— Конечно, — кивнул я.
— Неужели я такая привлекательная? — удивилась женщина.
— Можешь не сомневаться, — заверил её я.
— Это приятно слышать, — прошептала она и, вдруг задрожав, вздохнула: — Как жаль, что я — свободная женщина.
— Да, — согласился я.
— Мне страшно, — всхлипнула Клодия, и я ещё крепче прижал её к себе. — Именно поэтому они кормили меня, не так ли? Для завтрашней казни?
— Думаю да, — кивнул я.
Она заплакала, уткнувшись лицом мне в грудь. Внезапно, Клодия отстранилась и заинтересованно посмотрела на меня.
— А что же насчёт Вас? — спросила она.
— Не думай обо мне, — ответил я.
— Нет, правда, а что же будет с вами? — настаивала она.
— Вот настырная свободная женщина, — проворчал я.
— Ну, всё-таки? — попыталась настаивать Клодия.
— Я не знаю, — пожал я плечами. — Уверенности у меня нет.
Она положила голову на моё плечо. Снаружи было тихо, лунный свет проникал сквозь высокорасположенное зарешеченное окно. Я прижимал женщину к себе. Какое-то время мы лежали молча, я и голая шпионка, на соломе, в тюремной камере.
— Я должна буду быть наказана этой ночью? — нарушила она тишину.
— А это необходимо? — поинтересовался я.
— Нет! — прошептала женщина.
— Ты страстно хочешь служить и ублажать? — уточнил я.
— Да! — ответила Клодия.
— Тогда в наказании нет смысла, — заметил я.
— Конечно, нет! — поспешила заверить меня Клодия. — А если Вы, вдруг, останетесь недовольны мною, что тогда? Вы накажете меня?
— Обязательно, — ответил я, и добавил: — но могу наказать, если я просто захочу это сделать.
— Я жалею, только об одном, — сказала она чуть позже мягким взволнованным голосом, дрожа рядом со мной от удовольствия и испуга охватившими её эмоциями, — что я не встретила такого мужчину, как Вы раньше.
— Случись это раньше, Ты вряд ли оказалась бы здесь, — заметил я.
— Зато я не жалею о том, что встретила вас и служила вам, и о том, что Вы заставили меня служить Вам, даже при этих обстоятельствах, — призналась женщина.
— Ты наслаждаешься своим служением, — улыбнулся я.
— Да, — кивнула она, — так и есть, и если бы мне предложили выбор, я предпочла бы не иметь никакого выбора, кроме как служить, служить так, как Вы заставили меня это делать — полностью.
— Пора спать, — вздохнул я.
— Неужели Вы сможете заснуть в такую ночь? — удивилась Клодия.
— Смогу, — заверил её я.
Она вздохнула и вытянулась на соломе, рядом со мной. Через некоторое время я услышал её сдавленное рыдание.
— Я не знаю, будут ли они тебя кормить утром или нет, — сказал я, — перед тем, как они придут за тобой в полдень. Но могут. В конечном итоге, думаю, они именно так и поступят. Так вот, не ешь. Всю еду, что тебе принесут, отдай мне.
— Всю? — поражённо спросила Клодия.
— Да, — ответил я.
— И Вы взяли бы у меня еду? В такой момент? — спросила она.
— Да, — снова ответил я.
— Вы смогли бы сделать это?
— Даже не сомневайся, — заверил её я.
Женщина озадаченно уставилась на меня.
— Надеюсь, если Ты подумаешь, то признаешь, что мне сейчас еда нужнее, чем тебе, — заметил я.
— Несомненно, — вздрогнув, признала она.
— Ну вот и хорошо, — кивнул я.
— Я всё равно не уверена, что буду в состоянии съесть хоть что-то, — вздохнула Клодия.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда не вижу никаких проблем.
— Нет, — ответила она. — Никаких проблем.
— Замечательно, — зевнул я, через пару мгновений уже ничего не слышал и не помнил.
Я уснул.
14. Утро
— Они придут за мной в полдень, — прошептала Клодия.
Камера всё ещё была погружена в темноту.
— Я знаю, — пробурчал я. — Не глухой, слышал.
Несколько ен назад я вдруг проснулся, услышав звук открывающейся заслонки на смотровом окошке. Надзирательница подняла маленькую масляную лампу к отверстию.
— Заключенная Клодия, на середину, — шёпотом приказала она.
Леди Клодия вышла вперёд и встала на колени напротив двери, тускло освещенная тонким лучом света, проникающего через окошко.
Я продолжал притворяться спящим. Судя по моим ощущениям до рассвета ещё оставался ан или около того.
— Слава Ару! — прошептала надзирательница.
— Слава Ару, — простонала Леди Клодия.
Не думаю, что ей удалось заснуть этой ночью.
В свете лампы, поставленной на пол, я увидел, как сквозь нижнее отверстие двери в камеру была вдвинута кастрюля с водой. Клодия, как обычно, вылила воду в маленькую ёмкость в углу камеры и вернула сосуд обратно надзирательнице.
— Он проснулся? — спросила девушка из-за двери.
— Не думаю, — шёпотом ответила ей Клодия.
— Кастрюлю для еды вперёд, — приказала тогда надзирательница.
Через мгновение заключённая стояла на коленях позади продуктовой кастрюли.
— Слава Ару! — шёпотом объявила надзирательница.
— Слава Ару, — всхлипнула Леди Клодия.
Я думаю, что тихий шёпот надзирательницы были мотивирован, прежде всего, её желанием того, чтобы Клодия получив свою порцию, смогла съесть её прежде, чем я проснусь. Они не хотели бы, чтобы я забрал у неё пищу, или хотя бы разделил её. Возможно, они даже ожидали, что женщину удастся забрать из камеры пока я буду спать, чтобы проснувшись, я просто не нашёл свою сокамерницу. Для них это был бы наилучший выход. Тем не менее, я не ожидал, что они пошлют за Клодией меньше, чем двух-трёх мужчин.
Женщина стояла на коленях перед кастрюлей камеры, теперь наполненной едой. Голова надзирательницы, снова державшей лампу в руке, появлялась в смотровом окошке.
— Видишь? — шёпотом спросила она. — Там намного больше еды чем обычно, и даже есть мясо!
Клодия опустила голову вниз, по-видимому, пытаясь разглядеть в тусклом свете содержимое кастрюли.
— Разведи колени! — внезапно прошипела надзирательница.
Заключённая, поражённо и испуганно, расставила колени в стороны.
— Вот так, теперь Ты больше походишь на рабыню, которой Ты являешься, — довольным голосом заявила девушка из-за двери!
Леди Клодия, что интересно, даже не дёрнулась, чтобы снова сжать колени. Скорее наоборот, она выпрямилась на коленях в глубоко значимой, демонстративно уязвимой позе, с вызовом глядя в смотровое окошко.
— Мы обе знаем, что Ты — настоящая рабыня, не так ли? — поинтересовалась надзирательница. — Но мы не скажем об этом мужчинам, ведь так? А знаешь, почему тебя сегодня кормят так обильно?
— Это — последняя любезность, оказанная мне, — ответила Клодия.
— Нет, — рассмеялась надзирательница. — Просто тебе нужны будут силы, чтобы подольше дёргаться, когда будешь сидеть не колу.
Клодия уставилась на неё. Я не сомневался, что сейчас в её глазах плескался ужас.
— Мы все хотим, чтобы Ты устроила хорошее представление для своих косианских дружков, — прошипела надзирательница. — Надеюсь, Ты сможешь продержаться ана два, или даже три.
Клодия вздрогнула. При таком способе казни женщину обычно просто садят на заострённый кол. Её даже нет необходимости связывать, насаженная на кол она не может ни дотянуться до него, ни найти опору для того, чтобы самостоятельно слезть с него. Она беспомощно удерживается на нём своим же собственным весом. Обычно такая судьба ожидает только свободную женщину. Считается, что это даёт ей время, чтобы подумать и раскаяться в своих ошибках. С другой стороны, рабыню, с большей вероятностью, просто бросили бы в клетку к слинам в качестве мяса.
— Я слышала их разговор, — сообщила надзирательница. — Они собираются прийти за тобой до полудня. Возможно, даже они появятся как только рассветёт. Этого не знаем ни я, ни Ты. Так что сколько тебе осталось? Шесть ан? Три? А может два? Дрожи в своей камере в ожидании звука их шагов! И знай, что если Ты их слышишь, это значит, что они пришли за тобой! Потом они откроют двери и заберут тебя на казнь! Так что хорошенько наешься, голая шпионка!
Заслонка захлопнулась с резким хлопком. Потом послышался щелчок замка, не позволявшего открыть окошко изнутри.
— Они придут за мной ещё до полудня, — прошептала Клодия, подползя ко мне.
— Я знаю. Слышал, — отозвался я.
— Я хотела бы попрощаться с вами, — сказала она.
— Принеси еду, — велел я.
— Конечно, — сказала женщина, с горечью в голосе.
Она повернулась и отползла назад к центру камеры, где на ощупь нашла оставленную там кастрюлю с её порцией, и вернулась обратно.
— Ну почему они не могут подождать, хотя бы до полудня? — простонала Клодия.
— Это — хороший знак, — пробормотал я. — Это — очень хороший знак.
Я пока не сообщал ей, но по тем звукам, что долетали снаружи, я смог оценить отчаянное положение защитников цитадели, а также численность и расположение косианцев и их осадных машин.
— Я не понимаю, — прошептала женщина.
— Мы находимся в обращённой к городу части цитадели, верно? — уточнил я.
— Наверное, — пожала она плечами.
Даже несмотря на то, что нас обоих привели в камеру с завязанными глазам, у меня не возникло трудностей с тем, чтобы примерно определить своё местонахождение. Судя по солнечным лучам, проникавшим в камеру, было ясно, что стена тюрьмы обращена на юг, в сторону города. Это подтверждалось и тем, что мы слышали звуки города, а не гавани. Именно оттуда, в последнее время, до нас доносился грохот рушащихся зданий, причём некоторые из них были не дальше ста ярдов из нас.
— Так и есть, — заверил её я.
— Я не понимаю, — пробормотала Клодия.
— Возможно, всё идёт к тому, что скоро Ты будешь в большей опасности от косианцев, чем от твоих соотечественников из Форпоста Ара.
— Вы шутите, — вздохнула женщина.
— Именно поэтому они не могут ждать до полудня.
— Я не понимаю, — снова повторила она.
— Признаться, я не уверен, сможет ли цитадель продержаться до полудня.
— Это абсурд, — воскликнула Клодия. — Цитадель неприступна.
— Нет ничего неприступного, — пожал я плечами. — Тем более в данном случае, защитники изранены, утомлены и полуголодны. Здания вокруг цитадели разрушены. Катапульты теперь будут бить прямой наводкой. Всё силы Коса, что собраны на севере, сосредоточены сейчас на этом маленьком пятачке перед цитаделью.
— Что же тогда будет? — спросила она.
— Уверен, что женщины и дети уже перемещены поближе к гавани, — заметил я.
— Что же будет! — выкрикнула женщина.
— Цитадель будет взята штурмом, — продолжил я. — Косианцы пройдут по ней огнём и мечом. Гражданские, здоровые мужчины, солдаты, гарнизон, что останутся в живых после этого, будут вынуждены отойти в гавань, к пристани и пирсам. Потом их достанут и там. Боюсь, что в гавани будет большая резня. Сомневаюсь, что найдётся много тех, кто в ней выживет.
— Надеюсь, что таких окажется немало, — пробормотала Клодия.
— Косианцы слишком долго ждали падения Форпоста Ара, — покачал я головой. — Несомненно, они никак не предполагали такого сопротивления, которое встретили здесь. Их потери огромны. Их терпение на исходе.
— Это я во всём виновата, — простонала женщина. — Лучше бы я была той, кем я должна быть по закону — простой рабыней.
— Это не твоя вина, — постарался успокоить её я. — Сомневаюсь, что твои грошовые сведения имели хоть какое-то значение вообще. Настоящие виновники сейчас находятся в Аре.
— Но я тоже виновна, — всхлипнула она.
— Да, — признал я, — и продажа в рабство, на мой взгляд, была бы вполне достаточным наказанием за твоё преступление. А учитывая то, кем Ты являешься в душе, как мне кажется, такая судьба была бы самой подходящей для тебя.
— Это верно, — прошептала она, и добавила: — Господин.
Я же уделил внимание к кастрюле с едой.
— Еды в этот раз действительно много, — отметил я, — и вправду мясо. Честно говоря, я сомневаюсь, что даже те, кто сейчас занимает позиции у центральных амбразур на башнях, защищающих главные ворота, могут себе позволить питаются также хорошо.
— Но Вы же только подносите пищу к губам, — удивилась Клодия.
— Я проверяю её, — пояснил я.
— Зачем? — спросила она.
— Кажется всё в порядке, — сообщил я.
— Вас что-то беспокоит? — поинтересовалась женщина.
— Уже ничего, — успокоил её я.
— И всё же? — не отставала она.
— Я думал, что они, могли добавить что-нибудь в еду, — ответил я, — например, сжалившись над тобой. Это могло быть что-то вроде успокоительного снадобья с подавляющим боль эффектом, чтобы ослабить твои страдания.
— Если это так, — оживилась женщина, — я бы с радостью съела немного.
— Это не так, — осадил я Клодию. — Похоже, наша очаровательная надзирательница, сказала тебе правду. Они хотят, чтобы Ты подольше дёргалась от боли на колу.
Женщина задрожала от ужаса.
— Они не видят причин в том, чтобы поощрять шпионаж, — заметил я.
— Это точно, — прошептала она.
Я с жадностью набросился на еду. Потерянные было силы, снова вливались в моё тело. Так хорошо я не питался уже в течение многих дней. Кроме того, у меня были девушка, и даже на самом деле, моя девушка, которая могла принести мне воды.
— Это было замечательно, — признал я.
— Как Вы можете есть в такой момент? — удивлённо спросила Клодия.
— Тебе стоило бы не терять надежды, — посоветовал я.
— Я — слабая голая женщина, — вздохнула она. — Мужчины могут сделать со мной всё, что они захотят.
— Верно, — кивнул я, — но, вполне возможно, что не все мужчины хотят сделать с тобой именно это, в данное конкретное время.
— Полагаю, что нет, — согласилась Клодия.
— Вот в этом и есть твоя надежда, — сказал я.
— Какая может быть у меня надежда, — простонала она, — Рассчитывать, что они могут задержаться, и посадить меня в кол немного позже?
— Думаю, что у тебя есть шанс надеяться на большее, чем это, — заметил я.
— Какой шанс? — прошептала она с надеждой.
— Шанс на то, что у тебя есть неожиданные союзники, — ответил я.
— Кто? — удивилась женщина ещё больше.
— Снаружи, — усмехнулся я, — косианцы.
— Чем же они могут нам помочь? — спросила она.
— Возможно ничем, — пожал я плечами. — Но шанс ведь есть.
— Кажется, рассвет приближается, — прошептала Клодия.
Мы вдвоём посмотрели в сторону окна. Оно уже выделялось тёмно-серым пятном высоко на чёрной стене. Этого окна мы не могли достичь, даже если моя сокамерница встала бы мне на плечи.
— Пожалуй, Ты права, — согласился я.
— Ой! — крикнула женщина и испуганно прижалась ко мне.
— Это — трубы, — успокоил я её. — Сигнал о штурме.
В оглушительный рёв вплелись новые нотки. Косианцам ответили трубы со стен. Казалось, воздух вибрирует, наполнившись бешенным звонким рёвом и гулом не менее чем сотни боевых труб. Однако ответ со стены, хотя и бравый, показался мне сравнительно хилым. Потом на звуки труб наложились воинственные крики тысяч мужчин из-за стены. Им ответили защитники, и снова в ответе мне послышались нотки усталости и обречённости.
Женщина, наполовину стоя на коленях, наполовину вися в моих руках, со страхом и надеждой смотрела на меня в темноте камеры. Обнажённая женщина лучше всего чувствует себя, оказавшись в руках мужчины. Мне было даже жаль, что она не принадлежала мне. Они чувствуют себя ещё лучше, когда находятся в руках того, кому принадлежат они, и они знают, о том, что они принадлежат.
А затем мы услышали глухой далёкий стук.
— Что это было? — встревожено спросила Клодия.
Потом долетели еще два таких же звука.
— Сюда! — крикнул я и, подтащив её в угол к внешней стене, уложил на охапку соломы.
Пожалуй, здесь было безопаснее всего, ибо пол и стена подкрепляли стену наподобие контрфорса. Кроме того, здесь мы оказывались в мёртвой зоне, для вылетающего из стены каменного крошева.
— Это — катапульты, — догадалась женщина.
— Они самые, — подтвердил я.
Время от времени, мы слышали также звуки ударов, треск и гул вибрировавших тросов катапульт стоявших над нами, на стенах. Такие катапульты зачастую притягивают канатами к поверхности, на которой они установлены, в противном случае, сила отдачи может развернуть их, а то и просто опрокинуть. Управлять такими механизмами с земли несколько удобнее, ибо там их можно вкопать в грунт.