— Мамочки, курица! — испугался Хрущак и поскорее спрятался, чтоб она его не склевала. Но это была не курица, это заикалась бабка Медведка7.
— Ко-ко-кого вы хотите поймать? — спросила она. — Пы-пы-пытлика, что ли? И сразу вызвалась по-по-помогать его искать. Медведка эта была очень знатная особа, она держала лавку с червячиным мясом, а Пытлик ей своим шумом разогнал всех покупателей. — Во-во-вот он у меня получит! — размахивала она своими ручищами, смахивающими на кротовьи лапы. — Во-во-вот поймаю его! И вот решили они вместе ловить Пытлика — так же веселей, и отправились в путь. Только Хрущак ещё зонтик захватил. Красный такой, в горошек. А что же Пытлик? Прыгучие блошки снизили скорость только у самой воды. — Послушайте, ребята, я отдам вам тележку даром, она будет ваша, дайте только вылезти! — сказал Пытлик сам не свой. — Ладно, командир. Только заплатите нам ещё за проезд! — совсем разошлись шаловливые блошки и остановили тележку. — Заплачу! — сказал Пытлик, слез с тележки и влепил каждому по подзатыльнику. Хорошему такому подзатыльнику. Потом он решительно зашагал прочь пешком, прыжками он уже был сыт по горло. Хотя, впрочем, не совсем. На то он и Пытлик. Ну, сами увидите. Как малыши кузнечики учились прыгать в длину С чего началась вся эта история? Ну вот, значит, на тропинке у ручья старый кузнечик учил прыгать своих детишек. У двоих получалось неплохо, а вот самый младший, крохотный карапуз Мартик, всё никак не мог прыгнуть. — Не хотю пьигать, я боюсь йаздавить зуть-ка! — скулил он, а все над ним смеялись: на тропинке не было никаких жуков. — Давай, Мартик, это уже не смешно, — строго сказал папа. — Прыгай! Раз… два… три!.. Мартик выпрямился, вытер слёзы, но так и не смог прыгнуть, всё боялся раздавить случайно жучка. — А кто не будет прыгать, того я отшлёпаю! Вот я сейчас возьму прутик, — пригрозил папа. Он раздвинул траву в поисках подходящего прутика и вдруг вскрикнул от неожиданности: там как раз притаился Пытлик. — Я смотрю, у вас детишки не хотят прыгать. Давайте я их научу! Неужели вы не знаете, кто я? Я же Пытлик, жук Пытлик! И затрещал, как сорока: — Я же помощник муравья Ферды! Я всё знаю, во всём разбираюсь и всем даю советы! Ведь я вывелся прямо в перилах балкона в кинотеатре. Я столько всего повидал на своём веку… Он отпихнул папашу-кузнечика, ткнув его больно в живот, и обратился к юнцам: — Я вас, клоуны этакие, научу прыгать, аж закачаешься! Пытлик вскарабкался на бугристый камушек. — Лучше всего прыгать с высоты. А теперь смотрите на меня, я вам покажу, как это делается! Сначала он высморкался в большой носовой платок, потом свёл пятки вместе, носки врозь и присел. — А теперь внимание, смотреть вперёд, раз-два… Плюх! Пытлик хотел сказать «три», но не успел. Люди добрые, ну и прыжок! Камень с Пытликом вдруг поднялся и взлетел — мамочки, это же был не камень, а лягушка! И она с Пытликом на спине бросилась в воду — буль! — брызги во все стороны. — Спасите-помогите! — вопил Пытлик и колотил по воде лапами. — Выта-, буль-буль, — щите меня! Тут с берега послышался чей-то радостный возглас: — Ага, попался! Теперь ему не уйти! Кто это сказал? Да это же Майский жук, тот самый, который отправился на поиски Пытлика. — Теперь он у нас в руках! — не унимался жук и бросился за Пытликом прямо в воду. Нет, мы Пытлика не дадим в обиду! — Дети, скорее, опустите усики в воду и вытаскивайте Пытлика! — скомандовал папаша-кузнечик. Кузнечики так и сделали, и, гляньте-ка, Пытлик уже ухватился за усики и выбрался подобру-поздорову на берег. Вода с него ручьями текла, вы бы это видели! А уж как он улепётывал! А Майский жук-то остался барахтаться в воде. И вдруг хвать! — лягушка чуть его не слопала, но укололась. Потом опять хвать! — это его уже хотела проглотить какая-то рыбёшка, но тоже укололась, правда, не так сильно. А потом уже прямо на него устремилась раскрытая пасть большой рыбины. Как Майский жук обрадовался, что его чудище схватило за шиворот Ну всё, теперь Майскому жуку конец! Сейчас рыба его точно проглотит. Ан нет, надо же, тут вдруг из болота поднялось какое-то чудище, страшное как смерть, плеснуло рыбе в глаза грязью и закричало: — Пошла вон! Рыбки тут же и след простыл. Подплыла рыба ещё крупнее, но чудище опять бесстрашно на неё набросилось, плеснуло в глаза грязью, и она тоже уплыла. Наконец чудовище схватило Майского жука за шиворот и вытащило из воды на сушу. — Тут вы в безопасности. Вы что, кого-то ловили? — прошипело чудище на берегу Майскому жуку в ухо. — Да — буль-буль! — еле выговорил мокрый насквозь Майский жук, вода у него изо рта лилась фонтаном. — Вы полицейский, что ли? — спросило чудище. — Нет — буль-буль — я не полицейский. Я — буль-буль — Майский жук. — А я водяной скорпион8, я живу тут, в болоте. Но если вы кого-то ловите, я с вами! — закричало чудище и уже собиралось бежать за Майским жуком. — Я буль-буль, — отплёвывался Майский жук, — никого не ловлю, но во-он тот господин ловит! И впрямь, по тропинке как раз спешили Хрущак с зонтиком и Медведка и кричали во всё горло: — Ты поймал его, Майский жук? Где он? Где? Но Майский жук только лапой махнул: — Сбежал, выбрался из воды и исчез. — Бу-бу-бу, — забубнила Медведка, все аж перепугались — думали, она их постращать решила. Но она просто хотела сказать: — Бу-бу-будем идти по следу! — Точно, по следу — отличная идея! Я, кажется, что-то вижу, — обрадовался Скорпион и склонился к самой земле. И правда, нашёл первый след. Скорпион этот — странное создание: плоский, как листок, лапки как клешни, и грязь капает при каждом шаге. — Я вижу тут капли, — заявил он. — Вот здесь ваш беглец вышел из воды, вот тут мокрый стебелёк, а здесь он, видимо, вытирал лапки, а тут вот целая лужа — тут он явно отряхивался! Вот это да! Это всё Скорпион прочёл по следам. — А вот тут опять капли разбрызганы далеко кругом, тут точно беглеца вашего трясло. А что же это его так трясло? От страха, наверное. И чего он испугался? Тут все остановились, вокруг всё было сплошь усыпано жёлтой цветочной пыльцой. Скорпион резко согнулся, поменялся в лице и вдруг как закричит: — Нападение, на него напали пчёлы! — Вот здесь я вижу следы чужих лапок, судя по пыльце, это были пчёлы, а здесь вижу следы борьбы, — показывал он на землю. Ах, и правда, похоже, так и было. — Смотрите, Пытлик тут несколько раз упал. А дальше уже ничего не видно, никаких следов, даже пчелиных. Его похитили, точно, похитили пчёлы. — К-к-кто? — непонимающе спросила Медведка. Но Майский жук не дал ей договорить, он отпихивал её и собирался броситься в погоню за пчёлами немедленно, он даже расправил крылья, и опять сложил, расправил-сложил, расправил-сложил… ну, сами знаете, как долго майские жуки готовятся перед взлётом. Тут-то все и заснули. Как сурки в норке. Хрущак ещё успел в последний момент раскрыть над всеми зонтик, чтобы уютнее спалось. Почему пчёлы подхватили Пытлика под мышки и как он умудрился три раза позавтракать Но не стоит доверять словам Скорпиона. Пчёлы в этой истории, и правда, были, но дела обстояли совсем иначе. Пытлик ни с кем не дрался. Какое там! Всё было очень по-дружески. Пытлика и впрямь трясло, как Скорпион вычислил по следам, но вовсе не от страха, а от холода. Ещё бы, он же был мокрый насквозь. И когда он так трясся от холода и брызги с него летели во все стороны, он повстречал случайно двух пчёл. — Бррр, ну и холод! — пожаловался им Пытлик. А пчёлы, как увидели эти брызги, украдкой переглянулись. — УУУУ! Этак я насморк подхвачу чего доброго! — снова отряхнулся Пытлик, разбрызгивая воду, как поливальная машина. Тут уж пчёлы бросились к нему. — Дяденька, полейте нам коридорчики в улье, раз у вас так хорошо получается! Пойдёмте с нами, а мы вас за это отогреем! Пытлик согласился, пчёлы подхватили его под мышки, но так как он был мокрым, то всё время выскальзывал. Ну да, как раз там и обнаружил следы падения Скорпион. Только Скорпион думал, что это Пытлик с пчёлами дрался, но вы-то теперь знаете, как всё было на самом деле. Наконец, пчёлам удалось ухватить Пытлика покрепче, и они полетели с ним в улей. Ну и темнотища там была. Одной рабочей пчеле пришлось зажечь свечку из натурального пчелиного воска. — Вот так, иначе вы у нас ничего не разглядите! Пчёлы потащили Пытлика по коридорчикам, и Пытлик, которому всё ещё было холодно, весь дрожал и разбрызгивал вокруг капли воды. Вскоре, когда он уже согрелся в теплом улье, пчёлы принялись нарочно его трясти, чтобы стрясти последние капли. Наконец, когда Пытлик совсем просох, пчёлы сунули его в ячейку сот. — Ну, дядюшка, спасибо вам большое за орошение, ложитесь, хорошенько выспитесь и завтра будете здоровым, как бык! Там было так тепло и хорошо, и вокруг всё гудело «жжжжжж», так что Пытлик от этого жужжания тут же уснул, как младенец. Когда его разбудили утром, Пытлик успел как следует выспаться. — Просыпайся, малыш, просыпайся, золотко, вот тебе завтрак! Пытлик оглянулся, ничего не видать, темень кругом, хоть глаз выколи. Только нащупал медовые сласти, которые ему сверху подавала пчела. Ну раз дают, он взял, чего уж. Ах, какая вкуснятина! Бублики, рогалики, булочки. — Хочешь добавки? Ешь-ешь! — потчевала его пчела. Так Пытлик налопался до отвала. Да и неудивительно, очень уж всё было вкусно. Потом прилетела другая пчела и крикнула Пытлику: — Малыш, золотко, тебя сегодня кормили? А Пытлик запищал тоненьким малышовым голоском: — Нет ещё! И вот, пожалуйста, новая порция сластей. Кто знает, сколько раз бы ещё Пытлику удалось позавтракать, но тут раздался за спиной разносчицы чей-то голос: — Кого это ты, глупая, тут кормишь? Здесь же спит жук Пытлик! — Господи Боже мой, я-то думала, тут личинки пчёл! — испуганно вскрикнула разносчица. — Пойди прочь, ах ты, болван несчастный! Сколько ты слопал наших сластей, обжора этакий! — погнали пчёлы Пытлика из сот. — Что ты себе вообразил? Думаешь, здесь можно просто лоботрясничать? Иди теперь отрабатывай! Как Пытлик помогал пчёлам печь спасти и как его хлопнули по руки Ах ты лентяй, мы зададим тебе работу, так и знай! — кричали пчёлы. — Вот займись-ка ты чисткой! Они подвели его к воротам улья и сунули в руки щётку и совок: — Будешь обмахивать всех пчёл, которые подлетают к улью. Работы выше крыши. Пчёлы прилетали одна за другой, и на каждой скопилось столько жёлтой пыльцы, что они едва шевелили лапками, скоро набралось полное ведёрко. — Обязательно вам нужно соваться в каждый цветок? Зря только пачкаетесь! — ворчал Пытлик, собираясь выбросить ведёрко пыльцы на свалку. Ой, мамочки, что он творит? — Стой! — успели остановить его пчёлы. — Мы собирали-собирали пыльцу, а ты хочешь выбросить? Ведь у нас из неё пекут сласти! Этого, конечно, Пытлик не знал, никогда такого не слышал. Тогда пчёлы разрешили Пытлику на следующий день зайти на кухню, посмотреть, как пекут сласти. Ах, сколько тут было вкусностей! Одни пчёлы притащили кадушку чистого мёда, другие сыпали в него ведёрками пыльцу, третьи замешивали тесто, а четвёртые лепили из теста рогалики, бублики, булочки и бисквиты, и всё это пеклось для пчелиных личинок. — Ого-го! У вас тут что, кондитерская? — диву давался Пытлик. — Какое там! — отвечали пчёлы. — Это мы печём для наших деток. Хочешь посмотреть, как мы будем их кормить? — Кормёжка диких зверей? — засмеялся Пытлик. — С удовольствием! Конечно, Пытлику пришлось освещать дорогу, чтобы он вообще что-то разглядел. Но зрелище но, ей-богу, того стоило. Куда ни кинешь взгляд, везде соты-соты-соты, тысячи ячеек, теснящихся друг на дружке, прямо страшно, и в каждой из них — личинка, пчелиный детёныш. Рабочие пчёлы сновали туда-сюда с полными корзинками и пичкали личинок сладостями. Некоторые личинки были ещё совсем крошечными, только что вылупившимися, как горошинки, таким пчёлы давали кашку и утирали им мордочки. Средним совали в рот бублики и баранки, а тем, кто постарше, давали в руку кулёк. — Ты уже большой оболтус, можешь и сам поесть. И подросшие личинки лопали сладости прямо с кульком, ведь он тоже был из медовой бумаги. Некоторые личинки были уже такие толстые, что им нельзя было больше есть, не то они перестали бы помещаться в сотах. И тогда с ними вот как поступали: к такому толстячку подсаживалась пчела, убаюкивала обжору, потом закрывала его ячейку и залепляла воском. А когда малыш проснётся через некоторое время, это будет уже не личинка, а готовая пчела. Так, знаете ли, появляются на свет все пчёлы. Но вдруг все пчёлы перестали кормить деток, и кто-то пихнул Пытлика в бок: — Смотри, смотри, там царица! Сначала Пытлик разглядел только какой-то переполох и суматоху. Это толпились королевские стражники, слуги, кухарки и горничные, и только потом заметил посреди этой толпы одну самую крупную пчелу — царицу. Её работа была в самом разгаре. У царицы самая важная обязанность в улье, о которой она никогда не забывает. Ведь она только и делает, что ходит от одних сот к другим и откладывает в каждую пустую ячейку по одному яичку. Сегодня, завтра, послезавтра, каждый день. Ну, если ей нужно снести тысяч 50 яичек за год, это, я вам скажу, тяжкий труд! Ведь ей даже поесть некогда. Пока она ходит от ячейки к ячейке и в каждую кладёт по яичку, кухарки подают ей еду, горничные вытирают ей рот после каждого кусочка, служанки моют ей лапы, если испачкаются, и обметают ворсинки, иначе бы бедняжка ничего не успевала. А стражники следят за тем, чтобы все ей уступали дорогу и чтобы никто ей не мешал. Вот ещё одно яичко снесено — и вся процессия продвинулась дальше, к следующей ячейке, которую перед этим служанки прибрали. И вдруг — «хлоп!» — раздался грохот, и кулёк сластей рассыпался по земле. — И не стыдно тебе, Пытлик, отбирать у малышей обед? Ты что, ещё не наелся? — напустилась на жука какая-то пчела так, что все оглянулись, и королева стала спрашивать, что происходит. Вы не поверите, что случилось! Пока все смотрели на королеву, Пытлик потихоньку отщипывал от сладостей для малышей, таскал из корзинки баранки и бублики, набил ими карманы, а потом схватил целый кулёк и давай уписывать. Так, машинально, по рассеянности — он даже сам толком этого не заметил. Пчела шлёпнула его по руке так, что кулёк выпал. — Похоже, тебя нужно опять запрячь в работу. Уж лучше будешь снова орошать наш улей. Почему жуки чуть с ума не сошли от Пытликова орошения Какие-то пчёлы тут же подхватили Пытлика под руки, вытащили из улья и вжик — скорее к ручью, чтобы намочить его как следует. Они даже не заметили, как пролетели над зонтиком. Красным в белый горох. Его как раз кто-то закрывал. Догадываетесь, кто это был? Ну конечно, чёрный Хрущак со своей компанией. Пытлик не успел их разглядеть, потому что пчёлы уже окунули его в воду по самые усики. И только когда они летели обратно в улей, мокрый Пытлик с удивлением обнаружил, кто стоит прямо под ними. — Ой-ой-ой! — затрясся он от страха, да так сильно, что с него полетели брызги во все стороны. Прямо настоящий ливень. Одна капля шлёпнулась аккурат на Медведку. — Пр-пр-промокнем, дождь! — заголосила она испуганно. Не успела она договорить, как Хрущак уже открыл зонтик, а несколько кузнечиков, услышав Медведкины «пр-пр-пр», встали как вкопанные, потому что им послышалось «Тпру!» — вот такая ерунда. А пчёлы как ни в чём не бывало затащили Пытлика в улей, и он и там всё хорошенько оросил, так его трясло от холода. Потом Пытлика обратно потащили к ручью, чтобы опять окунуть. Тем временем Скорпион заметил, что дождь кончился, и Хрущак закрыл зонтик. Тут Медведка и увидела пчёл с Пытликом. — Пы-пы-пы-пы… — закричала она, а все букашки вокруг попрятались, потому что подумали, что кто-то зовёт цыплят «цып-цып». — Пы-пытлик! — выговорила наконец Медведка, тыча пальцем в небо. — За ним! — скомандовал Хрущак, и они бросились к воде. Разумеется, ползком. Так что пока они доползли, пчёлы уже давно Пытлика намочили и улетели обратно в улей. Как назло, всё повторилось сначала. Пролетая над Хрущаком, Пытлик снова задрожал от страха, и Медведка опять закричала: — Пр-пр-пр-промокнем, дождь! Хрущак снова открыл зонтик, и из-за него жукам уже было не видно, куда делся Пытлик. Они опрометью бросились к улью. Что ж, не буду долго расписывать, всем уже пора спать, скажу только, что пчёлы пролетели с Пытликом над Хрущаком с компанией раз пятьдесят туда и обратно. Раз пятьдесят Медведка кричала «Пы-пы-пытлик!», и они неслись к ручью, раз пятьдесят кричала «Пр-пр-промокнем, дождь!», и они мчались к улью, раз пятьдесят Хрущак открывал и закрывал зонтик, раз пятьдесят Пытлик их обрызгал. В конце концов все четверо повалились на спину и застонали от усталости, вокруг них валялись остальные букашки, которые от каждого «пы-пы-пы» мчались прятаться, и изнурённые кузнечики, которые при каждом «пр-пр-пр» замирали прямо посреди прыжка. Как Пытлик почувствовал, что что-то должно треснуть, и оно и треснуло He думайте только, что Пытлику было сильно лучше. — Бррр, — после такого купания он дрожал от холода. Пчёлы запихнули его в соты, и только когда его окутало приятное тепло, он смог, наконец, заснуть. На голодный желудок. На ужин ему не дали ничегошеньки. И утром он тоже напрасно ждал, что его покормят. Какое там! Никто к нему не прилетал, ведь на дверце его ячейки теперь повесили табличку: «Здесь спит Пытлик, не кормить!» О бубликах в кармане он и думать забыл. Да и как не забыть? Он ведь даже не заметил толком, как суёт их в карманы. Что же ему оставалось делать? Только радоваться, что в сотах хотя бы тепло, так он и спал там до самого вечера. И только когда пчёлы утихли, осмелился выглянуть наружу. Где же кухня? Кое-как в потёмках он отыскал кухню, но там не осталось ни крошки еды. Может, кладовая? Где-то же у пчёл хранится мед! Наверняка в одной из этих ячеек. И Пытлик принялся их ощупывать. Ах, если бы он мог хотя бы заглянуть внутрь! Но пчёлы будто почувствовали, что Пытлик будет тут рыться, и заперли все ячейки. — Что ж, попробую наугад, была не была! — решил он в конце концов и начал откупоривать одну большую ячейку. — Или там мёд, и я наемся так, что за ушами трещать будет, ну или затрещит что-то другое, — подумал он, выламывая дверцу. И треснуло. Бац!.. — Зачем ты меня разбудил, негодяй проклятый? Ты что, не видишь, я ещё сплю? — раздался голос из ячейки. — Что ты всё крутишься? Не знаешь, что перед господином нужно стоять смирно? — загудел кто-то громко, как труба. Тут уже весь улей проснулся. Мамочки, это же Пытлик разбудил трутня9, пчелиного самца. Ладно ещё, одного трутня, но тут проснулись и все остальные — совсем беда! Они только-только в своих ячейках вывелись из личинок в трутней, их там было видимо-невидимо, теперь они все проснулись и стали выламывать дверцы своих ячеек и выбираться наружу. — Мамочка родная, царица наша пчелиная, кто разбудил трутней? — испуганно причитали пчёлы. — Ведь они должны были спать ещё два дня! Короче говоря, улей был ещё совсем не готов к появлению трутней. Поднялся страшный переполох, трутни гудели, будто настал конец света, рабочие пчёлы спотыкались о мётлы, две кухарки свалились в кадушки, одна горничная надорвала царице крылышко, а три стражника думали, что нашли виновника, и принялись впотьмах колотить друг друга. Ну, скажу я вам, Пытлику ещё повезло, что он был рядом с выходом, и пока все носились как угорелые, незаметно выскользнул наружу, расправил крылья и — фьють! — улетел прочь, хоть в животе у него урчало и бурчало, как в сломанном радио. Но вдруг он куда-то влетел, вокруг шеи у него обмотались верёвки, о голову ударилось несколько брусьев и — трах-тара-рах — какая-то конструкция обвалилась вместе с Пытликом, будто случилось землетрясение. Пытлик упал навзничь, на голове у него красовалась кадушка со строительным раствором, а на нос накололись какие-то бумажки с каракулями. — Сто тысяч гвоздиков и пять стропил! — сыпал кто-то изысканными проклятьями над этим разгромом. — Разрази гром этого растяпу! — ругался кто-то уже не так изысканно. Пытлик протёр глаза от строительного раствора, оглянулся и чуть не от страха. Прямо над ним нависли два верзилы с длиннющими усами и топорами в руках. Один пузатый постарше, а второй, с интеллигентными очками на носу, — помоложе. Это были жуки-дровосеки10, которые строили тут домик. Как дровосек однажды свалился в чертежи, а Пытлику потом пришлось по ним работать Да, это были два жука-дровосека, папа и сын. Папа был самым обыкновенным дровосеком, как все остальные, но сын в очках был жуком учёным. Ведь как-то раз он забрёл на стройку детского санатория. И там залетел прямо в кабинет архитектора. — Какой красивый жук! Вот сынок обрадуется, — подумал архитектор и хотел его поймать. Он хлопнул жука рукой, и тот свалился прямо в какую-то трубку, прислонённую к стене в углу. Архитектор рыскал-рыскал по всему кабинету, но дровосека так и не нашёл. Жук, само собой, теперь не осмеливался вылезать и просидел в трубке два дня и две ночи. Когда страх немного отпускал, он немного оглядывался по сторонам. Знаете, что это была за трубка? Это были строительные чертежи. Чудесные линии и каракули на чертежах так понравились юному дровосеку, что с тех пор он строит только по плану и носит очки, как у архитектора. Сейчас они с папой как раз занимались постройкой домика для пани Дровосековой — конечно же, по чертежам, которые сейчас красовались на носу у Пытлика. Она собиралась через несколько дней отложить яйца, прямо под дерево, чтобы личинки, которые вылупятся из яиц, могли питаться хорошей свежей древесиной. Домик у дерева был почти готов, а теперь всё пропало, бедная пани Дровосекова. — Послушай, ты, разиня этакий, если ты сейчас же не построишь домик заново, я все усики тебе поотрываю, — загрохотал папаша дровосек. — Но строго по чертежам! — добавил учёный сын. — А не то я построю по чертежам виселицу, на которой вас же по чертежам и повешу! — Но-но! Полегче, — запротестовал Пытлик. — Я сделаю всё, как скажете: строить так строить! Дайте мне бумагу и чернила, и я нарисую вам такой чертёж, не хуже Вавилонской башни11! — Правда, для начала вам придётся меня покормить, я два дня ничего не ел! — добавил голодный жучок. В тот же миг перед ним появился целый поднос еды, бумага и пузырёк чернил. — Чертёж рисуйте аккуратно и ничего не перепутайте! — напомнил юный дровосек и ушёл вместе с отцом. — И хорошенько подкрепитесь! — добавил Пытлик. Разумеется, он первым делом принялся за еду, и так налопался, что его разморило. — И не забудьте вздремнуть! — пробормотал он, зевая. — А потом я вам что-нибудь придумаю. Не обязательно прямо Вавилонскую башню, хватит с вас и Пороховой12! И заснул как убитый. Но когда ложился, задел пузырёк чернил, и все чернила вылились. Как строили Вавилонскую башню по следам на спортивной площадке — Эй, а тут Пытлик спит! — раздался вскоре голос откуда-то сверху. Несколько жучков и мушек, кружась в воздухе, узнали Пытлика и спустились к нему на землю. — Смотрите, как он отфыркивается! — Видали сонную тетерю? — Интересно, что ему снится? Они галдели и ходили кругами, и при этом все вляпались в разлитые чернила. — А это что такое? — они замерли перед белым листом бумаги, заготовленным под чертёж. — Это похоже на спортивную площадку… — пришло в голову одному жучку. — Давайте на ней позанимаемся! — тут же предложил другой. И вскоре все жучки и мушки, выстроившись рядами, маршировали, поворачивались, бегали и выполняли вольные упражнения на белой бумаге и, разумеется, оставляли на ней чернильные следы от лап, так что вскоре не осталось ни одного чистого уголка. — Мамочки! Посмотрите, что мы наделали! — вскрикнула вдруг моль. Когда все увидели, в чём дело, то быстренько собрались — руки в ноги, расправили крылья, и — фьють — разлетелись во все стороны. И как раз вовремя. Потому что тут вернулись жуки-дровосеки посмотреть, как у Пытлика продвигаются дела. — Ты только посмотри на него, бездельник этакий! Он тут храпит, вместо того, чтобы работать! — заголосил папаша дровосек. — Батюшка, о чём это ты толкуешь? — сказал образованный сын. — Не брани Пытлика и узри его черты! — Что-что узреть? Каких таких чёртиков? — не понял отец. — Ты должен узреть, значит, посмотреть на его черты! Как он начертил план! Какой мудрый чертёж! Окружности, прямые, спирали, петли… я всю жизнь грезил таким чертежом! — восторгался юный дровосек каляками на белом листе. — Нечего удивляться, что после трудов праведных его одолел сон! Батюшка, душа просит работы, давайте строить без промедления по этому плану! Старый дровосек не очень понимал этот чертёж, да и юный тоже, но оба жука принялись за работу. Они таскали щепки, связывали траву, рубили веточки, раскусывали кору, клали одно на другое, поворачивали в ту сторону, в какую крутились жучки на бумаге — тогда вся конструкция у них заваливалась на один бок, подпирали её — и она заваливалась на другой. Не прошло и часу — это были трудолюбивые жучки — как постройка была готова, да ещё какая — не чета какой-нибудь Пороховой башне, нет, она высилась как самая настоящая сложнейшая Вавилонская башня. Со всех сторон что-то торчало, что-то громоздилось, отовсюду что-то свисало и падало, но постройка была высока, и впереди имелась дыра в качестве входа — а это самое главное. — Ну-ка, пусть же ныне очнётся наш богатырь ото сна! — сказал юный дровосек, он так и светился от гордости за удачную постройку, и потянул Пытлика за ногу. — Что, что, что такое? Где чертежи? — выпалил Пытлик и принялся шарить на земле вокруг. Дровосеки ждали, что он скажет, когда увидит построенный дом, но Пытлик вдруг так и застыл на месте и, не замечая постройки, уставился, вытаращив глаза, прямо перед собой, на тропинку. По тропинке важно шествовали Хрущак, Медведка, Майский жук и Скорпион и двигались прямо на Пытлика. — Та-та-та… — завела Медведка. Дровосеки решили, что это пулемётная очередь и бросились наутёк. — Та-та-там! — выговорила наконец Медведка и показала на Пытлика. Враги перешли в наступление. Куда же спрятаться бедному Пытлику? Скорее! Он заметил какое-то отверстие в Вавилонской башне и влетел туда. Преследователи за ним. Тогда он вылетел в другую щель. Но при этом задел какие-то подпорки, балки и щепки, и — трах-тара-рах! — вся конструкция рухнула. Всё вперемешку: камешки и кусочки коры, колонны и потолки — посыпалось на Хрущака, Медведку, Майского жука и Скорпиона, да так неожиданно, что Хрущак даже не успел раскрыть свой зонтик. Дровосекам, которые прибежали на шум, пришлось изрядно потрудиться, чтобы вытащить их из-под завалов. Только когда несчастные смогли наконец расправить лапы, ощупать шишки, выяснить, на какую лапу кто хромает и чем не в силах пошевелить, они вспомнили про Пытлика. Но Пытлик был уже далеко. Он в это время прогуливался у розового куста. Лётный день под розовым кустом Обойдя розовый куст, Пытлик так и застыл от удивления. Там происходило что-то странное. Туча комаров кружила над лицом какого-то господина, который лежал на траве. — Ух ты! Воздушный парад, и бесплатно! — сказал Пытлик и подошёл поближе к комарам. — Кого это вы изображаете, пискуны? Истребителей или бомбардировщиков? — бодро спросил он комариков. — Какое там! Мы не играем в самолёты! — хотели ответить комары. — Мы просто ждём, пока этот господин уснёт покрепче, тогда мы его искусаем и напьёмся его крови! Но вместо этого они только пищали: «бззз-вззз!», а больше ничего сказать не умели, и всё летали и летали по кругу. — С вами сам чёрт ногу сломит! Все только «бззз» и «вззз», никогда ничего дельного не скажете! Эй, что это вы так распищались? — кричал Пытлик комарам. — Бззз-вззз-ииии! — яростно зудели комары. — Не кричи так громко! Ты его разбудишь! — хотели они сказать Пытлику, но у них опять вышло только «Бззз-вззз!». — А, понял! — хлопнул себя по лбу Пытлик. — Знаю, они хотят его разбудить! Иначе зачем так зудеть? Небось, хотят спросить у него дорогу или который час. — Так бы сразу и сказали, бестолковщина вы этакая! Я вам его живо разбужу, на раз-два! — крикнул Пытлик. — Я в этом деле мастер! Вот увидите, как он подскочит, когда я его разбужу! И отправился на поиски соломинки. — Бззз-вззз, — загудели комары и слетелись к жуку. — Ну сейчас-сейчас, наберитесь терпения, — успокаивал их Пытлик, а сам уже полз по уху к лицу человека, чуть не свалился в приоткрытый рот и пополз прямиком к носу. — Бззз, — мельтешил комар прямо у Пытлика перед глазами. — Сейчас тресну тебя, — отмахнулся от него Пытлик. — А теперь смотрите, как я умею будить! И он пощекотал у человека в носу соломинкой. Человек зашевелился. — Видите? — обрадовался Пытлик и пощекотал ещё раз. И тут раздался грохот, как из пушки. — А-а-а-апчхи! — человек чихнул прямо на Пытлика: жучка подхватило вихрем, подбросило в воздух и швырнуло прямо в огромную паутину на ветках розового куста — шлёп! — Пустите меня, господин, я не хотел вас будить, это всё комары! — кричал Пытлик и тряс паутину. Он думал, что это человек его держит. Но человек даже не шелохнулся, он спал себе дальше, комары разлетелись, а к Пытлику по паутине карабкался паук. Как Пытлик был канатоходцем, а жучки решили, что он дамочка в шляпке Можете себе представить, как удивился паук, когда увидел неуклюжего жука, который бился в паутине, словно рыба в сетях. — Что это вы тут делаете? — набросился паук на Пытлика. — Вишу, уважаемый, неужели не видно? — ответил Пытлик. И правда, неужели паук сам не видит? А вот паучьи детки, которые приползли за папой, встретили Пытлика более радостно. — Папа-папа, ты поймал нам добычу? — Папа-папа, он дрожит! — Ой, папа, какой он смешной, дай нам в него поиграть! Но пока они галдели, несколько ниток паутины, на которых держался Пытлик, оборвалось, и он камнем полетел вниз, перекувырнулся в воздухе и повис вниз головой на последней ниточке, и тут же у него из карманов покатились в траву медовые бублики. Видели бы вы паука! Как он стрелой бросился на своей нити за Пытликом, завис рядом и принялся ткать новые нити и канаты, чтобы спасти жука. Маленькие паучки тоже спустились вниз, посмотреть, что у Пытлика выпало из карманов. И вот каждый на своей нитке, они — рраз — уже повисли прямо у сластей. — Папа-папа, дяденька что-то потерял! — Ах, как вкусно! — Эй, дядя, вы что, кондитер? — кричали они. А тем временем папа-паук тащил Пытлика, обмотанного новыми нитями, наверх. Детки, каждый с бубликом или крендельком в зубах, тоже карабкались наверх на своих нитях. Пытлик уже снова развеселился и кричал маленьким паучкам: — Эге-гей! Кто первый на самую верхотуру? Паучки завизжали и бросились наперегонки вверх и оттуда уже наблюдали, как папа тащит этого смешного дядю. — Чемпион мира по карабканью на паутине! — поздравил Пытлик паучка, который вскарабкался первым. — Когда-нибудь, ребята, я устрою вам тут целую олимпиаду! — обещал он. Он уже чувствовал себя на паутине как дома. — У вас тут потрясающие канаты! Жаль только, что под ними нет никакой страховки, а то я научил бы вас ходить по канатам на двух ногах, как канатоходцы! И правда, хоть там, под паутиной и была сеть для ловли мошек, её никак нельзя было назвать страховочной, как у канатоходцев в цирке. — Мы скажем папе, пусть сделает! — загорелись паучки и побежали за папой. И вот уже на другой день для Пытлика готов прочный канат, натянутый с ветки на ветку, а под ним огромная сеть-страховка. Маленькие паучки с мамой-паучихой уже ждут не дождутся представления, да и папе-пауку любопытно посмотреть. — Ну, смотрите, паучки, я вам покажу, как это делается, — начал выступление Пытлик. — Прежде всего заправскому канатоходцу нужен хороший шест, — он взял длинный шест из веточки, который заготовил ещё вчера. — Его нужно этак изящно подбросить в руке, — показал Пытлик, и — раз! — одним концом сбил маму-паучиху со всеми детками. Хорошо ещё, что мама и дети тут же выпустили нити. Теперь они висели на ветке, как елочные украшения. — О, прошу прощения! — сконфузился Пытлик. Но отвлёкшись на них, он другим концом шеста нечаянно свалил папашу паука. — Ёлки зелёные! — ругался папаша паук, покачиваясь на нити. — О, пардон-пардон! — закричал Пытлик и поднял шест вверх, чтобы никого больше не сбить. Но как назло, сверху у розового цветка кружил крупный жук Бронзовка13. Шлёп — и он свалился вниз, получив шестом в брюхо, и давай вертеться в паутине. Но и это ещё не всё. Пытлик сбил шестом и цветок розы, и он шлёпнулся ему прямо на голову, как шляпа, — и вот Пытлик с шестом в руках и розовой шляпкой на голове повалился прямо на Бронзовку. — На помощь! Убивают! Этот господин сейчас меня прикончит! — вопил жук Бронзовка — и давай бороться с Пытликом. Зрелище это было — животики надорвёшь! Пытлик с розовой шляпкой на голове был точь-в-точь, как прекрасная дама, а жук Бронзовка с шестом в руке, который он отобрал у Пытлика, — как рыцарь с копьём. Он так сильно размахивал шестом, что совсем разодрал паутину, и оба жука свалились вниз. Но до земли они не долетели. Бронзовка расправил крылья и улетел. А Пытлик повис одной лапой на паутине. Шляпка так и сидела у него на голове: цветок крепко прилепился к измазанным медом усикам. Маленькие паучки на своих нитях просто покатывались со смеху и хлопали в ладоши. Другие букашки, наблюдавшие эту сцену, потом всем о ней рассказывали. Но знаете, как перевирают историю, когда передают её из уст в уста? Вскоре уже говорили, что жук Бронзовка хотел какую-то барышню в розовой шляпке — это Пытлика приняли за барышню — покачать в гамаке, а барышня ему в ответ влепила шестом по лбу. Короче говоря, над жуком Бронзовкой ещё долго потом смеялись. Как Пытлик учился ткать паутину Но вся эта история привела ещё к одному досадному обстоятельству. Папаша паук больше не хотел плести новую страховку, как дети его ни упрашивали: «Папочка, ну, пожалуйста, сотките новую страховку! Нам было так весело!» Но паук ни в какую. Не соглашался, и всё тут. Но вы ещё Пытлика не знаете. Раз папаша не хочет, Пытлик решил, что сам сделает, подумаешь. Вот только научится: подглядит, как старый паук ткёт свою паутину. Сказано — сделано. Притаился Пытлик за листиком и увидел удивительное зрелище. Только представьте себе, читатели, взрослые и дети, паук, прежде чем приняться за новую паутину, остатки старой взял и слопал. Конечно, он не клал её на тарелочку и не пользовался ножом и вилкой, а просто всосал нити, как лапшу, — так что вся паутина до последней ниточки оказалась у него в брюхе. Потом он забрался на веточку повыше и стал отдыхать. Видимо, ждал, пока паутина в брюхе уляжется. И только как следует отдохнув, вдруг как бросится вниз головой, а за ним из нескольких дырочек на брюшке потянулась, зацепившись за верхнюю ветку, крепкая ровная нить. Он немного на ней повисел, потом перекувырнулся, как акробат, и стал карабкаться обратно по своей же нити наверх. А что же нить? Он тащил её за собой? Какое там, паук оставил её висеть и, забираясь наверх, ткал ещё и новую, так что когда он вскарабкался обратно на веточку, под ним висела отменная петля. Он опять подождал немножА Пытлик запищал тоненьким малышовым голоском:
— Нет ещё!
И вот, пожалуйста, новая порция сластей. Кто знает, сколько раз бы ещё Пытлику удалось позавтракать, но тут раздался за спиной разносчицы чей-то голос:
— Кого это ты, глупая, тут кормишь? Здесь же спит жук Пытлик!
— Господи Боже мой, я-то думала, тут личинки пчёл! — испуганно вскрикнула разносчица.
— Пойди прочь, ах ты, болван несчастный! Сколько ты слопал наших сластей, обжора этакий! — погнали пчёлы Пытлика из сот. — Что ты себе вообразил? Думаешь, здесь можно просто лоботрясничать? Иди теперь отрабатывай!
Ах ты лентяй, мы зададим тебе работу, так и знай! — кричали пчёлы. — Вот займись-ка ты чисткой!
Они подвели его к воротам улья и сунули в руки щётку и совок:
— Будешь обмахивать всех пчёл, которые подлетают к улью.
Работы выше крыши. Пчёлы прилетали одна за другой, и на каждой скопилось столько жёлтой пыльцы, что они едва шевелили лапками, скоро набралось полное ведёрко.
— Обязательно вам нужно соваться в каждый цветок? Зря только пачкаетесь! — ворчал Пытлик, собираясь выбросить ведёрко пыльцы на свалку.
Ой, мамочки, что он творит?
— Стой! — успели остановить его пчёлы. — Мы собирали-собирали пыльцу, а ты хочешь выбросить? Ведь у нас из неё пекут сласти!
Этого, конечно, Пытлик не знал, никогда такого не слышал. Тогда пчёлы разрешили Пытлику на следующий день зайти на кухню, посмотреть, как пекут сласти. Ах, сколько тут было вкусностей! Одни пчёлы притащили кадушку чистого мёда, другие сыпали в него ведёрками пыльцу, третьи замешивали тесто, а четвёртые лепили из теста рогалики, бублики, булочки и бисквиты, и всё это пеклось для пчелиных личинок.
— Ого-го! У вас тут что, кондитерская? — диву давался Пытлик.
— Какое там! — отвечали пчёлы. — Это мы печём для наших деток. Хочешь посмотреть, как мы будем их кормить?
— Кормёжка диких зверей? — засмеялся Пытлик. — С удовольствием!
Конечно, Пытлику пришлось освещать дорогу, чтобы он вообще что-то разглядел. Но зрелище но, ей-богу, того стоило. Куда ни кинешь взгляд, везде соты-соты-соты, тысячи ячеек, теснящихся друг на дружке, прямо страшно, и в каждой из них — личинка, пчелиный детёныш. Рабочие пчёлы сновали туда-сюда с полными корзинками и пичкали личинок сладостями.
Некоторые личинки были ещё совсем крошечными, только что вылупившимися, как горошинки, таким пчёлы давали кашку и утирали им мордочки. Средним совали в рот бублики и баранки, а тем, кто постарше, давали в руку кулёк.
— Ты уже большой оболтус, можешь и сам поесть.
И подросшие личинки лопали сладости прямо с кульком, ведь он тоже был из медовой бумаги.
Некоторые личинки были уже такие толстые, что им нельзя было больше есть, не то они перестали бы помещаться в сотах. И тогда с ними вот как поступали: к такому толстячку подсаживалась пчела, убаюкивала обжору, потом закрывала его ячейку и залепляла воском. А когда малыш проснётся через некоторое время, это будет уже не личинка, а готовая пчела. Так, знаете ли, появляются на свет все пчёлы.