— Чего читай! Тебе говорят, не по-нашему писано, — рассердился Уваров.
— Эй ты, грамотей тоже! «Зипиз» вычитал. Чем так читать, так лучше совсем грамоту не знать. Лейтенант, тот бы разом разобрал. Он и по-немецки малость умеет.
— Ну, возьми, спрячь. Вернемся в деревню — и лейтенант тебе скажет, что здесь «зипиз» прописан…
— Так, говоришь, не по-русски? — переспросил Рогов.
Уваров утвердительно кивнул головой.
— Может быть, это какие-нибудь гады, шпионы? — предположил Рогов.
— Какой черт шпионы! Сам говоришь, русскую махорку курили.
— Это им выдать могли, для отвода глаз… Ну, чего там гадать! Ты, Гаврила, завтра вали в деревню, в сельсовет заявлять, а я по их следу пойду, — заключил Прокоп Ильич.
На этом старики порешили и, погасив из предосторожности костер, улеглись спать.
Поздно вечером, весь мокрый и взъерошенный, вернулся Батыр. Подобрав объедки ужина, сложенные для него на куске бересты, он пошарил по сторонам, вокруг табора, в надежде найти случайно завалявшийся кусочек и набрел на котелок с остатками супа. Потянув в его сторону носом, он сладко облизнулся, но не решившись шкодить, отошел в сторону, повертелся и улегся на свое обычное собачье место, свернувшись калачиком.
С рассветом оба охотника были уже у берега. Попрощавшись с другом, Уваров пожелал ему удачи и, с тоской поглядывая на Джилу, стал не спеша стягивать рубаху.
Тем временам Рогов направился по знакомому следу и вскоре вышел к месту вчерашнего отдыха «диверсантов». Тропить в этот день было значительно труднее. Примятые ботинками, долгомох и лишайники за ночь отсырели и успели подняться, скрывая и без того еле заметные следы человеческих ног.
Старик поминутно терял направление. То и дело ему приходилось возвращаться назад, «выправлять след». Упорствуя в своей погоне, он дошел до устья Пасной речки. Но здесь, на месте охотничьего табора, лужайка оказалась настолько истоптанной, что следы окончательно потерялись. Рогов поднялся на косогор в надежде где-нибудь увидеть в распадке подозрительный дымок, но ничего не обнаружил. Слежку пришлось оставить: тайга молчаливо скрыла в своей чаще таинственных чужаков. Досадуя и мысленно ругаясь, он повернул назад в долину.
Проходя осиновыми перелесками, охотник остановился и прислушался. Его острый слух уловил подозрительный шорох. Затем донеслось урчание, напоминающее часто повторяющиеся слоги «жу-жу-жу».
Рогову сразу стало все ясно. Бегом поднявшись на каменистый завал, он заглянул вниз. Шагах в семидесяти от него, в поросли молодых осинок, стояла медведица с двумя медвежатами. Временами она поднималась на задние лапы, пригибала к земле осинку и объедала на ней молодые побеги с липкими листочками. Медвежата вертелись тут же, у морды матери, благодушно урчали и, следуя ее примеру, также обламывали тонкие веточки. Звери были настолько увлечены своим детом, что не заметили человека.
Прислонившись к каменной глыбе, Прокоп Ильич поднял к плечу винтовку, прицелился под левую лопатку медведицы и выстрелил. Страшный рев зверя тут же заглушил перекатистое эхо выстрела. В первую минуту нельзя было понять, что случилось с медведицей: бурая громадина волчком вертелась в вихре поднятой пыли. Не переставая реветь, медведица каталась по косогору, стараясь лапой и зубами достать место ранения.
Пуля прошла слишком низко. Старик поторопился и не учел, что при стрельбе круто вниз винтовка низит, а при стрельбе вверх — высит. Через минуту, оправившись от легкой раны, зверь с неимоверной быстротой бросился вверх по косогору. Следом бежали медвежата.
Рогов успел выстрелить еще раз. Пуля снова остановила зверя, вызвав такой же яростный рев. Медведица заметалась из стороны в сторону, разыскивая врага. Легкий ветерок помог ей по запаху определить местонахождение охотника. Рогов едва успел наполнить патронами магазин и вскинуть карабин, как медведица была уже рядом с ним.
Нарастающий рев разъяренного зверя, грохот винтовки и ответное эхо смешались в один протяжный вопль, внезапно оборвавшийся на последнем выстреле. Среди каменных глыб стоял Рогов с обнаженным в руке ножам. У ног его валялся разряженный карабин, а за ним — убитая медведица.
Безмолвие продолжалось недолго. Неожиданно сверху донесся рев медвежонка и лай Батыра. Рогов бросился собаке на помощь. Вцепившись в горло медвежонка, Батыр крепко держал его. Молодой зверь пытался оказать собаке сопротивление, но силы его покидали, и пока охотник добежал к ним, все было кончено. Батыр отпустил безжизненное тело своей жертвы.
Проводив в тайгу товарищей, Симов в этот же день перетащил в лодку свой скарб и, взяв с собой спиннинг, поплыл вниз по Ингоде. Под перекатами и в затонках за камнями он выбрасывал якорь и останавливался порыбачить. В полдень от тающего в горах снега вода была мутна, и рыба не брала блесну.
За вторым поворотом Ингоды в нее влилась мощным потоком Джила. За ней потянулась живописная панорама ингодинских берегов, покрытых сосновым лесом. Спустившись по реке километров пятнадцать, Симов завел лодку в небольшую бухту, которая соединялась с длинным озером — старой речной протокой. Место оказалось красивым и удобным для табора.
— Чего читай! Тебе говорят, не по-нашему писано, — рассердился Уваров.
— Эй ты, грамотей тоже! «Зипиз» вычитал. Чем так читать, так лучше совсем грамоту не знать. Лейтенант, тот бы разом разобрал. Он и по-немецки малость умеет.
— Ну, возьми, спрячь. Вернемся в деревню — и лейтенант тебе скажет, что здесь «зипиз» прописан…
— Так, говоришь, не по-русски? — переспросил Рогов.
Уваров утвердительно кивнул головой.
— Может быть, это какие-нибудь гады, шпионы? — предположил Рогов.
— Какой черт шпионы! Сам говоришь, русскую махорку курили.
— Это им выдать могли, для отвода глаз… Ну, чего там гадать! Ты, Гаврила, завтра вали в деревню, в сельсовет заявлять, а я по их следу пойду, — заключил Прокоп Ильич.
На этом старики порешили и, погасив из предосторожности костер, улеглись спать.
Поздно вечером, весь мокрый и взъерошенный, вернулся Батыр. Подобрав объедки ужина, сложенные для него на куске бересты, он пошарил по сторонам, вокруг табора, в надежде найти случайно завалявшийся кусочек и набрел на котелок с остатками супа. Потянув в его сторону носом, он сладко облизнулся, но не решившись шкодить, отошел в сторону, повертелся и улегся на свое обычное собачье место, свернувшись калачиком.
С рассветом оба охотника были уже у берега. Попрощавшись с другом, Уваров пожелал ему удачи и, с тоской поглядывая на Джилу, стал не спеша стягивать рубаху.
Тем временам Рогов направился по знакомому следу и вскоре вышел к месту вчерашнего отдыха «диверсантов». Тропить в этот день было значительно труднее. Примятые ботинками, долгомох и лишайники за ночь отсырели и успели подняться, скрывая и без того еле заметные следы человеческих ног.
Старик поминутно терял направление. То и дело ему приходилось возвращаться назад, «выправлять след». Упорствуя в своей погоне, он дошел до устья Пасной речки. Но здесь, на месте охотничьего табора, лужайка оказалась настолько истоптанной, что следы окончательно потерялись. Рогов поднялся на косогор в надежде где-нибудь увидеть в распадке подозрительный дымок, но ничего не обнаружил. Слежку пришлось оставить: тайга молчаливо скрыла в своей чаще таинственных чужаков. Досадуя и мысленно ругаясь, он повернул назад в долину.
Проходя осиновыми перелесками, охотник остановился и прислушался. Его острый слух уловил подозрительный шорох. Затем донеслось урчание, напоминающее часто повторяющиеся слоги «жу-жу-жу».
Рогову сразу стало все ясно. Бегом поднявшись на каменистый завал, он заглянул вниз. Шагах в семидесяти от него, в поросли молодых осинок, стояла медведица с двумя медвежатами. Временами она поднималась на задние лапы, пригибала к земле осинку и объедала на ней молодые побеги с липкими листочками. Медвежата вертелись тут же, у морды матери, благодушно урчали и, следуя ее примеру, также обламывали тонкие веточки. Звери были настолько увлечены своим детом, что не заметили человека.
Прислонившись к каменной глыбе, Прокоп Ильич поднял к плечу винтовку, прицелился под левую лопатку медведицы и выстрелил. Страшный рев зверя тут же заглушил перекатистое эхо выстрела. В первую минуту нельзя было понять, что случилось с медведицей: бурая громадина волчком вертелась в вихре поднятой пыли. Не переставая реветь, медведица каталась по косогору, стараясь лапой и зубами достать место ранения.
Пуля прошла слишком низко. Старик поторопился и не учел, что при стрельбе круто вниз винтовка низит, а при стрельбе вверх — высит. Через минуту, оправившись от легкой раны, зверь с неимоверной быстротой бросился вверх по косогору. Следом бежали медвежата.
Рогов успел выстрелить еще раз. Пуля снова остановила зверя, вызвав такой же яростный рев. Медведица заметалась из стороны в сторону, разыскивая врага. Легкий ветерок помог ей по запаху определить местонахождение охотника. Рогов едва успел наполнить патронами магазин и вскинуть карабин, как медведица была уже рядом с ним.
Нарастающий рев разъяренного зверя, грохот винтовки и ответное эхо смешались в один протяжный вопль, внезапно оборвавшийся на последнем выстреле. Среди каменных глыб стоял Рогов с обнаженным в руке ножам. У ног его валялся разряженный карабин, а за ним — убитая медведица.
Безмолвие продолжалось недолго. Неожиданно сверху донесся рев медвежонка и лай Батыра. Рогов бросился собаке на помощь. Вцепившись в горло медвежонка, Батыр крепко держал его. Молодой зверь пытался оказать собаке сопротивление, но силы его покидали, и пока охотник добежал к ним, все было кончено. Батыр отпустил безжизненное тело своей жертвы.
Проводив в тайгу товарищей, Симов в этот же день перетащил в лодку свой скарб и, взяв с собой спиннинг, поплыл вниз по Ингоде. Под перекатами и в затонках за камнями он выбрасывал якорь и останавливался порыбачить. В полдень от тающего в горах снега вода была мутна, и рыба не брала блесну.
За вторым поворотом Ингоды в нее влилась мощным потоком Джила. За ней потянулась живописная панорама ингодинских берегов, покрытых сосновым лесом. Спустившись по реке километров пятнадцать, Симов завел лодку в небольшую бухту, которая соединялась с длинным озером — старой речной протокой. Место оказалось красивым и удобным для табора.