— Ну, Вик…
— Ты спятил! (Шепот.) Ленка ведь…
— Где Ленка?
Да, он так и не услышал, что Лена пришла. Слепые, совершенно слепые, просто противно.
— Елена, ау!
Лена не отозвалась. Потом спряталась за дверцу шкафа и, когда Алеша встал на пороге, сердито сказала:
— Не входите, пожалуйста, я переодеваюсь.
— Ах, ах, простите! — сказал Алеша дурашливо. — А как вообще дела?
— Благодарю, все в порядке.
— А мы, между прочим, завтра в четырнадцать ноль-ноль отбываем.
— Это уж вся Москва знает. Счастливого пути!
— Ого! Вы страшно суровы сегодня, Малютка!
— Какая есть.
— Что-нибудь случилось?
Лена промолчала.
— Лен?
— Ну что?
— «Ну что!» Да что ты, в самом деле?
— Ничего.
— Странно.
— Вам странно, а мне не странно.
Скорей бы вы уже уезжали. Все бы наконец кончилось, и дом был бы опять похож на дом, и вернулась бы старая, нормальная жизнь. Маринка права, Алеша даже поглупел за последнее время. В самом деле поглупел. Смешно, она могла когда-то реветь из-за него.
— Ну, Вик…
— Ты спятил! (Шепот.) Ленка ведь…
— Где Ленка?
Да, он так и не услышал, что Лена пришла. Слепые, совершенно слепые, просто противно.
— Елена, ау!
Лена не отозвалась. Потом спряталась за дверцу шкафа и, когда Алеша встал на пороге, сердито сказала:
— Не входите, пожалуйста, я переодеваюсь.
— Ах, ах, простите! — сказал Алеша дурашливо. — А как вообще дела?
— Благодарю, все в порядке.
— А мы, между прочим, завтра в четырнадцать ноль-ноль отбываем.
— Это уж вся Москва знает. Счастливого пути!
— Ого! Вы страшно суровы сегодня, Малютка!
— Какая есть.
— Что-нибудь случилось?
Лена промолчала.
— Лен?
— Ну что?
— «Ну что!» Да что ты, в самом деле?
— Ничего.
— Странно.
— Вам странно, а мне не странно.
Скорей бы вы уже уезжали. Все бы наконец кончилось, и дом был бы опять похож на дом, и вернулась бы старая, нормальная жизнь. Маринка права, Алеша даже поглупел за последнее время. В самом деле поглупел. Смешно, она могла когда-то реветь из-за него.