— Что-то слабоватенько для такого крепыша, — Сэм тяжело дышал и с вызовом в глазах смотрел на детектива. По нему было видно, какая боль стискивала его тело, но он все еще держался и, кажется, не собирался раскрывать всех карт. — Ты можешь хоть убить меня, я не скажу тебе ничего. Ни-че-го. Запиши у себя в бумажках, что это я виновен в убийстве Гун Чжина. Давай-давай.
Чонгука распирало от злости. Ну как же так? Этот засранец продолжал играть на нервах детектива и убеждать его в том, что правда никогда не слетит с его окровавленного, избитого рта, что он сядет в тюрьму и унесет все тайны с собой в могилу. Детектив стукнул кулаком по столу от собственного бессилия. Продолжать избивать Сэма? Давить на него? Пытаться достучаться и выведать всю подноготную? Так он слишком долго провозится с ним и не получит желаемого результата. Бессмысленно кричать на камень: его можно бить, швырять, топтать, унижать, но он останется таким же немым и непробиваемым.
— Я скажу тебе маленькую тайну, детектив, — шепнул Сэм. Чонгук поднял голову на тихий, противный голос и замер в ожидании. — Он доберется до нее. Обязательно доберется. Возможно, это случится совсем скоро…
— До нее? — переспросил Чон уже взволнованно. Его глаза забегали.
— До нее, — парень откинулся к спинке стула и, хмыкнув, провел кончиком языка по ряду зубов. — Она тоже была дорога Гун Чжину. Она была вторым камнем в моем ботинке.
— О ком ты говоришь, ублюдок? — детектив почти зарычал, хватая Сэма за горло. — Говори же!
Но парень не ответил. Он наигранно засмеялся, пока сильная рука Чонгука придушивала его. Новый вызов? Новое убийство? Ясное дело, что жертвой станет женщина, но какая именно? Кто был еще дорог музыканту и в то же время стоял на пути к счастью Сэма? Неужели у Гун Чжина была еще одна возлюбленная? Или речь шла о бывшей пассии? Чонгук начинал сходить с ума. В его голове роем копошились нескончаемые вопросы, ответ на которые знал только Сэм, но Сэм молчал и продолжал издеваться над детективом.
— Бесполезно с тобой говорить, да? — отчаянно прохрипел Чон, отпуская горло парня. — Ты ничего не скажешь, только продолжишь закидывать меня ебаными загадками.
— В точку, детектив.
— А что, если я не запишу в протокол твое признание? Скажу правду, скажу, что ты взял на себя вину другого человека. Что будешь делать?
— Да мне похуй, — Сэм пожал плечами. — Я не парюсь о том, что со мной будет.
— Тебя посадят в любом случае как заказчика убийства.
— Сажайте.
На этого парня ничего не действовало, абсолютно ничего. Он готов был пойти на все, лишь бы скрыть самые страшные тайны, а ведь многие жизни удалось бы спасти, скажи Сэм правду, но он предпочел пожертвовать собой ради укрытия этого человека. Чонгук очень хотел выместить всю скопившуюся злость на нем, избить до полусмерти, унизить и вышвырнуть в окно, но он детектив, а не свихнувшийся убийца. Пусть с ним занимаются психотерапевты, а он должен иметь контроль над своими эмоциями. Правда, один раз сделать ему это не удалось, но, как говорится, один раз — не…
— Не думал, что с таким ничтожеством, как ты, будет тяжело, — усмехнулся Чонгук. — Я бы мог надавить на тебя психологически и сказать, что ты можешь спасти невинных людей, но тебе же плевать, верно?
— Верно. Почему я должен думать о других?
— Отпускать тебя никто не станет, как и сажать в тюрьму, — детектив захлопнул папку с бумагами и встал из-за стола. — Тебя отведут к хорошим мозгоправам, а там пусть уже они решают, что с тобой делать. Может, лоботомию даже сделают.
Вернулся Чонгук в кабинет сам не свой. Его лицо пылало от злости, глаза, казалось, могли метать молнии, помятая рубашка говорила о том, что в комнате для опросов было очень весело… Он не кричал, не разбрасывал возмущенно предметы, которые попадались ему под руку. Он просто сел за стол, забросил голову назад и закрыл глаза. Изнутри его раздирало на куски отвратительное чувство — он не смог заставить Сэма сказать правду, он не докопался до истины и так ушел ни с чем. Все бессмысленно. А больше всего не хотелось говорить о своем провале при Йоко, которая только порадуется и начнет думать о себе еще больше.
— Гук, что это? — Чимин потянулся к мокрому красному следу на щеке Чонгука.
— Твою мать, — дернувшись, детектив Чон смахнул с себя след унижения и брезгливо вытер руку о штаны.
— Как все прошло? — спросил напарник. Йоко пока молчала и следила за диалогом.
— Херово, — бросив на Чимина злой взгляд, парень вскочил с места и пулей вылетел из кабинета.
Если бы Чонгук был другим человеком, если бы он не умел держать все в себе, то стены прокуратуры уже давно содрогнулись бы от оглушительных криков. Как же ему хотелось выть от бессилия, от унижения, хотелось рвать и метать, колотить любого, кто задаст вопрос. Хотелось убить Сэма — источника всех неприятностей. Но он не мог, потому что нельзя срывать свою злость на человеке, который слишком много знает, он еще нужен. Пускай поживет, пускай с ним поработают врачи, а потом, если это будет возможно, детектив еще раз поговорит с ним.
Йоко застала Чонгука в коридоре. Он стоял возле стены, упершись в нее ладонью, опустив голову смотрел себе под ноги и периодически закрывал глаза. На его виске блестела маленькая капелька пота. Довел же себя бедняга…
— Всегда думала, что обрадуюсь, если увижу тебя в таком состоянии, — девушка медленно подошла к парню, который далеко не сразу обратил на нее внимание, — но почему-то радости нет. Даже обидно.
— Что, пришла добить меня? — Чонгук встал в обычное положение и не побоялся посмотреть Йоко в глаза. — Вали отсюда, пока я тебе не врезал.
— Я хотела вот что сказать тебе, детектив-задира, — девушка кашлянула в кулак и глянула на Чона в ответ. — Даже самые сильные когда-то ломаются. Каким бы ты крутым детективом ни был, всегда найдутся непробиваемые скоты, которых хоть палками бей, но они не раскроются. Это больные люди, и они не должны влиять на твою самооценку.
— Давно психологом заделалась? Не надо меня жизни учить, я не хочу слушать твои пустые советы.
— Никто тебя жизни не учит, ты уже взрослый мальчик, чтобы понимать ее сам, именно поэтому я прошу тебя не переживать так сильно по поводу Сэма. Даже самый высокий профессионал не смог бы добиться от него правды. Люди, которым нечего терять, самые опасные, ведь они ничего не боятся. Не надо расстраиваться, если ты не смог растопить камень.
— Философ из тебя хреновый, — поморщившись, Чонгук с недоверием оглядел Йоко. — И с чего бы такая забота? Ты прыгать должна от счастья, ведь я провалился.
Девушка не знала, что ответить. Она сама не понимала, почему ей вдруг захотелось поддержать Чонгука. А ведь он прав, она должна радоваться, но вместо радости в сердце постучали странное, внезапное чувство сострадания и желание помочь хотя бы на словах. Быть может, после этого разговора отношения между удавом и кроликом наладятся?
— Это… — громко сказал Чонгук, когда Йоко уже хотела зайти в кабинет. Она остановилась у закрытой двери и обернулась. — Сэм сказал, что скоро случится следующее убийство. Жертвой будет женщина, которая была как-то связана с ним и Гун Чжином.
— Надо подумать над этим, — девушка едва заметно кивнула головой и вернулась к Чимину, который ей что-то сказал, но детектив Чон не услышал, что именно, как и Йоко не услышала сдавленное «спасибо», которое прошептал Чонгук.
========== То, что ты любишь, убивает тебя. Pt.5 ==========
Прошла неделя, и за это время ни единого убийства не свершилось. После сказанных Сэмом слов о новой жертве детективы и практикантка держали ухо востро. Они не раз обсуждали, кто мог стоять на пути к его счастью, но никакие толковые идеи в головы не приходили. Даже Чонгук, чей блистательный интеллект обычно выдавал нечто гениальное, пожимал плечами и злился сам на себя от взваленного бессилия. Они думали, что это сестра Гун Чжина, но как выяснилось, он был единственным ребенком в семье. Они думали, что у него была бывшая пассия, которая как-то была связана с Сэмом, но снова провал. Чимин ездил в музыкальную школу, где учился убитый музыкант, и снова опросил ее директора, который, к сожалению, ничего нового, что могло бы помочь устранению готовящегося убийства, не сказал. Йоко прошлась по друзьям Гун Чжина, коих было совсем мало, но и те пожимали плечами. Чонгук наведался к уже раздраженным соседям, ведь они далеко не в первый раз рассказывали о жизни несчастного парня. Особо сильно возмущалась та соседка, что любила захаживать к Гун Чжину, чтобы послушать его игру на скрипке. Ей было неприятно рассказывать по несколько раз одно и то же, ведь, по ее словам, ей было тяжело возвращаться воспоминаниями к «бедному мальчику, который не заслужил такой смерти». Чимин, Йоко и Чонгук вертели и так и сяк брошенную Сэмом фразу о новом убийстве, разбирали ее на маленькие детали, собирали вновь, разглядывали ее со всех сторон, но так и не могли найти то, за что можно было бы ухватиться. Три головы работали как единый механизм, дополняя друг друга обширным набором идей и догадок. Даже детектив Чон и практикантка перестали поливать друг друга грязью (ну почти, ибо все-таки порой случались ситуации, в которых они оба раздражались и выпускали колючие иголки) и стали работать как настоящая команда. Чимин только радовался. Ему было приятно ощущать, как обстановка стала значительно мягче: напряжение спало, бесконечная брань сошла на нет, ситуация в стиле детского сада — «дура, сам дурак» — испарилась, и вместо нее медленно, но верно появлялась гармония взаимопонимания. Детектив Пак даже боялся радоваться вслух, ибо не хотел сглазить. Он молча наблюдал за тем, как его лучший друг и Йоко, которая подавала большие надежды, постепенно находят общий язык и уже не так закипают при виде друг друга, как это было раньше. Чимин знал, что в тот вечер, когда Чонгук отправился на допрос и, к великому сожалению, провалил его, Йоко вышла к нему, чтобы поддержать. Сказать, что это было странно, — ничего не сказать. Вряд ли кто-то мог ожидать подобного поведения с ее стороны, но можно было точно утверждать, что этот небольшой и такой значимый разговор как-то повлиял на их взаимоотношения. Все-таки женскую мудрость еще никто не отменял.
Это был самый обычный, спокойный вечер. Никто больше не удивлялся регулярным осадкам, что щедро поливали землю, наивно полагая, что ей не хватает влаги. Йоко сидела у себя дома. Развалившись на кровати, она читала книгу и отчаянно боролась со сном. Было только девять — слишком рано, чтобы ложиться спать. Сегодня ей не хотелось морочить голову сложными ребусами, поэтому девушка отложила все раздумья в долгий ящик и полностью погрузилась в чтение. Йоко не в первый раз перечитывала «Портрет Дориана Грея». Для нее эта книга была особенной, ведь в ней хранилось столько пищи для ума. Каждая умело написанная Оскаром Уайльдом фраза отпечатывалась жирным пятном где-то в подсознании и оседала там навсегда. Не зря его творение целиком и полностью разобрали на цитаты. Больше всего Йоко любила того самого лорда Генри, что подтолкнул несчастного Дориана, чья ангельская душа искрилась добром и порядочностью, в грязный омут разврата и непристойного наслаждения. Хоть сама девушка и не была сторонницей гедонизма, но не могла не согласиться со многими утверждениями хитрого, коварного лорда Генри. Она обожала цитату, сказанную сим персонажем: «Единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему». Насколько точно была передана в этих словах вся суть человеческих душ, в которые временами черными тенями заползают далеко не самые светлые чувства и желания. Йоко провела аналогию с теми, кто согласился на своеобразные услуги того человека — они ведь тоже избавились от страстного, нестерпимого искушения уничтожить противника, так опрометчиво поддавшись ему. Эта цитата была про тех, кто теряет самообладание, кому приятно погрузиться в дьявольские силки и покорно позволять им сдавливать себя. Сладкая боль нравилась земным грешникам, они находили в этом особое удовольствие, ведь как говорил все тот же лорд: «Удовольствие можно находить во всём, что входит в привычку».
Чимин и Чонгук тоже были дома. Они решили заказать пиццу и побаловать себя парой баночек слабоалкогольного пива. Парни смотрели по телевизору какой-то японский ужастик про женщину, у которой был садистски разрезан рот, что создавало эффект вечной улыбки. Она бродила по ночному Токио и выискивала жертв, уродуя и чужие лица тоже. Она мстила за свою «красоту» невинным людям. Если Чимин с удовольствием смотрел ужастик, поглощал пиво и вкусную закуску, не думая о посторонних вещах, то из головы Чонгука не выходила Йоко. Фильм-то японский, вот он и вспомнил о практикантке. Он смотрел на экран, видел кадры, но не придавал этому значения. После того разговора в коридоре детектив Чон стал иначе относиться к девушке. Он увидел, что под ее непростым характером, под сильным защитным панцирем скрывается мягкая человечность, которая проявляется в определенных ситуациях. Чонгуку захотелось разгадать ее, понять, что перед ним за личность, ведь явно не просто так она стала холодной и жесткой, не просто так в ней развился непробиваемый внутренний стержень. Что-то очень сильное повлияло на Йоко, и парень страстно захотел узнать, что именно. И откуда в нем проснулся такой интерес к практикантке? Раньше он ее терпеть не мог и готов был разозлиться от самой незначительной мелочи, а теперь гнев сменился на мягкость, которую он сам от себя не ожидал.
— Я женюсь, — неожиданно долетело до ушей Чонгука. Удивленно распахнув глаза, парень повернулся в сторону друга, который сидел рядом.
— Что?
— Ничего, просто хотел проверить, здесь ты или опять улетел в свой мирок, — хмыкнул Чимин. — Ты минут десять смотришь в одну точку. О чем задумался?
— Да так, ерунда, просто мысли всякие, — отмахнулся детектив Чон, а сам взволнованно вздохнул, боясь, что приятель что-то заподозрит.
***
Часы показывали полночь, когда в квартире уже сладко спящих детективов раздалась телефонная трель. Звонили Чимину. Он испуганно подорвался, ощущая на себе эффект бешеного сердцебиения, которое отдавалось интенсивными пульсациями в висках, схватил смартфон и ответил на звонок.
— Алло, я слушаю, — сказал он хрипло, почесывая глаза, которые никак не хотели открываться.
— Детектив Пак? — незнакомый мужской голос заставил парня напрячься своей интонацией. — Это лечащий врач госпожи Нам.
— Кого? — не понял сонный Чимин.
— Матери Гун Чжина. Вы приходили к нам неделю назад с девушкой и опрашивали ее.
— А, да, простите, забыл… Что случилось?
— Я… я не знаю, что сказать, — на той стороне провода взволнованно сглотнули. — Ее убили.
— Что?! Как убили?! — парень вскочил с кровати и ошарашенно раскрыл глаза. — Когда?!
— Я зашел проверить, все ли с ней хорошо, но когда открыл дверь… — мужчина замолчал. Ему было трудно говорить, он не мог собраться с мыслями. — Простите, я не могу говорить об этом. Вы сможете приехать сейчас? Я уже вызвал полицию.
И тут детектив вспомнил. Госпожа Мин рассказывала, что терпеть не могла ни Мари, ни Сэма, потому что подозревала, что между этими двумя что-то есть. Ей не нравилось, что они морочили голову ее сыну. Так вот о ком говорил парень! Получается, это мать Гун Чжина мешала ему! Видимо, женщина науськивала сына, вносила смуту в его душу и давала повод для переживаний, что совсем не нравилось Сэму, ведь кому хочется, чтобы твой друг что-то подозревал?