Решено было сплавить лося на плотах, а лошадей налегке перегнать берегом. Охотникам предстояло заготовить и обработать немало леса, чтобы соорудить прочные и послушные плоты.
Фокино зрение и на этот раз выручило товарищей. Он первый обнаружил на противоположном берегу завал колодника.
Охотники переплыли Ингоду и занялись заготовкой леса. Поваленные бурей сухие сосны в обхват толщиной оказались прекрасным материалом для постройки зимовья и плотов. Стволы были разделаны на «сутунки» — пятиметровые бревна — и подтащены к берегу.
Первый плот шириной в десять бревен был скреплен кольцами, скрученными из молодых березок, распаренных в горячей золе костра. Такое кольцо надевалось на пару бревен, туго натягивалось стягом и заклинивалось под жердь, положенную поперек бревен. Скрепив таким образом оба конца, к ним подвязывали вторую пару.
Фока нашел, что прочнее будет, если бревна посадить «на иглу». Второй плот скрепили новым способом. Концы бревен обтесали до пятнадцатисантиметровой толщины и прорубили в них проушины — квадратные десятисантиметровые отверстия. Затем сквозь оба конца бревен через проушины пропустили две «иглы» — березовые жерди. Чтобы нанизанные на них бревна не соскочили, их накрепко заклинили. Этот плот вышел гораздо прочнее и проще в постройке.
Соединив оба плота торцами, их связали между собой толстыми березовыми кольцами.
Весла смастерили из пятиметровых жердей. В расщепленный конец жерди вставили доску-лопасть, зажав ее накрепко березовым кольцом. Противоположный конец весла был хорошо затесан, для удобства захвата руками. В центре жерди сделана зарубка, чтобы весло не сползало в воду.
Соорудив плоты, охотники нагрузили их шестиметровыми бревнами для устройства зимовья и поплыли на другой берег.
Трохин с Уваровым рубили зимовье три дня, а Симов в это время возился с мясом.
Лосиная туша была им разделена на восемь крупных частей: два стегна, две лопатки, две поребренные части и шея с грудиной. Все мясо он аккуратно уложил в душистые ветки багульника и каждую часть сверху надрезал вдоль костей и по толще мякоти на глубину ладони. Надрезы эти были засыпаны солью, раствор которой и проникал в толщу мяса. Кругом «мясного склада» днем и ночью чадил дымокур, отгоняя назойливых мясных мух.
Как только зимовье было готово, Симов и Трохин уложили мясо и пожитки на плоты, вывели их на середину реки и скоро скрылись в утреннем тумане с глаз Уварова.
Старик постоял с минуту на берегу и, вздохнув, отправился к лошадям. Оседлав своего Игреньку, он привязал к его хвосту повод Рыжухи, а к хвосту Рыжухи — Карьку и выехал со своим караваном на тропу к Аргайте.
Тем временем спаренные плоты, увлекаемые быстрым течением, неслись по реке. Симов стоял на переднем у направленного вперед весла, а Фока управлял задним, исполняя роль лоцмана. Он изредка подавал команду «на себя» или «от себя», оба наваливались на весла, и плоты послушно отворачивали в сторону, благополучно проплывая мимо камня или опасной коряги.
Фока старался срезать крутые изгибы реки, чтобы на поворотах плоты не прижало под нависшие над водой кусты и деревья или подмытые скалы. Часа через два туман рассеялся, и перед охотниками открылась живописная панорама ингодинской долины.
Река неслась между высокими скалистыми берегами. За каждым поворотом появлялись все новые утесы и мохнатые крутые сопки, покрытые лиственницами и соснами. Почти из-под каждого утеса с шумным плеском и каркающим криком вырывалась крохолиха с выводком утят. Птицы хлопали крыльями по воде и стремительно уплывали, скрываясь за поворотом. Иногда застигнутый врасплох выводок бросался навстречу течению и так же стремительно уносился вверх по реке, преодолевая быстрый поток.
Выводок крохалей.
Временами плоты выносило в тихие плесы. Тогда охотники присаживались отдохнуть, с тоской вспоминая о махорке.
На тридцатом километре пути долина Ингоды широко раскинулась, сопки отступили от берегов. Охотники узнали знакомое место — устье Большого Улелея. Воспользовавшись затишьем спокойного плеса, они потуже подбили клинья на плотах и, натянув веревки, приготовились к встрече Бурлова порога. Издалека доносившийся шум порога с каждой минутой нарастал, и вскоре плоты вынесло в плес, конец которого обрывался водопадом.
Фока встал. Пригнувшись, как перед встречей с опасным зверем, он спокойно всматривался в быстрое течение реки.
Когда до водопада оставалось метров двести, ровная водная гладь впереди слегка вогнулась, как бы образуя водяной желоб. В этот момент Фока подал команду «от себя». За шумом потока Симов не расслышал ее, но, давно ожидая, стал с силой отгребать. Плоты медленно пошли к правому берегу. Вдруг их внезапно рвануло влево, к кипящему проходу между камнем и стеной береговых скал. Фока что-то неистово закричал и отчаянно заработал веслом.
Глядя на него, изо всех сил навалился и Симов. Плоты нехотя замедлили ход, но под напором течения все еще тянули на середину реки. Охотники бешено заработали веслами. Плоты выровнялись, некоторое время шли параллельно правому берегу и, наконец, будто колеблясь, лениво приблизились к нему. Через несколько мгновений передний плот зашуршал по галечному дну и приткнулся на береговую мель.
Спрыгнув в воду, охотники стягами продвинули плоты еще правее. Передняя часть плота глубоко врезалась в отмель, нагромоздив перед собой вал из гальки. С помощью рычагов удалось продвинуть плоты по мелководью вдоль берега, и они оказались вне опасности, ниже водопада. Здесь путники снова столкнули плоты в кипящий поток и, едва успев вскочить на них, с головокружительной быстротой понеслись по стремительным волнам разбушевавшейся реки. Разъяренные валы перекатывались через бревна, силясь смыть людей и предусмотрительно привязанную кладь.
Решено было сплавить лося на плотах, а лошадей налегке перегнать берегом. Охотникам предстояло заготовить и обработать немало леса, чтобы соорудить прочные и послушные плоты.
Фокино зрение и на этот раз выручило товарищей. Он первый обнаружил на противоположном берегу завал колодника.
Охотники переплыли Ингоду и занялись заготовкой леса. Поваленные бурей сухие сосны в обхват толщиной оказались прекрасным материалом для постройки зимовья и плотов. Стволы были разделаны на «сутунки» — пятиметровые бревна — и подтащены к берегу.
Первый плот шириной в десять бревен был скреплен кольцами, скрученными из молодых березок, распаренных в горячей золе костра. Такое кольцо надевалось на пару бревен, туго натягивалось стягом и заклинивалось под жердь, положенную поперек бревен. Скрепив таким образом оба конца, к ним подвязывали вторую пару.
Фока нашел, что прочнее будет, если бревна посадить «на иглу». Второй плот скрепили новым способом. Концы бревен обтесали до пятнадцатисантиметровой толщины и прорубили в них проушины — квадратные десятисантиметровые отверстия. Затем сквозь оба конца бревен через проушины пропустили две «иглы» — березовые жерди. Чтобы нанизанные на них бревна не соскочили, их накрепко заклинили. Этот плот вышел гораздо прочнее и проще в постройке.
Соединив оба плота торцами, их связали между собой толстыми березовыми кольцами.
Весла смастерили из пятиметровых жердей. В расщепленный конец жерди вставили доску-лопасть, зажав ее накрепко березовым кольцом. Противоположный конец весла был хорошо затесан, для удобства захвата руками. В центре жерди сделана зарубка, чтобы весло не сползало в воду.
Соорудив плоты, охотники нагрузили их шестиметровыми бревнами для устройства зимовья и поплыли на другой берег.
Трохин с Уваровым рубили зимовье три дня, а Симов в это время возился с мясом.
Лосиная туша была им разделена на восемь крупных частей: два стегна, две лопатки, две поребренные части и шея с грудиной. Все мясо он аккуратно уложил в душистые ветки багульника и каждую часть сверху надрезал вдоль костей и по толще мякоти на глубину ладони. Надрезы эти были засыпаны солью, раствор которой и проникал в толщу мяса. Кругом «мясного склада» днем и ночью чадил дымокур, отгоняя назойливых мясных мух.
Как только зимовье было готово, Симов и Трохин уложили мясо и пожитки на плоты, вывели их на середину реки и скоро скрылись в утреннем тумане с глаз Уварова.
Старик постоял с минуту на берегу и, вздохнув, отправился к лошадям. Оседлав своего Игреньку, он привязал к его хвосту повод Рыжухи, а к хвосту Рыжухи — Карьку и выехал со своим караваном на тропу к Аргайте.
Тем временем спаренные плоты, увлекаемые быстрым течением, неслись по реке. Симов стоял на переднем у направленного вперед весла, а Фока управлял задним, исполняя роль лоцмана. Он изредка подавал команду «на себя» или «от себя», оба наваливались на весла, и плоты послушно отворачивали в сторону, благополучно проплывая мимо камня или опасной коряги.
Фока старался срезать крутые изгибы реки, чтобы на поворотах плоты не прижало под нависшие над водой кусты и деревья или подмытые скалы. Часа через два туман рассеялся, и перед охотниками открылась живописная панорама ингодинской долины.
Река неслась между высокими скалистыми берегами. За каждым поворотом появлялись все новые утесы и мохнатые крутые сопки, покрытые лиственницами и соснами. Почти из-под каждого утеса с шумным плеском и каркающим криком вырывалась крохолиха с выводком утят. Птицы хлопали крыльями по воде и стремительно уплывали, скрываясь за поворотом. Иногда застигнутый врасплох выводок бросался навстречу течению и так же стремительно уносился вверх по реке, преодолевая быстрый поток.
Выводок крохалей.
Временами плоты выносило в тихие плесы. Тогда охотники присаживались отдохнуть, с тоской вспоминая о махорке.
На тридцатом километре пути долина Ингоды широко раскинулась, сопки отступили от берегов. Охотники узнали знакомое место — устье Большого Улелея. Воспользовавшись затишьем спокойного плеса, они потуже подбили клинья на плотах и, натянув веревки, приготовились к встрече Бурлова порога. Издалека доносившийся шум порога с каждой минутой нарастал, и вскоре плоты вынесло в плес, конец которого обрывался водопадом.
Фока встал. Пригнувшись, как перед встречей с опасным зверем, он спокойно всматривался в быстрое течение реки.
Когда до водопада оставалось метров двести, ровная водная гладь впереди слегка вогнулась, как бы образуя водяной желоб. В этот момент Фока подал команду «от себя». За шумом потока Симов не расслышал ее, но, давно ожидая, стал с силой отгребать. Плоты медленно пошли к правому берегу. Вдруг их внезапно рвануло влево, к кипящему проходу между камнем и стеной береговых скал. Фока что-то неистово закричал и отчаянно заработал веслом.
Глядя на него, изо всех сил навалился и Симов. Плоты нехотя замедлили ход, но под напором течения все еще тянули на середину реки. Охотники бешено заработали веслами. Плоты выровнялись, некоторое время шли параллельно правому берегу и, наконец, будто колеблясь, лениво приблизились к нему. Через несколько мгновений передний плот зашуршал по галечному дну и приткнулся на береговую мель.
Спрыгнув в воду, охотники стягами продвинули плоты еще правее. Передняя часть плота глубоко врезалась в отмель, нагромоздив перед собой вал из гальки. С помощью рычагов удалось продвинуть плоты по мелководью вдоль берега, и они оказались вне опасности, ниже водопада. Здесь путники снова столкнули плоты в кипящий поток и, едва успев вскочить на них, с головокружительной быстротой понеслись по стремительным волнам разбушевавшейся реки. Разъяренные валы перекатывались через бревна, силясь смыть людей и предусмотрительно привязанную кладь.