— Я всегда занимаю первую из первичных ванн, — надменно заявил вновь прибывший.
— А я никогда ни с кем не делю ванну, — не слишком любезно ответил тот, что отмокал в ванне.
Кстати, большинство гореан в ваннах, по крайней мере, в их собственных городах, зачастую принимает ванны совместно. Это — одна из причин, по которой ёмкости делаются столь большими. Безусловно, даже в собственном поселении, человек обычно делит ванну только с друзьями или знакомыми. Однако если ванны переполнены, то считается проявлением вежливости и такта, принять совместное омовение с согражданами. Разумеется, то же самое обычно касается и использования бассейнов, которые на Горе в большинстве случаев располагаются в одном комплексе с ваннами, и в действительности зачастую считаются их частью.
— Какое совпадение, я тоже, — усмехнулся вновь прибывший, поднимаясь на платформу.
— А-а-ай! — вскрикнул мужчина, занимавший первую ванны, неожиданно для себя перелетев через край резервуара и приземлившись на деревянный пол мыльни.
Он в ярости вскочил на ноги, но мгновенно замер, увидев в полутьме освещенного единственной лампой помещения и красноватыми тлеющими угольками в кирпичных платформах, вытащенный из ножен меч в руке вошедшего мужчины.
— Разведи огонь, — скомандовал вновь прибывший.
Выброшенный из ванны товарищ поспешно схватил кочергу и принялся ворошить ей угли в топке.
— Что Ты там возишься! Принеси сначала свежих дров, а потом ухаживай за огнём. И не вздумай слинять, пока я тебе не разрешу.
Мужчина метнулся к одной из больших бочек, стоявших у стены, и быстро набрал из неё ведро щепок, которые, вернувшись обратно, забросил в печь и разровнял кочергой. Потом он, торопливо вернув ведро на его прежнее место рядом с бочкой растопки, набрал из деревянного ларя, стоявшего справа от бочки, охапку узких поленьев. Через несколько мгновений растопочные щепки вспыхнули и загорелись ярким пламенем, в которое одно за другим полетели принесённые дрова. Закончив с порученным делом, мужчина поднял лицо, подсвеченное красноватыми отсветами пламени, плясавшего внутри топки, и вопросительно и испуганно посмотрел на вновь прибывшего.
— Пшёл вон, — процедил тот сквозь зубы.
Со всей возможной поспешностью изгнанный мужчина рванул прочь из мыльни, проскочил решетку, захватив по пути свою одежду, и исчез в коридоре.
Вновь прибывший, меж тем вложил свой клинок в ножны, и повесил их на крюк вместе с сумкой.
— Уффф, — довольно выдохнул он, забравшись в ванны и откидываясь на спину.
На мой взгляд, этот невежа повёл себя просто по-хамски, что, впрочем, было не моим делом.
Кое-кто из посетителей, расположившихся на полу мыльни, подползли поближе к платформе, от которой потянуло приятным теплом. Однако, при этом, они позаботились, чтобы оставить не занятым широкий проход, по которому новый обитатель ванны, смог бы беспрепятственно покинуть помещение.
Решив, что я уже вполне достаточно провалялся в воде, и, чувствуя довольно прозрачные намёки моего желудка на его желание чего-нибудь переварить, я вылез из ванны, оделся и, собрав свои ванные принадлежности, осторожно ступая среди развалившихся на полу тел, покинул мыльню.
Я не упустил возможности, и, оказавшись по другую сторону решетки, осмотрел вешалку. В тусклом свете маленькой лампы, висевшей около выхода, я увидел, что шлем того грубияна нёс символ компании Артемидория с Коса.
5. Зал паги
— Встань здесь, — приказал я, указывая на место справа от меня подле низкого стола, позади которого я сидел со скрещенными ногами. — Ближе.
Мы находились в зале паги. Звякнув цепями, она подошла ещё ближе, почти вплотную ко мне, и замерла там, где было приказано.
Я проверил узы на её лодыжках. Браслеты кандалов, запертые на замки, плотно облегали щиколотки. Длина их цепи составляла приблизительно восемнадцать дюймов, более чем достаточно, чтобы передвигаться по залу. Схватив цепь, свисавшую с её запястий, а подтянул их к себе, заставив женщину наклониться. Наручники также имели замки. Их захват был аккуратен, эффективен и бескомпромиссен. Браслеты были отделены один от другого цепью дюймов двенадцать длиной.
— Мои узы одобрены Сэром? — надменно спросила она.
Я не счёл нужным отвечать на неё выпад, только отпустил её запястья, позволив женщине выпрямиться.
— Сэр закончил свой осмотр? — спросила она, не скрывая своего раздражения.
Надо заметить, что кроме цепей на ней ничего не было.
— Повернись, — скомандовал я, — медленно, а потом замри лицом ко мне.
— Я — свободная женщина, — попыталась было возмутиться она.
— Команда должна быть повторена? — уточнил я, и женщина медленно повернулась вокруг своей оси и снова замерла передо мной
— Что бы Вы хотели, Сэр? — поинтересовалась она, на мой взгляд, довольно смело и надменно. — Я имела в виду из еды.
— Ты через чур смела для свободной женщины, — заметил я.
— Меня не могут использовать, — пожала она плечами, — в конце концов, я свободна.
— А в этом зале есть какая-либо другая прислуживающая свободная женщина? — осведомился я.
— Нет, — ответила она.
Значит, это была именно та, о ком говорил хозяин постоялого двора. Помнится, он сообщил мне, что использование гостиничной девки будет стоить мне, с учётом того в какие времена меня угораздило забрести в эти места, три медных тарска всего за четверть ана, но свободную женщину, работающую в зале паги, я мог бы взять на ан, заплатив только бит-тарск. Разумеется, это даже переоценивало стоимость её услуг, причём значительно, ведь она была не более, чем свободной женщиной. Принимая во внимание, что свободные женщины фактически являются бесценными, то и в постели от них мало толку. В этом плане они бесполезней рабыни кротко стоящей на коленях со свечой в руке в тысяче пасангов от вас. Конечно, сами они о себе и своей желанности придерживаются иного, надменно-кичливого мнения. Однако, с мужской точки зрения, они бесполезны вплоть до того момента, когда оказавшись в цепях рабства, не начнут, с ужасом осознавая свою уязвимость, охотно или нет, двигаться по пути удовольствия и экстаза. Непомерность цены, конечно, следовало ожидать, учитывая трудные времена, и редкостную жадность хозяина этого заведения. Я сказал ему, что сообщу о своём решении позже. Пожалуй, сообщу.
— А разве тебя нельзя выпороть, — намекнул я, — только на том основании, что Ты свободна?
Женщина мгновенно побледнела. Хотя ей и не сообщили, что она была доступна клиентам постоялого двора для их удовольствий, она не могла не понимать, что её поведение, даже несмотря на всю её свободность, могло быть скорректировано множеством способов, включая такие, как внимание пятиременной гореанской рабской плети.
— Как тебя зовут? — поинтересовался я.
— Это не ваше дело, — заявила она.
— Тебя когда-нибудь били плетью? — снова напомнил я.
— Я — Леди Темиона из Тельнуса, — мгновенно представилась она, и добавила: — Нет, меня никогда не били.
Тельнус — это главный порт острова Кос, и столица этого островного убарата.
— А здесь Ты что делаешь? — полюбопытствовал я, и не дождавшись ответа предположил: — Готов поспорить, что Ты следовала за косианцами или их поставщиками, на запах добычи, соблазнённая возможностью поживиться остатками с их стола, в надежде на то, что в случае неизбежного похода армии на юг, мужчины перегруженные трофеями, взятыми в Форпосте Ара, могли бы поддаться на рассказы о твоей нужде и тяжёлом положении. Возможно, Ты даже рассчитывала заключить союз о партнёрских отношениях с богатым офицером, или, на крайний случай с торговцем, обогатившимся на спекуляциях продовольствием и трофеями.
В подтверждение моих предположений, Леди Темиона бросила на меня взгляд полный ярости.
— Ты решила воспользоваться своей красотой, чтобы заключить сделку и получить определённую прибыль, — усмехнулся я, не сомневаясь, что в недалёком будущем её красота, и впрямь будет фигурировать в сделках, время от времени принося прибыль, вот только ей с той прибыли уже ничего не достанется, ибо это будут сделки других, в которых она будет выступать товаром или платёжным средством.
Сердитым движением головы женщина отбросила волосы за спину.
— Ты что, рассердилась? — поинтересовался я.
— Вы не хотели бы что-нибудь заказать? — холодным тоном спросила она.
— Какого цвета твои волосы? — спросил я. — Честно говоря, при таком освещении я не могу разобрать.
— Тёмно-рыжие, — сообщила Леди Темиона.
— Это твой натуральный цвет волос? — на всякий случай уточнил я.
— Конечно, — возмущённая моим недоверием заверила она меня.
— Ну что ж, этот цвет, в особенности, когда он наткральный, часто приносит превосходную прибыль на невольничьих рынках, — заметил я.
— Я свободна, — напомнила мне женщина.
— Видел я снаружи несколько подобных тебе, — усмехнулся я. — Они тоже тешили себя похожими идейками, а теперь вот стоят во дворе, голые и прикованные к кольцам. Ты их знаешь?
Женщина с сердитым видом отвела взгляд.
— Леди Темиона, — повысил я голос, — Тебе задали вопрос.
— Да, я их знаю. Всех пятерых, — признала она, — Ремис, Клио и Лиомач с Коса. Елена с Тироса, и Амина из Венны.
— Как по-твоему, что произойдет с ними? — поинтересовался я.
— Несомненно, их выкупят и освободят, — уверенно заявила Леди Темиона. — Все мы — свободные женщины. Мужчины, по крайней мере, некоторые виды мужчин, спасут нас. Есть немало мужчин, которые не могут без сожаления видеть слёзы в глазах женщин. Для таких мужчин просто невыносима мысль, что мы могли бы пострадать за свои поступки.
— Неужели Ты думаешь, что я отношусь к такому типу мужчин? — осведомился я.
— Нет, я так не думаю, — покачала она головой, — в противном случае, я бы уже попросила вас выкупить меня.
— Нравятся ли тебе мужчины, о которых Ты говоришь, — спросил я, — заботливые, любезные, готовые в любой момент броситься тебе на помощь, отчаянно стремящиеся исполнить любой твой каприз. Заставляют ли тебя такие мужчины, почувствовать слабость в глубинах твоего живота?
— Я — свободная женщина, — возмущённо напомнила она. — Нас подобные чувства не затрагивают.
— Но железа-то Ты боишься, — заметил я.
— Это никогда не произойдёт со мной, — завила женщина.
— И, тем не менее, Ты должна бояться этого, — настаивал я на своём.
— Возможно, — не стала спорить она.
— Ведь тогда всё для тебя будет выглядеть по-другому, — усмехнулся я.
— Да, — признала Леди Темиона. — В таком случае, для меня всё может поменяться.
И с этим трудно было не согласиться. Статус рабыни полностью отличен от статуса свободной женщины. Между ними лежит такая же пропасть, как между человеком и имуществом, между уважаемым, юридически независимым лицом, обладающим достоинством и гордостью, и домашним животным. Один и тот же мужчина, который пойдет в абсурдные поступки, чтобы понравиться свободной женщине, и даже выставить себя перед ней дураком, рабыне без долгих размышлений, даже той же самой женщине, но уже порабощённой, просто укажет плетью, ползти на его меха.
— Когда именно задержали тебя и твоих сестёр то мошенничеству? — спросил я.
— Этим утром с нас потребовали оплату, — ответила Леди Темиона. — Но наши объяснения и оправдания не нашли понимания у служащих постоялого двора, они просто накинули верёвки нам на шеи прямо поверх наших одежд и вуалей, и отвели к столу администратора. Мы отдали ему все те деньги, что у нас были, но их, конечно, оказалось недостаточно, чтобы покрыть наши счета. В результате, утро мы провели в клетке на колёсах, сидя на твёрдых скамьях, наблюдая, как съезжали остальные посетители. Ни один из них не захотел выкупить нас. Потом, в полдень, сразу после того, как пробил десятый ан, клетку завезли в сарай. Там было холодно, и там нас, одну за другой, забирали из клетки, раздевали и обыскивали две очень сильных свободных женщины. Мужчины всё это время ожидали снаружи. Когда женщины заканчивали с одной из нас, они не возвращали её в клетку, а ставили отдельно, лицом к стене. Таким образом, та, что уже была обыскана, не могла получить что-либо у тех, кто обыску не подверглись. Они тщательно обыскали не только наши одежды, но даже наши тела! Это принесло им ещё несколько дополнительных монет. Уверяю вас, эти женщины были очень суровы с нами. Я нисколько не сомневаюсь, что они уже делали это прежде. Когда нас всех вернули обратно в клетку, мы были и без денег и без одежды. Всё, что нам оставили, это — нас самих. Закончив с этой унизительной процедурой, клетку отвезли назад к столу администратора. Как Вы, наверное, догадались, теперь мы начали упрашивать гостей выкупить нас куда назойливее. И всё равно ни один из них не оказался джентльменом. Наоборот, они стали рассматривать нас, сидящих в клетке, как будто мы были какими-то рабынями! Нас выпустили только в пятнадцатом анне, но только для того чтобы поставить на колени, у стены слева от стола администратора. Нам всем скрестили щиколотки и связали их одной верёвкой.
— Руки вам, конечно, оставили свободными, — заметил я, — чтобы вы могли жалобно протягивать их к проходящим мимо гостям.
— Конечно, — раздражённо признала она.
— Продолжай, — велел я.
— В семнадцатом ане, хозяин постоялого двора уже совершенно привык к нашим просьбам и протестам, — сказала Леди Темиона. — Кроме того, как мне кажется, он был не слишком доволен женщинами, такими как мы, кто попытались надуть его в его же заведении.
— Ну, в этом нет ничего удивительного, — кивнул я.
— Как это нет! — возмутилась она. — Мы же не рабыни! Мы — свободные женщины! Мы можем делать всё что угодно!
— Понятно, — усмехнулся я.
— Владелец этой дыры не джентльмен, — заявила женщина.
— И я даже готов поверить этому, — поддержал я её.
— Это правда! — закивала она. — Вы только посмотрите на меня. Я голая и закованная в цепи!
— Да Ты не волнуйся, я тебя уже рассмотрел во всех подробностях, — насмешливо заверил я женщину.
Леди Темиона обожгла меня сердитым взглядом, и яростно тряхнула цепью сковывающей её запястья.
— Но, как мне кажется, в действительности он предоставил вам возможность заняться мошенничеством и надувательством, — заметил я. — Ваша основная проблема, лишь в том, что вам просто не сопутствовала удача.
— Возможно, — вынуждена была согласиться она.
Из своего опыта общения с хозяином этого заведения, я сделал вывод, что его главным интересом в этом вопросе было получение прибыли, причём не важно, каким именно способом.
— Продолжай, — приказал я.
— Да больше не о чем особо рассказывать, — сердито буркнула женщина. — К семнадцатому ану, ему, похоже, надоело наше присутствие, и он приказал убрать нас от своего стола. Пятерых из нас увели куда-то наружу, с ваших слов, они сейчас прикованы цепью во дворе. А меня саму заковали в кандалы и приставили сюда, в зал паги, чтобы прислуживать за столами.
— Почему же тогда тебя не увели во двор? — поинтересовался я.
— Понятия не имею, — пожала она плечами.
— Возможно потому, что там всего пять колец, — предположил я.
Женщина снова пожала плечами.
— Однако это не объясняет, почему именно тебя, а не какую-либо другую из твоих товарок оставили здесь, — добавил я.
— Ну, кто-то ведь должен был остаться, — отмахнулась она.
— Между прочим, ничего не стоило приковать к одному кольцу двух женщин, — заметил я. — Или тебя могли бы поставить на колени и приковать цепью неподалёку, к кольцу для слина.
— Мужчины — похотливые животные, — презрительно заявила Леди Темиона. — Кажется, им просто нравится рассматривать голых женщин. Подозреваю, что я здесь, потому что самая красивая из всех.
— Но самая красивая из вас вовсе не Ты, — сказал я.
— Ох? — задохнулась она от возмущения.
— Представь себе, — заверил её я. — Там стоят как минимум две женщины, кто, на мой взгляд, красивее тебя. Одна из них прикована к первому кольцу, вторая к четвертому.
— И кто же они? — сердито спросила Леди Темиона.
— Ту, что стоит у первого кольца, зовут Леди Амина, — сообщил я. — Как зовут четвертую, я не знаю.