– Не знаю где... Но пять минут назад его собирались вешать... И, боюсь, что следующим буду я. И ты, Ганс...
Собравшаяся возле ящиков толпа гудела на разные голоса. Но в целом ворохе оттенков превалировали злоба и раздражение. Изредка сквозь общий шум прорывались наиболее звонкие матерки, улетая к высокому потолку пещеры и возвращаясь обратно искаженным эхом.
Стоявший на верхнем ящике толстяк Пабло щурился на яркий свет, хлюпал разбитым носом и поводил шеей, на которой красовалась петля из прочной веревки. Видимо, кто-то заранее прикинул вес тела и решил подстраховаться. Судя по всему, жить бедолаге осталось совсем чуть-чуть. И главная причина задержки заключалась вовсе не в окончательно вынесенном приговоре. Палачи никак не могли договориться: быстро умереть жертве или дать помучаться.
Неожиданно общий гул начали перекрывать звонкие размеренные хлопки. Голоса начали стихать, штурмовики завращали головами и через минуту все взгляды сосредоточились на Гансе, вольготно устроившимся рядом с выходом из туннеля, который вел в тайную бухту.
— Браво, господа. Браво!.. Надеюсь, я не ошибаюсь и автор этой композиции... Кстати, кто у нас зачинщик столь бурного веселья? Адольф? Ну, конечно. Куда же без лучшего водолаза будущего Рейха, который из десяти выполненных командой погружений участвовал лишь в одном... Да, кстати...
Комендант базы спокойно пошел к месту будущей казни, оставив профессора все так же нерешительно топтаться на месте. Толпа перед Гансом молча расступалась, крепкие парни настороженно разглядывали своего командира.
Подойдя к Пабло будущий миллиардер легонько потянул бедолагу за пояс и вот уже контрабандист соскользнул с ящика и повис в петле, засучив ногами. Он безуспешно пытался найти хоть какую-нибудь опору, лицо покраснело, из горла вылетал лишь сдавленный хрип. Но Ганс не дал надоевшему жулику так быстро и легко покинуть бренный мир. Взобравшись на его место комендант ловко взмахнул клинком, перерубая веревку, и тяжелое тело рухнуло на каменный пол.
– Господа! Прежде чем у вас возникнет желание ткнуть нашего общего друга остро заточенным предметом, я прошу минуту внимания!.. Итак. Вы что, считаете меня за идиота? Думаете, я не знаю, как эта жирная свинья шпионит за нашим проектом, как докладывает мафиози о добытом золоте и пытается перессорить между собой экипаж?.. Но неужели вам в голову не приходило, что известный враг лучше тайного? Я через него кормлю дезинформацией идиотов по ту сторону канала каждую неделю. Я манипулирую ими, чтобы при возвращении мы могли передавить гнид сразу всех вместе, а не бегать потом по джунглям и выкуривать их из разных схронов...
– Он сказал, что наци – скоты! И что Гитлер просрал все, что у него было в руках! — долетело из толпы.
– Скоты? Люди, которые создали ракеты, реактивную авиацию, лучшие в мире танки и подводный флот — скоты? Люди, которые заставили весь мир плясать под их дудку — не заслуживают нашего уважения? Наши отцы и деды — достойны порицания?.. Я бы за такое зарядил в рыло. На первый раз. На второй — саботажника и паникера сунул бы в карцер. И потом заставил отработать каждую миску баланды... Про Гитлера — это вопрос дискуссионный. Все же твой тезка, Адольф, действительно профукал Рейх. И как фюрер и отец нации несет полную личную ответственность за все совершенные ошибки... Но!
Ганс стоял на импровизированной трибуне и разглядывал своих бойцов. Похоже, лично к нему пока явно выраженной вражды не было. И тайные знаки, которые подавала госпожа штурмбаннфюрер из-за спин, сигнализировали об этом же. Поэтому стоило менять настроение толпы на выгодное ему прямо сейчас.
– Я же хочу спросить вас, мы что – устроили диспут по истории? Или нас волнует наша задача, ради которой уже отдано столько сил... А, значит — все же задача... Тогда я должен вас порадовать, господа. Последний выход увенчался успехом. Мы нашли затопленный флот, включая флагмана. А это значит...
Голос белокурого арийца потонул в восторженном реве. Даже еле живой Пабло изобразил на разбитом лице подобие слабой улыбки.
Дождавшись, когда шум чуть утихнет, Ганс продолжил:
– Несмотря на рухлядь, которой приходится пользоваться, мы закончили изыскания. Теперь лишь необходимо поднять сокровища и готовиться к эвакуации... Поэтому!.. Поэтому я приказываю... Текущий экипаж закончит ремонт люка для погрузочных работ. Сменный экипаж подготовит продукты и тару для золота. Так как мне придется начать итоговые переговоры по вывозу накопленного в Аргентину и остаться на базе, то в следующий рейс вас возглавит...
Задумчиво нахмурив брови, комендант базы выдержал паузу и поманил к себе одного из бойцов:
-- Адольф! Думаю, тебе хватит прохлаждаться. Берешь четырех парней на подмену, будете работать по скользящему графику. Колокол, клетку и сети для защиты от любой плавучей дряни. Глубины в точке до семидесяти, поэтому придется попотеть. Все костюмы проверить еще раз. Ты – старший на этом выходе. Помощник капитана лишь обеспечивает безопасность перехода до места и возврат на базу. Все понятно?
Переждав еще одну волну восторженных криков, Ганс спрыгнул вниз, потянул обрывок веревки и добавил:
– А этого ублюдка в карцер. Кормить, поить, но без излишеств. И чтобы не сдох раньше времени... Я мечтаю о том моменте, когда он пройдет обратно домой, обмотанный взрывчаткой. И передаст наше “доброе утро” бандитам, которые собираются нас встречать!..
Через час взволнованный экипаж разбежался по местам и принялся готовиться к новому выходу. Любимая тетушка перевела дух и теперь тихо шипела в ухо, выдавливая из себе пережитый страх:
– Какого черта ты поставил Адольфа старшим? Он же спит и видит, как бы занять твое место!
– Потому что нам понадобится как минимум два рейса, чтобы выгрести все найденное золото. И злить наших пустоголовых мальчиков раньше времени? Какой смысл? Им нужен лидер – вот он. Я поддерживаю его порывы, даю достойное истинного арийца дело. Пусть попыхтит под водой, потаскает тяжести. А когда настанет время возвращаться, то гибель неофициального предводителя легко забудется под звон монет.
– Я тебя, дурака, от смерти спас! Еще чуть-чуть – и полетел бы вместе с бумажками за борт. И поверь, ни один матрос бы тебе канат не бросил, так бы до Лортано своим ходом и греб... У нас друзья в беду попали, лучшие из мастеровых и два водяных сгинули без вести, а ты на них дерьмо вздумал лить. Скажи спасибо, что ушкуи про это еще не услышали, а то бы уже рыб кормил... Хотя, лучше тебе в самом деле в каюте сидеть тихо-тихо и не отсвечивать. А то с Перлиты станется, разок-другой приложит по пустой башке, а кулак у нее тяжелый.
С трудом переведя дыхание Парк обиженно просипел:
– Все это будет отражено в отчете! И то, как экипаж относится к представителю власти!
– Представитель власти здесь – это господин капитан! Он сейчас вообще представитель высших сил, пока “Зубатка” в море. И когда вернется, то за рюмкой-другой побеседует и с мэром Лортано, и с господином полицмейстером. Молись лучше, чтобы к возвращению твои кляузы не заставили вместе с испачканной бумагой сжевать. И лучше бы не позорился с пожаром на “Гарпунере”.
Одернув мятую рубаху полицейский прогундел:
– Но следы огня на досках есть. Будете с этим спорить?
– А следы осколков на обломках ты видел? Или тебя не учили повреждения оценивать?.. Где же вас только набрали таких безруких... Следы взрыва даже слепой заметит. А несколько подгоревших обломков – это что на поверхности болталось в горящем разлитом масле. Основные детали ушли на дно и с явными отметками нападения. На “Гарпунере” не было парового котла, чтобы такие дыры оставить. Обстреляли наших ребят, а то и что-то посерьезнее рванули под днищем. Вот об этом лучше и напиши, умник... И дам хороший совет. Лучше тебе до ужина не появляться. А то ведь действительно кто за борт поможет прогуляться, чтобы поджаренную на солнышке головушку остудить...
Перлита стояла рядом с обломками и смахивала ладошкой катившиеся слезы. Она не хотела плакать, но непослушные капли пробирались по щекам, оставляя после себя соленые дорожки. Скрипнула палуба и на плечо легла тяжелая ладонь:
– Рано ты нашего брата хоронишь, девочка. Давай дождемся хвостатых. Из города вот-вот делегация пожалует, все расскажет.
– И что они могут добавить к этому, дядя Данко? Еще пару-другую железяк со дна поднять? Сам же видишь, пираты нашим даже шанса не оставили.
– “Нау” ведь так и не нашли, – возразил ушкуй.
– И что? Рядом глубины большие, там вообще никого не найдешь. А тритоны всю округу обшарили, нашли бы лодку, если бы здесь утонула.
– Я и говорю, не надо торопиться...
Девушка не ответила. Она сама никак не могла разобраться в собственных чувствах. Казалось бы – чужой человек. Знакомство с которым началось не очень-то удачно. Но ведь хромой водолаз смог запасть в душу. Спокойный, рассудительный. Хозяин данному слову. Он как-то незаметно занял опустевшее после смерти брата место в сердце, заронил крохотный огонек. Делился куском хлеба, помог получить собственную мастерскую, назвал компаньоном и помогал без каких-либо намеков. Казалось, что с его улыбкой каждый новый день дарит радость. И теперь – лишь тоска и горечь утраты...
– Эй, Данко, – долетело с мачты, куда залез Ярый. – Похоже, я тебе жемчужину должен. Хотя, по такому поводу еще и поляну накрою.
– О чем он? – не поняла Перлита, разглядывая вставшего во весь рост на верхотуре ушкуйника.
Данко задрал голову, посмотрел на приятеля и расплылся в улыбке:
– Да вчера он поспорил на удачу, что если все хорошо закончится, то будет мне жемчужину должен. Похоже, я теперь стал чуть-чуть богаче.
Подбежав к борту, девушка замерла там, не веря собственным глазам. Всплывшая в стороне “Нау” медленно поворачивалась, чтобы встать борт о борт с “Мамой Зубаткой”. Из распахнутого люка высунулся Окса и махал лапой с зажатым огрызком рыбины. Перлита сжала кулачки и всхлипнула:
– Пусть он будет там, внутри! Живой!.. Не другой тритон, не рыбак, а проклятый водяной... У, я ему...
Когда Каппа взобрался по сброшенному трапу, на него налетел ураган. Получив несколько ударов, водолаз с трудом обнял плачущую девушку и прижал к себе:
– Все, все, хватит! Здесь я, все нормально...