Во время своего выступления на этом мероприятии я, по мнению некоторых участников, допустил бестактность… Меня попросили прочесть из «Рек» отрывок, посвящённый Байкалу. Я его прочёл. Меня много спрашивали про Байкал и про то, как я сам к нему отношусь. Я отвечал, что, как и написано в моей книге, я ощущаю Байкал непостижимым космическим объектом, а не просто озером. Байкал для меня – не поддающееся осознанию явление, которое скорее пугает, чем восхищает, хотя в моём страхе много восхищения… А потом сказал, что два с лишним года назад Владимир Путин на глубоководном батискафе «Мир» опустился на самую глубокую точку Байкала, которая до того, как батискафы доставили туда с Балтийского моря, была недостижимой. И что в том, что не ученый, не исследователь, а руководитель страны от нечего делать, из лихости и любопытства, а также для личного пиара взял и прикоснулся к сокровенному, таинственному и заповедному… Что в этом есть что-то грубое, нахрапистое, бесчувственное, вседозволенное и в самой высшей степени неделикатное. То есть я ощутил, что Байкал, да и я лично были как-то оскорблены…
С погодой ужасно повезло, были яркие солнечные утра, потом моментально налетали тучи, шёл дождь, от которого приятно было спрятаться в кафе или под огромной липой. Два вечера подряд случалась гроза, достойная вагнеровского размаха и мощи, а вчера Берлин залило дождём… Утром из Потсдама я приехал туда, погулял по городу, съел на станции метро «Цоо» каренвюрст (это большая сосиска, типичная для этого города, как для Мюнхена – белая сосиска, или вайсвюрст). Поедание сосиски у стоячего столика среди толпы – это для меня обязательный берлинский ритуал, только таким образом я могу не просто вспомнить, но ощутить кожей, языком и даже пищеводом все юношеские ощущения моих берлинских мытарств конца восьмидесятых и начала девяностого года. Да и чего греха таить, сосиска-то очень вкусная.
Прогулялся вчера по Берлину, купил несколько хороших белых рубашек, каких у нас практически не продают или продают за такие деньги, за какие я не хочу их покупать. Потом съел кусок жареного сома из местных водоёмов, запил отличным немецким рислингом, всем своим существом почувствовал, что лето уже пришло, остро захотел отпуска и отдыха, расплатился за съеденное и выпитое и поехал в аэропорт. Прилетел в Москву уже за полночь, а сейчас снова еду в аэропорт, чтобы улететь в Липецк, сыграть там спектакль и далее по маршруту. До отпуска ещё семь спектаклей и один благотворительный концерт. Я поехал… Не теряйте меня.
8 июля
Потеряли меня? Правильно! Я и сам потерялся. Ровно месяц назад оставил здесь последнюю запись… А потом не было ни возможности, ни сил собраться с мыслями и оформить их в какое-то внятное высказывание – даже для самого себя.
Весь июнь прошёл в гастролях и других важных и неотложных делах, и всё далеко от дома. Были проблемы с голосом, несколько раз даже стоял вопрос об отмене спектаклей, так как при всём напряжении я мог издавать только шипящие и свистящие звуки. Очень благодарен публике, которая простила мне мои хрипы и досмотрела, а главное – дослушала меня до конца.
16 июня прошёл благотворительный вечер, который мы провели с фондом «Вера» и средства от которого пошли на поддержку хосписов. Я волновался, потому что люди покупали очень дорогие билеты, и хотя, приобретая билеты, они понимали, что эти деньги пойдут на благотворительность, всё же они покупали билеты на меня. Важно было поддержать фонд «Вера» небанальным и нелегковесным выступлением. Да и вообще, когда речь идёт о благотворительности, нужно быть в высшей степени ответственным… В тот вечер я читал неопубликованные отрывки, рассказывал истории, которые хочу записать, но пока не записал, признавался со сцены в том, в чём ещё не признавался. Получилось здорово: я ощутил, что в зале находятся не зрители, а участники… Все, кто собрался тогда в Центре на Страстном, были участниками важного и благородного дела. А в качестве гостей там присутствовали врачи, которые работают в хосписах. Это, уж поверьте мне, совершенно особые люди, которые понимают про смерть, жизнь и ценность каждого мгновения что-то такое, чего мне не понять никогда.
А завершение сезона было восхитительным, будто это происходило не со мной. В завершающих мой сезон днях и событиях было что-то, я бы сказал, старорежимное, что-то такое, о чём читал в мемуарах, дневниках и воспоминаниях из прежних, а стало быть, куда более гармоничных и мудрых времён…
Последние в этом театральном сезоне спектакли прошли в Санкт-Петербурге, в изумительном по красоте Театре имени Комиссаржевской. Несмотря на уже совсем не театральное время года и прекрасную, редкую для Питера погоду, залы были переполнены и публика благодарна. А я играл, как школьник, понимая, что вот эти уроки последние, и завтра уже лето, – то есть свободно, не ощущая никакой тяжести, и даже истерзанные в лохмотья голосовые связки зазвучали почти в полную силу… В это время в Питере царствовали белые ночи и проходил никому не понятный экономический форум, из-за которого город периодически перекрывали, всячески усложняя жизнь горожанам и приезжим, и тем самым участники мероприятия вызывали на свои головы гнев и проклятия. Но с наступлением ночи Питер брал своё. Счастливые толпы выпускников школ и свеженькие лейтенанты, впервые ощутившие тяжесть офицерских погон, наполняли улицы и набережные радостью и хмельным весельем. В эти ночи они плевали на все эти чёрные «Мерседесы» и БМВ, а также на чёрные джипы сопровождения VIP-персон, которые заполонили прекрасный город, как дисептиконы из фильма «Трансформеры» (улыбка).
Отыграв последний в этом сезоне спектакль, я ощутил даже не облегчение, а тотальное опустошение. Я не мог ни говорить, ни смеяться, ни думать, превратившись в зрение и слух. Меня усадили на маленький кораблик и повезли по каналам и речкам Питера, где я видел и слышал только прекрасное. Мы пили шампанское. С улиц, которые были выше поверхности воды, по которой мы плыли, доносились голоса, звуки музыки, которые бесперывно менялись. Город шумел, но с воды людская его составляющая была почти не видна. С воды город виделся так, как задумывался когда-то. Он звучал своими фасадами, деревьями, мостами. И в моём усталом мозгу всё это создавало ощущение остановившегося времени. Я улыбался, понимая, что переворачивается ещё одна страница жизни.
И вот, завершив свой театральный сезон в Санкт-Петербурге, я вальяжно и не торопясь дошёл до Московского вокзала в Северной столице, прошёл на чистый перрон и сел в блестящий вагон «Сапсана», который был забит журналистами, а также мелкими и крупными участниками завершившегося экономического форума, которые возвращались в столицу. Мужчины несли дорогие саквояжи, дам провожали, по их мнению, блистательные мужчины, в толпе попадались генералы, сверкавшие медалями и орденами. И если бы обтекаемый, серебристый футуристический «Сапсан» заменить на пышащий паром и дымом паровоз, а на мужчин на перроне нацепить котелки и шляпы, возникло бы полное ощущение Санкт-Петербурга времён Серебряного века, то есть на грани жутких потрясений и бед…
В отличие от тех времён, «Сапсап» идёт из прежней столицы в нынешнюю недолго. Я ехал, смотрел в окно, где мелькали мало изменившиеся за сто лет пейзажи. У меня была бутылка шампанского и мно-о-го-много медленно текущих мыслей. Я понял, что днём вижу эти пейзажи впервые, так как обычно проделывал это путешествие ночами… Приятно путешествие из Петербурга в Москву, которое длится нынче не более четырёх часов.
Я прибыл в Москву около шести пополудни, взял такси (с тем же успехом сто лет назад я мог взять извозчика) и поехал в Камергерский переулок, где в 19.00 в МХТ имени Чехова должна была состояться премьера спектакля «Дом» по моей пьесе. По дороге я заехал в магазин, купил себе белую сорочку и там же её и надел, ощущая себя писателем совсем другой эпохи.
Спектакль мне очень понравился. К тому же от усталости я всё воспринимал, находясь в чудесной полудрёме. И аплодисменты, которые звучали, когда меня пригласили на сцену, тоже были адресованы будто не мне, а некоей тени многих литераторов… Потом были банкет и чествование Игоря Золотовицкого, который исполнил в спектакле главную роль и которому за день до премьеры исполнилось пятьдесят. Банкет проходил в историческом портретном фойе Московского художественного театра, где со стен на нас благосклонно смотрели лица великих, а для нас уже мифических актёров и актрис, которых никто из присутствовавших на банкете на сцене не видел, но имена которых наполняют наши сердца благоговением и трепетом… Так случилось, что под взглядами этих портретов я выпил три рюмки водки со Станиславом Любшиным, любимым и белоснежно-седым.
И вот уже неделю я нахожусь на юге Франции, где неизменный шум моря, треск цикад и кружева ароматов возвращают меня к жизни. Не как при грубом пробуждении зимним утром, но медленно, нежно, без острых и ранящих признаков нынешней безумной эпохи.
10 июля
К сожалению, позавчера, 8 июля, по Первому каналу фильм «Сатисфакция» не показали – по причине праздника, название которого я не могу запомнить, – что-то посвящённое любви, верности и семейным ценностям (всей страной и по команде государства я такое праздновать не намерен)… В общем, в такой праздник наш фильм решили не показывать. Хотя, мне кажется, именно наша картина как нельзя лучше для него подходит.
«Сатисфакцию» должны в ближайшее время показать в программе Александра Гордона. Обсуждение фильма уже записано, так что, надеюсь, ещё в июле любознательные зрители Первого канала и те, кто не ложится рано спать, а также те, кто ещё не смотрел наш фильм, его посмотрят. Обсуждение получилось интересным, не жарким, не злобным, а скорее не очень внятным, но интересным. Я в основном сидел, слушал и улыбался. Очень интересно и тонко несколько раз высказался сам ведущий. Саша, когда что-то его по-настоящему задевает, может быть пронзительно умён и блестяще точен. Так что рекомендую посмотреть «Закрытый показ», посвящённый нашей картине.
Однако считаю, что программа «Закрытый показ» не для нашего фильма. Всё же там демонстрируют фильмы, которые другим способом, кроме скачивания из интернета, не увидеть. Это всё в подавляющем большинстве фильмы, отмеченные или прошедшие местные фестивали типа «Кинотавра» и вызвавшие бурю в мутном стакане отечественной кинокритики. Наш же фильм имел прокат, активно смотрелся и продолжает смотреться на DVD, в интернете, как законными, так и незаконными способами. Но то, что он будет показан по Первому каналу, мне приятно – даже как в прошлом мальчику из провинции, который мечтал сняться в кино, хоть в какой-нибудь крошечной роли. Особенно в «Ералаше». Но в «Ералаш» могли попасть только столичные мальчики и девочки (улыбка).
А лето движется к своей середине и перелому. Ещё немного, и оно дойдёт до вершины и стремительно покатится в сторону осени, куда быстрее, чем хотелось бы.
Нынче мы решили провести у моря целый месяц. Раньше проводили не больше двух недель, успевали и загореть, и обгореть, и облезть, и снова загореть, насладиться всем и даже захотеть домой… Но оставалось ощущение, что четырёх – пяти дней не хватило. В прошлом году провели у моря три недели, но ощущение осталось прежним: вот бы ещё три – четыре денька. Посмотрим, как всё будет теперь.
Русской речи на пляжах Лазурного берега и вечерами на улочках и набережных местных городков становится всё больше. С наступлением темноты и за полночь, заглушая треск ночных насекомых и пение лягушек, чьи трели дольше и даже разнообразнее птичьих, с разных сторон, с территорий больших и маленьких вилл, звучат русские песни. Всё-таки караоке имело на нашей почве особое развитие и распространение. Позавчера мужчина средних лет, судя по голосу, певший когда-то в хоре мальчиков и убеждённый в том, что он выдающийся певец, исполнил практически весь золотой репертуар Земфиры. Особенно ему удались слова «Хочешь, я убью соседей, что мешают спать…» В половине первого ночи, когда большинство местных жителей уже спят, это звучало намного острее, чем задумано автором. Когда он исполнял песню «Прости меня, моя любовь», его душили пьяные слёзы. Я думал, что никогда эта песня не сможет вызвать у меня раздражения, потому что она прекрасна. Однако ж нет, смогла! А вчера какой-то человек без слуха и голоса, но преданный пению и народному творчеству, несколько раз через небольшую паузу исполнил песню, в которой просил некую Натали утолить его печали. После таких выступлений они ещё удивляются, почему французы относятся к приезжающим русским часто с иронией и позволяют себе ехидные усмешки…
Сегодня мы решили на пляж не пойти (улыбка). (Сразу вспоминаю давний монолог, кажется, в исполнении Клары Новиковой.) Надо хотя бы денёк провести в тени, полениться, отдохнуть от солнца, от пляжной кутерьмы и знойного звона в ушах. С собой привезено много фильмов. Нужно восполнить пробел. Много чего пропущено из-за бесконечных гастролей. Вечерами смотрю привезённое, но чаще всего после пятнадцати – двадцати минут диск извлекается и выбрасывается в мусорное ведро. Благо с собой есть не только фильмы, вышедшие в этом году и в конце прошлого, но и старые добрые киноленты, которые можно пересмотреть и которые не подведут.
Сейчас налью себе розового вина и посмотрю, что там в очередной раз представляет об этом мире «Каламбия пикчерс». Хочется всем пожелать хорошего лета, ну а тем, кто ещё мучительно продолжает рабочие будни с короткими, как сегодня, выходными, дождаться отпуска и провести его так, чтобы ни один день не прошёл зря.
1В июля
Сегодня на Лазурном берегу пасмурно и даже с утра шёл дождь. Такое здесь бывает, заглядываешь в прогноз погоды и видишь: Канны, Ницца, Монако: понедельник – солнечно, вторник – солнечно, среда – пасмурно, а дальше – опять солнечно… Даже не верится, что вот так, ни с того ни с сего, здесь может быть пасмурно. Сложно представить высокое, знойное, с лёгкой дымкой здешнее небо с постоянно летящими самолётами и жужжащими вертолётами пасмурным… Зимой оно наверняка пасмурное, но нас-то в это время здесь нет… А сегодня проснулись и видим: местные синоптики не обманули. Пасмурное небо, низкое, серое, ровное, и дождик брызнул из него ненадолго… Посмотрели мы на него и подумали: как хорошо!
Как хорошо, что именно в среду пасмурно, можно отдохнуть от зноя, совершить покупки или почитать, подремать в конце концов, не думая о том, что упускаешь бесценную возможность позагорать, добавить к своему уже тёмному колеру ещё чуть-чуть интенсивности. Такой, как сегодня, пасмурный день не будешь зимой вспоминать: «Что же я, дурак, проленился в тот день летом! Вот бы мне сейчас этот денёк, уж я бы отдал ему должное, уж я бы не вылезал из воды, не прятался в тень под зонтик, не ушёл бы с пляжа до заката, уж я бы прожарился насквозь». Про пасмурные дни так не вспоминают (улыбка). А значит, хорошо, что сегодня пасмурно.
Завтра с утра снова будет зной, и к вечеру все устанут от солнца, а с наступлением ночи отдадутся глубокому безмятежному сну без сновидений, чтобы встать пораньше и снова поспешить занять лучшие места под солнцем и у прибоя. Это и есть отдых. Отдых, за который можно получить слова благодарности от собственного организма. Да-да! Если прислушаться, можно услышать, как издёрганный организм тихонечко шепчет: «Спасибо, спасибо, родной!»
Человечество выдумало разные способы отдыха. Кому-то в качестве отдыха подавай активные и даже экстремальные приключения. Кому-то нужны суровые северные пределы. Кому-то – тайга с комарами. Кто-то полагает, что за время летнего отпуска нужно посетить важные для мировой культуры руины, галереи, музеи и парки, а пляжный отдых – это скука и разложение… Какие только занятия и затеи люди не пытаются назвать отдыхом… Но всё же ничего нет лучше, чем отдых у моря. Когда целыми днями можно находиться на воздухе почти без одежды и ходить босиком, когда можно засыпать среди бела дня в кружевной тени, а проснувшись, не пить кофе, чтобы взбодриться, а немедленно окунуться в волну… Когда глоток холодного местного белого или розового вина, не успев опьянить, уже выдувается свежим морским ветром… Когда всё, что тебя окружает, целиком и полностью отличается от того, чем ты живёшь весь остальной год, и когда каждая клеточка, каждая часть тела, даже мизинцы на руках и ногах, ОТДЫХАЮТ (улыбка).
Наверное, очень юные или просто молодые люди не согласятся с тем, что я написал. Но ничего! Если они это прочли, то лет через двадцать вдруг вспомнится прочитанное… Вспомнят они это, лёжа на тёплых камнях крымского пляжа или в редкий, по-настоящему знойный день, лёжа на белоснежном песке прибалтийских дюн или в тени зонтика на одном из греческих островов, отказавшись от экскурсии… Вспомнят да и улыбнутся.