– Оно пресное.
– Кто?
– Мясо. Если его так обработать... Я обычно хороший шашлык тоже могу попробовать. Сяду рядом, его эманации в себя втяну, потом вина бокальчик – другой, и хорошо...
Догрызающая кости Жуть насупилась:
– Бокальчик, как же... Последний раз бочку эманировал, пень старый, потом песни с колокольни всю ночь орал. У меня в подвале скоро выпивки не останется.
– Так, брейк, угомонились! Мне еще только мордобоя между верными соратниками не хватает... Значит, барон может с нами в застолье участвовать. А что сейчас нос воротишь?
– Ему на неделю хватает, хоть одна польза от развоплощения, – не удержалась от реплики монстриха, желая оставить последнее слово за собой.
– Ладно, разберемся. И с запасами, и поставщиками. В деревни нужно будет гонцов послать, чтобы на собрание старейшин прислали. Или кто у них там рулит?
Исподтишка показав Жути язык, Мюнхгаузен перестал дуться и постарался включиться в рабочий процесс.
– Это легко. У них даже место неподалеку есть, там обычно и заседаем. В город не любят соваться. Да и я не очень к крестьянам. Придут, шелухой от семечек всю округу завалят, сопли по стенам развесят. Воспитывать их еще и воспитывать.
– Отлично. Тогда надо сейчас накидать общие планы, оценить затраты, посчитать добытую у некромантов казну. Чтобы понять – что мы понятем в ближайшее время, а что придется отложить на месяц-другой. Заодно твою библиотеку как-то необходимо на свет божий добыть. Чтобы не только ты мог записи шерстить.
– Это надо магическим даром обладать. Хотя бы минимальным.
– Моего хватит?
Поправив треуголку, барон осторожно предположил:
– Мне кажется, что твоих талантов хватит не только на библиотеку. Ты и других можешь этому научить. Лечить точно сможешь.
– В смысле?
– Ну, как лес. Раны заращивать, кости восстанавливать, кожей ожоги покрывать... Что-то такое в ауре присутствует, да. Вон, можешь на помощнице потренироваться. А то у нее весь бок драный.
Володя обернулся и уточнил, разглядывая дернувшуюся от озвученного предложения Машу:
– Ее? Так вроде наш лекарь подлатал бедолагу.
– Коновал-то? Конечно. До минимальной боевой кондиции довел и бросил. А как даме теперь на бал выйти? Или кавалера домой пригласить?
– О как. Значит, у меня еще и здесь перспективы... Пилюриус, спирохета ты наша бракодельная, покажи личико! Нехер по углам прятаться, подь сюды!
Старавшийся не отсвечивать доктор высунулся из-за широкой спины Чинука:
– Зря ты так, – заступилась за бедолаг Маша. – Свое дело неплохо знают, фору даже егерям могли дать. Просто против Жути с ее головорезами никто выступить не сможет. Это как с разбегу в каменную замковую стену биться.
– Я же выступил.
– Ты на всю голову шизанутый с артефактом в жопе, тебя можно в одиночку против богов выпускать, их тоже загнешь.
Поманив поближе барона, новоявленный хозяин города уточнил происходящее:
– Слушай, а что с ними учудили? Вроде бы люди и при этом пахнет от них странно, да и цвет какой-то не совсем человеческий.
– Это их деревьям отдали. В старые времена в этом углу парка наши ученые пытались разные эксперименты проводить. Потом что-то у них не заладилось и стали просто отходы производства сливать. Уж сколько я с ними на эту тему ругался...
– Так, про яйцеголовых врубился. Травили листики химикатами, это понятно. А дальше что?
– Вот так здесь и появились деревья, которые частично разумны. Им с уважением и подношениями, они запахами насекомых от города отгоняют и корневой системой округу укрепляют. Вроде как самых главных во всем Лесу. Заодно с ними пообщаться можно, расскажут, что в округе делается.
– Это как?
– Сядешь, трубочку с табачком из их листьев выкуришь, в голове видения появятся. Ну и разруливаешь потом.
Подняв голову, Володя посмотрел на широкие зеленые листья, которые образовывали развесистую крону-шатер над полянкой.
– Шикарно. Даже дурь у вас своя, никуда ездить не надо. Так, к этому приколу еще вернемся. Значит, дубы-старожилы. Ты им навоз и регулярный полив, они за это мошкару жрут и за диссидентами по всей округе подсматривают. Отлично... Так, а чубчиков зачем им отдали?
– Это в наказание. Кто слишком нехорошо себя ведет или с войной к нам вторгается, тех отдаем в рощу. К дереву прислоняешь, оно в тело прорастает. Меняет под себя. Потом новое существо уходит на болото. Мы их кикиморами зовем. За порядком следят, мелочь разную гоняют. Правда, туповатые. Все же дети деревьев соображают туго, с пробуксовкой.
Шагнув ближе, Владимир жестом поблагодарил за доклад барона и ткнул пальцем в лоб молодой женщине, чья белоснежная короткая прическа уже начала отливать болотной зеленью:
– Слышь, ты, чудо в перьях, ты еще сама-собой или уже часть реликтового заповедника?
Распахнув пустые глаза, женщина тихо ответила:
– Говори проще, человек. Мясо тебя не слышит, оно спит. Или кричало бы от боли все время.
– А, значит это наш коллективный зеленый разум. Слушай, а можно их чуток доработать, чтобы твои таланты зеленые в теле остались, но при этом мозги работали по старому?
– Зачем тебе убийцы?
– Затем, что сюда скоро наверняка припрется толпа уродов, которые захотят повернуть историю обратно. И готов забиться с тобой на любую дурь, что вас пустят под топоры. Потому как имперские мудаки уживаются лишь между собой, а любой нестандарт или в пробирку запихают, или выкорчуют. Хочешь на дрова пойти?
– Меня не надо пугать...
– Ой-ой, какие мы смелые. Ты, Буратино недоделанный, втупляй сюда и быстро, у меня времени мало рассусоливать. Я в Сколково хочу осесть, чтобы домом обзавестись. Порядок тут навести, аборигенам помощь оказать. Понимаешь? Для меня это – дом. А в своем доме я, как хозяин, стараюсь обитателей не обижать, защищать и соседям поджопники щедро отвешивать, кто вздумает в гости без спросу соваться. Только для этого мне поддержка нужна. Армия. И вот эти ухорезы отлично могут в местных джунглях поставленные задачи выполнять. Это понятно?