запястья, отстранился: я нахмурилась, совершенно не понимая поведения инститора.
– Этим документом Олдрик благословил нашу помолвку, а взамен потребовал лишь одно: чтобы я не прикасался к тебе до свадьбы.
Я замерла, на мгновение лишившись дара речи, Забава ахнула, инкуб восторженно взвыл:
– А мне уже нравится этот Олдрик!
Я вырвалась запястья из рук Генриха и зло посмотрела на брата:
– А мне нет! – И горячо добавила: – Нет, ну что за наглость? Объявился папочка и сразу права качать! – Повернулась к Генриху: – А ты почему послушался?! Он даже не твой начальник!
Инститор нахмурился и строго сказал:
– Он твой отец, Мара! Даже если ты не чтишь традиции, я инститор, и не могу их не соблюдать…
– Традиции?! – простонала я. Мысль о том, что столько времени мучилась сомнениями об истинных чувствах Генриха из-за Олдрика, подлила масла в огонь. Голова закружилась от гнева, я закричала: – Засуньте ваши традиции… в подземелья Крамора! Я сама буду решать, с кем мне целоваться и кто ко мне будет прикасаться. Никто мне не указ: ни ваш хвалёный Комитет, ни мой новоявленный родитель, ни сумасшедший братец-кролик, ни…
– Твой случайный жених, – резким тоном прервал меня Генрих и коротко кивнул: – Я понял! Твоя жажда свободы сильнее, чем я надеялся. Хорошо, я подарю тебе свободу, ведьма!
Он бросил листы на пол и щёлкнул пальцами, и по коже его рук скользнуло синее пламя. Я испуганно вскрикнула и инстинктивно запрыгнула на стол, а голубая искра сорвалась с кончиков ногтей инститора, и документ мгновенно вспыхнул, на глазах превращаясь в пепел. Я затаила дыхание, с трудом сдерживая внезапный порыв потушить пламя и спасти то, что ещё не сгорело, несмотря на ужас перед синим пламенем.