Она жива. Жива! Вот только радости ей эта мысль совершенно не приносила. Там, на глубине, осталась часть ее души. Невозможно жить, когда половинка тебя умерла. Это не жизнь, это существование.
- А что с Мако и Райли? – вдруг вспомнив о пилотах «Бродяги» спросила Ева, резко открыв глаза. Надежда, что ее друзья вышли из этого боя живыми, теплилась в ее израненном смертью родного человека сердце.
Маршал промолчал, начав всматриваться в океан еще пристальнее. На лбу у него пролегла глубокая складка, и даже смотря на мужчину снизу вверх, девушка заметила, как много морщинок собралось вокруг его глаз. Чак безмолвно покачал головой. Слез не было. Только горечь утраты, которая останется навсегда. Одиночество невозможно забыть, его невозможно принять.
Не будет больше веселых шуток Марка, язвительных переругиваний близнецов между собой. Ева больше никогда не сможет обмануть брата в дурака, заставив того пробегать по их военной базе в России в одних красных труселях, выкрикивая несусветную чушь. Брат больше никогда не придет в бар у черта на куличиках, чтобы вывести ее оттуда пьяную, пытающуюся забыться в алкоголе. Она больше никогда не упрекнет его в ветрености и любвеобильности. Никогда теперь она не сможет взять реванш, положив Марка на обе лопатки. А он никогда больше не растреплет ее идеально уложенную прическу своей рукой, превратив волосы в легкий беспорядок художника. Больше никогда…
Саша, Алексей, Мако, Райли, Марк. Мама. Ей казалось, что этот похоронный список никогда не закончиться, лишь будет пополняться новыми именами каждый новый день. Странное ощущение того, что она проклята не покидало ее с того самого дня, как человек, давший ей эту жизнь, перестал дышать. Смерть слепа к людям и далеко не по заслугам распоряжается их жизнями. Достойные умирают, презренные живут.
Острая боль прошлась в ее голове, будто ножом по оголенным нервам. Поморщившись, девушка не заметила быстро приближающихся людей в военной форме. Ева открыла глаза только тогда, когда услышала громкий топот шагов, а после шумные судорожные вздохи задыхающихся от продолжительного бега людей.
- Сэр, Райли и Мако живы. Вертолеты уже вылетели за ними, - прерывисто произнес молодой паренек, не успев даже отдышаться, не скрывая широкой счастливой улыбки.
Маршал промолчал, улыбнувшись. Закрыв глаза, темнокожий мужчина подставил лицо солнцу, наслаждаясь теплом и пробивающимся сквозь веки светом. Ева, слышавшая каждое слово, попыталась улыбнуться, но сознание ловко ускользнуло от нее, отправив туда, где острые боли, словно разрезающие ножом ее израненное и измученное тело, перестали существовать.
О том, что произошло после того, как она отключилась в бою, Ева узнала только на следующий день после окончания битвы. Лежа в госпитале, Волкова попросила, чтобы к ней никого не впускали, пока она сама не захочет кого-либо видеть. А все новости русская узнала от своей болтливой медсестры, которая охотно поделилась всей информацией со своей пациенткой. Как оказалось, после ее позорной потери сознания в самый разгар битвы, от кайдзю Еву спас «Страйкер», подоспевший вовремя. В то время как Чак и Стэкер расправлялись с выжившим монстром, «Бродяга», используя убитого «Райдзю», попытался проникнуть в портал, но путь ему неожиданно перегородил выживший после взрыва «Слейтерн».
На этих словах Ева печально усмехнулась. Неужели, смерть брата была напрасной, раз это чудище выжило после мощнейшего взрыва?
Медсестра, словно и не замечая внезапной перемены настроения пациента, продолжала быстро тараторить, в особо эмоциональных моментах помогая себе жестикуляцией. Так ей казалось, что рассказ получался намного насыщеннее.
Вступив в схватку с израненным чудовищем, Райли и Мако, совершили отчаянный рывок, получив при этом еще более серьезные повреждения. В процессе падения «Слейтерн» погиб, а «Бродяга» вместе с пилотами попал в портал, погрузившись в другой мир, заполненным разумными существами.
- У Мако закончился кислород, и Райли отдал ей свой, отправив на поверхность, запустив капсулу с ней - с придыханием в голосе произнесла шатенка, мечтательно приподняв глаза к потолку. Наверно, медсестра мысленно уже вышла замуж за пилота «Бродяги» и нарожала кучу таких же наивных, как она, детишек.
- Ближе к делу, - грубость в голосе Ева убрать не смогла. Как и презрение в глазах. Ее брат погиб. Сейчас она не в силах слушать, какой Беккет молодец и тому подобную ересь. Бесспорно, она была рада, что пилоты «Егеря» выжили. Вот только эта радость не сможет хоть как-либо смягчить полное отчаяние и бессонные ночи, которые она еще проведет в слезах и скорби.
- Да-да, - отмахнулась шатенка от больной, словно от назойливой мухи за то, что та не давала наслаждаться ей всем величием спасителя всего мира, - Райли запускает самоуничтожение ядерного реактора «Бродяги» и сам катапультируется. А после их обоих нашли по датчику слежения и доставили на шаттердом, где пилотов обследовали. И надо же, - задумчиво произнесла девушка, на что Волкова приподняла правую бровь, - представляешь, у них практически не было каких-либо серьезных повреждений. Я так была рада, что Райли цел и невредим…
Ева перестала улавливать смысл слов в дальнейших бурных излияниях жизнерадостной медсестры. Перед глазами все вмиг стало туманным, а в голове вертелась лишь одна мысль: «они целы, а Марк мертв!».
- Пошла вон, - тихо, сквозь зубы прошипела Волкова, уставившись невидимым взглядом в стерильно чистую простынь, смяв ту в руках. С безразличием смотря на свои руки, исщепренные мелкими ссадинами и царапинами, брюнетка чувствовала, как быстро, словно ураган, овладевают ее бессильная злоба и ярость, рвущиеся наружу.
- Что? – переспросила шатенка, удивленно открыв глаза, словно она ослышалась и не услышала того, что сказала голубоглазая девушка.
- Пошла вон! – заорала Ева так громко, что испуганная девушка моментально соскочила со своего места, быстро скрывшись за дверью.
Ваза с цветами, стоящая на прикроватной тумбочке, с громким треском разбилась о металлическую дверь, рассыпавшись по полу на несколько десятков маленьких кусочков. Опавшие лепестки цветков в хаотичном порядке валялись в растекшейся луже, поблескивая в ярком свете комнатной лампочки.
Жизнь, построенная на воспоминаниях, — это не жизнь. Но ничего другого ей больше не оставалось. Теперь Марк существовал только в ее памяти.
- Здравствуйте, я ваш лечащий врач, доктор Купер, - спустя несколько часов после выдворения медсестры из палаты, к Еве заглянул солидный мужчина лет пятидесяти в белом халате и прямоугольными очками на носу, - как самочувствие? – любезно поинтересовался он, достав из глубоко кармана небольшой блокнот, собираясь записывать показания.
- Я хочу уйти отсюда, - тихо сказала Волкова, отвернувшись, уставившись безэмоциональным взглядом в стенку палаты.
- Простите, но в данный момент вам противопоказано покидать палату, - как можно более учтиво произнес врач, поправив сползающие очки, надвинув их на самый нос.
- Вы не поняли меня, доктор, - Ева посмотрела на мужчину пустым взглядом, от которого у того по спине пробежался холодок, - я хочу немедленно покинуть эту базу. Доложите начальству моего государства, что я выполнила миссию и готова к возвращению прямо сейчас.
- Вы не понимаете, - устало произнес врач, - у вас растяжение связок стопы. Вам не следует передвигаться, чтобы не напрягать ногу. В противном случае, лечение займет намного больше времени.
- Сколько дней мне нужно здесь находиться? – ровно произнесла брюнетка, скользя равнодушным взглядом по мужчине, не замечая чего-либо интересного и яркого в его внешности. Обычный человек, не обладающий харизмой. Серая мышь.
- Мы наложим вам гипс, который нужно будет носить 3 недели. А полное восстановление будет только через месяц, - врач немного напрягся, не зная, чего ожидать от пациентки. Медсестра в подробностях рассказала ему о срыве русской и ее метком броске бедной ни в чем неповинной вазы в дверь. Осколки, кстати, так до сих пор и не убрали. Боялись, по-видимому, заходить в комнату.
- А костыли? Принесите мне костыли, - требовательно, пытаясь скрыть отчаяние в голосе, сказала брюнетка, впервые за время ее пробуждения почувствовав маленькое давление на ноге от кончика пальцев до колена. Потянув простынь на себя, девушка увидела бинт, опоясывающий ее ногу, который почему-то на фоне стерильно чистой ткани казался серым, блеклым.
«Ласка. Магия цвета», - мысленно попыталась пошутить Ева, но ни малейшего намека на улыбку на ее лице не возникло. Сердце словно оледенело, не в силах воспринимать человеческие эмоции.
- Вам еще нельзя ходить на костылях, а сейчас давайте наложим гипс, - произнес мужчина, засучив рукава. В голове Волковой тут же пронеслась мимолетная ассоциация о том, что доктор сейчас похож на мясника, а она на поросенка, которого через минуту прирежут.
- Просто принесите костыли, - устало прошептала Ева, сжимая ткань в своих руках, чтобы не впиться острыми ногтями в кожу, - просто так. Пожалуйста!
- Хорошо, - потерев виски, согласно произнес доктор. В конце концов, не убежит же пациентка. Он надеялся, что мозги у молодой особы все же остались и глупых поступков она совершать не будет.
========== 15. ==========
Как оказалось, мозги у Евы все же остались после сотрясения, поэтому она, как порядочный больной, исправно лежала на своей кровати в палате, не двигая ногой. Уйти ей хотелось отсюда до безмолвного ужаса, но девушка терпела, зная, что если она начнет передвигаться – станет еще хуже. Посетителей у нее не было, потому что она сама запретила кого-либо впускать, не считая доктора и медсестры, носящей еду или помогающей сходить по неотлучным делам. От своей беспомощности Еве на душе становилось муторно и тошно. Хотелось вернуться к себе домой, на Родину, где все знакомое. Все свое. Хотелось к отцу, который даже ни разу не позвонил за все ее пребывание на этой долбанной военной базе.
Сверля безразличным взглядом потолок, Волкова неожиданно приподнялась, пронзенная мимолетной мыслью. Взглянув на пристроенные около двери костыли, русская с решимостью в глазах, медленно опустила босые ноги на пол, вмиг ощутив холод, пробежавшийся мурашками по коже. Встав с кровати, опираясь по большей части на левую ногу, Ева поморщилась от неприятной, но терпимой боли, неловко поковыляв к двери. Этот путь занял у нее намного больше времени, чем она думала. Как бы не старалась, но брюнетка все равно каждый раз наступала на больную ногу, шипя, будто рассерженная гадюка, от покалывающих и сводящих мышцы ощущений. Добравшись до вожделенных костылей, Ева с облегчением выдохнула, почувствовав в этих бесчувственных деревяшках опору. Подергав ручку двери, брюнетка убедилась в том, что она закрыта. Громко чертыхнувшись, русская едва сдерживалась от того, чтобы не начать барабанить в дверь, призывая о помощи. Только в таком случае, помочь бы ей помогли, вот только не в том, в чем она бы хотела. В голове тут же пронеслась картинка: доктор Купер, отчитывая ее как девчонку, заставляет лечь на кровать, отобрав костыли, пригрозив, что больше никогда их не вернет. Обреченно вздохнув, Ева провела по своим растрёпанным волосам, собираясь с мыслями. Почувствовав что-то острое и металлическое на голове, девушка сначала удивленно приподняла брови, а потом ядовито усмехнулась. Путь к свободе найден!
Выудив из длинных волос невидимку, Ева, даже и не вспомнив, как она туда попала, с кряхтением бабушки наклонилась, осматривая замок. Ничего сложного! Просунув невидимку в скважину, девушка парой легких движений открыла дверь, с удовлетворением услышав характерный щелчок. Спасибо друзьям-мальчишкам, которые еще в детстве научили ее нескольким ловким трюкам. Эх, как говорила мама, не с теми брюнетка дружила.
Неуклюже переставляя костыли, Ева вышла за дверь, воровато осмотревшись. Похоже, что удача сегодня повернулась к ней нормальным местом, а не тем, который обычно демонстрировала. В коридорах никого не было, словно все вымерли, ну или, что было вероятнее всего, сейчас был обед. А часов, чтобы подтвердить эту догадку, не было. Решив не стоять на одном месте зазря, Волкова направилась в свою комнату, обрадовавшись тому, что ее «тюрьма» находилась не так далеко от госпиталя, так что придет она минут через 15, ну если учитывать черепаший ход.
Как и предсказывала Ева, дошла она только минут через 15, вот только по дороге ей не повезло. Попавшийся на пути молодой парнишка еще долго смотрел ей в след, не убирая с лица удивленного выражения. Волкова с достоинством прошла мимо него, а как только скрылась за поворотом, поковыляла усерднее и быстрее, надеясь, что этот юный хлопец не настучит на нее, совершенно «случайно» заглянув в медкорпус. Только оказавшись за дверью своей комнаты, брюнетка расслабилась, повалившись на знакомую кровать. Распростершись на ней в позе звездочки, девушка еще несколько минут валялась, наслаждаясь мягкостью, а после, с пыхтением старающегося ежика, подошла к шкафу, сменив больничный халат на теплую одежду. Неудивительно, что незнакомый парнишка так пялился на нее. Под глазами темные круги от бессонных ночей, особо сильно выделяющиеся на бледной, как поганка, коже, волосы растрепаны и даже сваляны в колтуны в некоторых местах, истерзанные мелкими царапинами руки, которые до сих пор не зажили, плюс к потрепанному внешнему виду добавить больничный халат, костыли, и вуаля, картина маслом! Да еще и белый гипс, видимый издалека.
Застегнув толстовку, девушка нацепила на ноги теплые носки, а сверху любимые кроссовки. Все-таки ходить по шаттердому босыми ногами не дело. Так и заболеть не далеко! Взяв в руки костыли, Ева закрыла за собой дверь, которая с противным скрипом закрылась. Брюнетка не успела пройти и пары шагов, как к ней навстречу из-за угла вышел Чак, резко затормозив, увидев русскую, неловко держащую правую ногу на весу, упирающуюся в пол разъезжающимися во все стороны костылями.
- Ты что здесь делаешь, сумасшедшая? Ты должна лежать в палате! – Хэнсен подскочил к почти упавшей девушке, подхватив ее, придерживая за подмышки.
- Ничего не говори, - болезненно поморщившись, прошипела Ева, чувствуя, как громкий голос мужчины словно молотом Тора проносится по ее голове, - просто отведи меня на улицу, пожалуйста.
- Нет, - твердо сказал австралиец, в тоже время мягко придерживая девушку, шатко стоящую на одной ноге, - ты сейчас же отправляешься к себе в палату!
- Пожалуйста, - умоляюще произнесла Волкова, переходя на шепот, - отведи меня на свежий воздух. Еще немного и я сойду с ума в той гребанной комнате, насквозь пропахнувшей лекарствами.
Хэнсен-младший покачал головой, коря самого себя за решение, которое собирался принять и за то, что не смог устоять перед этим взглядом, полным боли, отчаяния и безысходности.
- Пошли, - обхватив Еву за талию, произнес Чак, уверенными шагами направляясь к выходу из базы, мысленно надеясь, что по пути им никто не попадется.
- Я могу идти сама, - упрямо произнесла Волкова, попытавшись вернуть себе хоть каплю независимости и чувство собственного достоинства, подорванного жалким и беспомощным состоянием.
- Пошли, - Хэнсен был намного настойчивее и непреклоннее, чем русская, поэтому брюнетке под его строгим и серьезным взглядом пришлось заткнуться и молча идти рядом, искоса поглядывая на задумчивое лицо австралийца.
Выйдя за пределы военной базы, парочка оказалась на берегу моря. Глубоко вдохнув свежий воздух, в котором она до боли в легких нуждалась на протяжении последних двух недель, Ева облокотилась на железную стену шаттердома, скатившись спиной по ней на песок, чувствуя, как задралась толстовка, обнажая кожу. По спине пробежали мурашки от соприкосновения горячей кожи с холодным железом, но Волковой было все равно. Вытянув вперед ноги, осторожно передвигая при этом правой, брюнетка положила рядом с собой костыли, стараясь лишний раз не останавливаться на них взглядом. Посмотрев на ногу, затянутую в гипс, русская поморщилась, ощущая не боль, а беспомощность, неспособность. Никчемность. Закрыв глаза, Ева закусила губу, осязая лишь обжигающий холод стены.