– Зачем? – одними губами прошептала я.
Генрих, не отрываясь, смотрел на пламя, я – на инститора: по щекам его ходили желваки, губы сжались в тонкую линию. Охотник медленно протянул руку, и огонь, недовольно шипя, медленно растаял. Когда погасла последняя искра, я испытала облегчение и одновременно острую тоску. Забава глубоко вдохнула, словно надолго задержала дыхание, а Лежик бросал косые взгляды то на меня, то на Генриха. Тот молчал, избегая моего взгляда. Мучительное молчание затягивалось, и тут раздался резкий звонок.
– Аноли? – сжимая сотовый, рявкнул Генрих. Смолк, выслушивая хранительницу, и тут же весь напрягся, словно перед прыжком. – Скоро буду!
Я зарычала, а Забава нервно хихикнула и прижала ладонь ко рту. Генрих, не обращая ни на кого внимания, быстро прошёл в свой кабинет, до меня донёсся грохот металла, и я поспешно спрыгнула со стола. Он что, собирает свои чудовищные игрушки? Значит, уйдёт на задание Комитета. Сердце болезненно сжалось: может, задержать его? Я уныло покосилась на чёрное пятно на полу и тихонечко вдохнула.
– Мара, – растерянно прошептала Забава, недоверчиво поглядывая на закрытую дверь в кабинет инститора. – Почему ты ничего не предпримешь?
Я пожала плечами: а смысл? Вернулся Генрих: на плече его висела огромная тяжёлая сумка, на лице написана твёрдая решимость. Не прощаясь, он быстро окинул офис, а я прокричала вслед:
– Ну и катись к своей Аноли! Чтоб вы провалились вместе со всем Крамором!
Хлопнула дверь, и я схватилась за горло, которое словно сжали раскалённые железные тиски, на глаза навернулись слёзы. Ну уж нет, не дождёшься ты моих слёз, главный комитетчик! Тихо рыча и поскуливая, словно побитый пёс, я опустилась на пол и протянула руку к тёмному пятну. Лёгкий сквозняк приподнял полупрозрачные хлопья, и пепел закружился в воздухе. По запястьям заструилась жестокая сила, которую питала боль и разбитая надежда, – даймония оживала во мне.
– Мара! – деревянным голосом произнёс Лежик. – У тебя глаза светятся…
Забава охнула и спряталась за спину инкуба. Я поспешно втянула силу даймонии и простонала:
– О нет! Ещё пара минут, и я бы собственноручно стёрла с лица земли весь этот Крамор! Вместе со столицей…
Глаза русалки стали огромными, Лежик громко икнул и, нащупав стул, осторожно присел.
– Ты не раз рассказывала о силе даймонии, – промямлил он. – Но, признаться, я не особо верил… А вот теперь мне стало жутко.
– Представь, каково мне, – мрачно хмыкнула я. – Знать, что эдакое чудовище внутри и в любой момент может вырваться на свободу, чтобы уничтожить всё, что мне дорого. – Я встрепенулась и помотала головой: – Нет, так не пойдёт! Чтобы ни выкинул инститор, это не должно выбивать меня из колеи! Мне нельзя расслабляться… нужно срочно отвлечься. Точно! Дело ведьмы. Я беру его!
– Ты про тухлое мясо? – с любопытством спросила Забава.
Лежик осторожно посмотрел на меня и с облегчением выдохнул:
– Ух, хвала Эросу, твои глаза снова нормальные! – И заинтересованно уточнил: – А что за мясо? И почему тухлое? Я ни разу не слышал о тухлых ведьмах. И такое бывает?
– Ведьма нормальная, – нервно хохотнула я. – Вполне даже в твоём вкусе, если что…
– Но Мара, – перебил меня брат и заметно поморщился: – Тухлое не в моём вкусе!
Я махнула рукой и расхохоталась, с облегчением ощущая, как чудище медленно засыпает во мне, а голова становится ясной, и даже боль в груди слегка притупляется. Как хорошо, что есть любимое дело и друзья, которые всегда рядом!
– Данья не тухлая, – саркастично фыркнула я. – Вполне себе красивая и молоденькая… А ещё знает толк в любовной магии! Зелье приворотное вот с одного взгляда распознала.
– Ужас какой, – передёрнул плечами Лежик. – А что ей нужно?
– Да, – встрепенулась Забава: – Расскажи, наконец, в чём там дело!
Она подошла и протянула мне руку, помогая подняться, а потом нежно обняла, и я с удовольствием вздохнула, ощущая тепло дружеского плеча. Похлопала русалку по спине, благодаря подругу за молчаливое сочувствие, и решительно отстранилась.
– Знаете о местечке под названием Тремдиш?
Инкуб вздрогнул, а лицо Забавы удивлённо вытянулось:
– Так Данья из Тремдиша? Она что, одна из знаменитых тремдишевских ведьм? Вот даже не подумала бы… С виду такая простушка!
Я безразлично пожала плечами:
– А ты представляла себе лысую бородавчатую старуху в развевающемся плаще из паутины и сучковатым посохом в высохшей руке? Традиционный наряд во вкусе Генриха… – Я досадливо скрипнула зубами, – опять я о нём вспомнила! – и торопливо продолжила: – Так вот, Данья – наследница древнего клана Тремдишей, одна из семи ныне живущих.
– Всего семь осталось? – удивилась Забава. – Как так? В честь их фамилии даже город назвали!
Я горько усмехнулась:
– С расцвета Тремдишей прошла уже пара-тройка сотен лет, и за это время ряды клана изрядно проредили ретивые инститоры, поскольку тремдишевские ведьмы не желали подчиняться новым правилам. Стоять в очередях и получать никчемные бумажки вместо того, чтобы беспрепятственно наслаждаться врождённым могуществом? Я их понимаю! Мало кто из древних сумел скрыться от разящего синего огня, и, как правило, остались в живых не самые сильные представительницы рода. Поэтому ныне живущие наследницы Тремдишей особо не отличаются от обычных ведьм…
Лежик громко зевнул, и я поняла, что лекция по истории затянулась, раз у брата сработал засыпательный инстинкт.
– Так вот! – я потянула инкуба за ухо, и тот недовольно поморщился, но глаза открыл: – Данья рассказала про свою близкую подругу, которая одновременно и дальняя родственница, тоже из Тремдишей. Та влюбилась в некого заезжего мага. Да так влюбилась, что искры из глаз и мозг на вынос! А через неделю после скоропостижной помолвки она бесследно исчезла…
– Помолвка! – с энтузиазмом воскликнула Забава, и я недовольно скривилась: – Так вот почему тебе не хотелось браться за это дело! Проехались по твоей любимой мозоли…
– Когда Данья начала разыскивать подругу, – громко продолжила я, – то выяснилось, что так же бесследно исчезли и все другие наследницы древнего рода. По сведениям ведьмы перед исчезновением все девушки получили предложение руки и сердца от красивого незнакомца.
– Так эта ведьма осталась одна, тогда как все остальные Тремдиши исчезли? – вдруг заинтересовался Лежик, и я кивнула, довольная, что брат услышал главное: – Не кажется ли тебе, что предложения девушкам сделал один и тот же маг?
– Рыбак рыбака! – хохотнула я и хлопнула Лежку по плечу: – Сразу почуял собрата-многоженца? Только вот ты не прячешь своих жён, а тот, похоже, похищает девчат.
– Или убивает, – мрачно добавила Забава.
В офисе воцарилась тревожная тишина, и я ощутила, как шею сковал морозец дурного предчувствия. Передёрнула плечами, – всё лучше, чем поддаваться ревности и гневу! – и весело проговорила:
– Вот поэтому Данья и обратилась к нам! Она хочет защитить себя… ну а если мы найдём её подругу, то обещала заплатить в десять раз больше.
– В десять раз больше, чем сколько? – деловито уточнил Лежик.
– Найдём девчонку – закроем ипотеку, – подмигнула я.
– Отлично! – Инкуб даже подпрыгнул от воодушевления: – Я рад, что ты решилась взяться за это дело!
– Ага, – хищно улыбнулась я: – И вы оба едете со мной!
Забава с энтузиазмом кивнула, а вот Лежик сник.
– Но Мара, – простонал он. – Ты же знаешь, что на трассе меня жутко тошнит…
– Хорошо, – невинно ответила я. – Оставайся! А я, пожалуй, перед отъездом позвоню папуле, – благо он остался в Краморе! – и попрошу передать Аноли, что ты в восторге от зелья и хотел бы принимать его на завтрак вместо кофе… причём прямо из её прекрасных ручек! Традиции превыше всего!
Кожа на лице Лежика позеленела, инкуб беззвучно открывал и закрывал рот, Забава тихонечко хихикала. Брат, взяв себя в руки, судорожно вдохнул и угрюмо пробормотал:
– В Тремдиш, так в Тремдиш.
Глава 2. Головокружительная встреча
Дорога грязной серой речкой текла между зелёных берегов полей, в приоткрытое окно влетал озорной ветерок, он легонько трепал мои волосы, обдавая запахами скошенной травы и разгорячённого асфальта. Я покосилась на заднее сидение, где сладко посапывала симпатичная ведьма, а рядом недовольно нахохлился мой братец, и усмехнулась:
– Всё ещё дуешься?
– Злая ты, – проворчал Лежик и демонстративно отвернулся.
Я пожала плечами: ну злая. Да и кто бы остался добреньким после того, что выкинул инститор? Сердце заныло, в горле образовался комок, и я прикусила губу, чтобы не дать слезам вырваться.
– Жалеешь? – тихо спросила Забава, и я невольно вздрогнула.
Покосилась на русалку и криво ухмыльнулась:
– О чём мне жалеть? Это моя работа! Конечно, Тремдиш не ближний свет, но зато денежки посулили хорошие…
– Я не о деле, – нетерпеливо отмахнулась Забава и, склонившись ко мне, прошептала: – Жалеешь, что оттолкнула Генриха? Ты же любишь его…
– Я не отталкивала! – прошипела я и невольно вдавила в пол педаль газа: машина взревела и рванулась вперёд так, что деревья на обочинах превратились в зелёные стены. – Это он сжёг документы и расторгнул нашу помолвку! Я не нужна инститору, да и он мне не нужен!
– Ну да, ну да, – иронично покачала головой Забава. – Он тебе настолько не нужен, что готова разбиться? Куда так несёшься? – Я скрипнула зубами и с усилием потянула стопу на себя, зелёные полосы в окне снова приняли очертания деревьев. Забава вздохнула: – Генрих наверняка считает, что у тебя фобия, связанная со свадьбой. Ты ведь столько раз стирала память Вукуле…
– Забава, прекрати, – простонала я. – Чего ты добиваешься?
– Чтобы ты призналась себе, настолько тебе дорог Генрих! – неожиданно рявкнула русалка. – Ты же сама себя мучаешь. Подумай: разве стал бы Генрих заморачиваться с этими документами, если бы ты была ему не нужна? А? Ему что, делать нечего? Прикинь, сначала поднять на уши Комитет, чтобы доказать своё право называться твоим женихом, а потом за секунду сжечь все плоды своих усилий… Зачем?! Чтобы тебя подразнить? Не кажется тебе, что это немного… чересчур?
– То есть, – сердце дрогнуло, и я прошептала: – Ты считаешь, что инститор реально собирался жениться на мне?
– Нет, блин! – рассмеялась Забава. – Он нереально хотел жениться! Ну ты даёшь, подруга! Прикинь, мужик не прикасался к тебе, держал слово, которое дал твоему отцу… Как ты думаешь, Генрих просто волю тренировал? Думаешь, он не хотел тебя? Да я как помню, какие искры между вами летали, так самой аж хочется найти свою вторую половинку!
Я мрачно усмехнулась:
– Ага! Летают искры… синие! У меня едва сердце не остановилось, когда он сжёг те документы магическим огнём.
Голос оборвался, в носу стало мокро, и я невольно всхлипнула.
– Ты же знаешь, что Генрих жутко вспыльчивый, – миролюбиво произнесла Забава. – Наверняка, он уже жалеет о том, что сжёг документы. И о том, что напугал тебя синим пламенем. Но ты сама довела его, Мара. Во всём виноват твой строптивый характер!
В груди кольнуло, и я недовольно покосилась на русалку.
– Нет! – упрямо возразила я. – Во всём виноват Олдрик! Всё из-за него… Привет, я твой папочка! Через столько лет явился, и нате вам традиции. И сверху воздержание для полного комплекта! – Я всё больше распалялась: – Оно мне надо? Меня Лежка вырастил, инкуб мне больше отец, чем хранитель. А у того человека нет никаких прав, чтобы требовать от Генриха такое. Я, дрить твою за ногу, не послушная девственница, как Аноли! Эх, надо было прирезать старика, когда просил…
– Что?! – лицо Забавы вытянулось так, что я усмехнулась: – Ты же это несерьёзно?
Я вздохнула и переключила передачу: разумеется, несерьёзно! Придавить силой могу, даже окунуть в боль и ужас… Но пронзить мечом – нет. Тошнить начинает, стоит представить это. По спине пробежались мурашки: а вот нечто, что живёт во мне, не задумываясь сделает ещё и не такое! Я вспомнила седого Вукулу и окровавленный меч… Нельзя давать волю даймонии! А сила эта едва не вырвалась на свободу после выходки Генриха. Лучше быть одной, тогда никто не пострадает… И инститор в том числе.
– Всё, что ни делается – всё к лучшему, – уверенно проговорила я и покосилась на хмурое лицо русалки: – Честно, подруга! Свобода мне дороже всех парней на свете!
Забава хотела возразить, но я её перебила:
– А вот и Тремдиш! Смотри, там указатель…
Русалка прищурилась, разглядывая окрестности, я крикнула:
– Ей, Данья! Куда дальше?
Ведьма коротко всхрапнула и потёрла лицо, её опухшие от неудобного сна веки словно не желали подниматься.
– Прямо пока, – прохрипела она. – До главной площади, а потом покажу…
– Что? Где я? – встрепенулся Лежик: кажется, и инкуба сморило долгой дорогой, даже хвалёная тошнота отступила.
– Кто здесь? – изображая испуг, подхватила я.
Забава невольно рассмеялась, Лежка насупился, а ведьма усиленно потёрла глаза. Домов становилось всё больше, но даже вдалеке я не смогла заметить ни одного высокого здания. Похоже, Тремдиш не поднялся выше третьего этажа. Даже главную площадь, которая была похожа на огромный масляный блин, окружали двухэтажные особняки. Данья махнула рукой в сторону одной из узких улочек, разбегающихся от сверкающего жёлтой плиткой «блина» в разные стороны, и я послушно свернула туда.
Мы остановились рядом с весёлым домиком, больше всего напоминающим пузатого жизнерадостного поросёнка: весь ярко-розовый, с круглыми окошками и «копытцами» лавочек в небольшом дворе. Лежик растерянно ходил вокруг клумбы в форме сердечка, а Забава со знанием дела осмотрела огромный дуб с вырезанными на коре многочисленными знаками «плюс», соединяющими одинокие буквы.
– О! – заметив её интерес, понимающе улыбнулась Данья. – Это волшебное дерево!
– Живое? – насторожилась я и на всякий случай отступила на шаг: вдруг это родственник дубов из Рощи, схватит ещё за ноги корнями…
– Дерево влюблённых, – щурясь от удовольствия, продолжила Данья. – Пара, которая оставит на его коре свои инициалы, навеки соединится в своей любви! Если я поставлю между ними «плюсик», конечно… – Я невольно вздрогнула, заметив пару «минусов», а ведьма повернулась к Лежику, который с удовольствием вдыхал сладкий цветочный аромат, и добавила: – И клумба тоже волшебная… Одинокие сердца сажают на ней зёрнышко, а цветок я потом добавляю в любовное зелье.
Лежка с ужасом отшатнулся и закашлялся, я почесала кончик носа и задумчиво пробормотала:
– А неплохо ты зарабатываешь, раз домина такой…
Забава пихнула меня локтем в бок и шепнула:
– Может, и тебе переквалифицироваться, а? Подучись у Даньи, пока мы здесь!
Я брезгливо скривилась:
– Не по мне это всё… Уж прости! Волосы дыбом от всех этих няшностей.
– Конечно, – обиженно буркнула Забава: – По тебе только ужасы, кровь и кишки…
– Кишки – это хорошо, – хищно ухмыльнулась я, делая вид, что рассматриваю живот русалки. – Мясо! Свежее мясо…
Забава сделала испуганный вид и спряталась за спину Даньи:
– Не ешь меня, страшная ведьма! Я тебе ещё пригожусь! К тому же, говорят, русалки пахнут рыбой! А рыба не мясо…
Лежик осторожно понюхал её волосы и покачал головой:
– Враньё!
– Проголодались? – с сочувствием уточнила Данья, принимая наше дурачество всерьёз. – Проходите в дом, я сейчас что-нибудь приготовлю.
Через полчаса перед нами стояли широкие чашки сладкого чая, а стол ломился от огромного количества пирожных и конфет. Я обвела унылым взглядом всё это цветастое великолепие, и в животе громко заурчало. Так, словно мой организм предупреждал, что уже заранее готов слипнуться. Я простонала:
– А мяска у тебя нет?
Выражение лица у Даньи стало несчастным, я невольно вздохнула и нехотя цапнула пирожное, единственное, на котором не было цветочков. Лежка убрал руки со стола и проговорил тоном умирающего:
– Я же на диете!
– Зачем? – искренне удивилась Данья, и я подавилась от смеха, а Забава сочувственно похлопала меня по спине.
– Лежик всегда на диете, – пояснила она и тихо хихикнула: – Но если мы отвернёмся, половина пирожных таинственно исчезнет!
Инкуб гордо сделал вид, что не услышал этих слов. Осторожно покосился на полные тарелки и поморщился, на белоснежном лице появился ужас перед калориями, словно те готовились наброситься на него и задавить количеством. Данья виновато улыбнулась и пододвинула к нему чашку с чаем, но Лежик отшатнулся так, словно ведьма предложила любовное зелье. Я усмехнулась: подозреваю, что брат так и подумал.