Вот и дверь Нины. И, кроме того, Владлена Олеговича. Второе внушало опасения. Если бы я заметил кого-то в недвусмысленной позе с моей девушкой, а потом этот кто-то придет с просьбой, мой ответ ему не понравится.
Я отчаянно выдохнул и вдавил кнопку звонка.
Дверь распахнулась почти мгновенно.
— Олег? — Нина перевела взгляд на стоявшую рядом Челесту и придирчиво, но благосклонно осмотрела ее. — Напомни, как зовут гостью?
— Челеста.
Девушка чинно склонила голову. Умница.
— А ты чего… — При виде автомата глаза Нины расширились.
— Для безопасности. Владлен дома?
Нина отвела взгляд.
— Уже нет.
— Ушел? А давно был? Про документы спрашивала?
— Владик ушел… совсем, — сквозь боль вымолвила Нина.
Она отвернулась. Кажется, чтобы спрятать слезы.
— Вы поругались? — Я стиснул зубы. — Из-за меня? Но он так любит тебя… Вернется, обязательно вернется!
— Олег, он не вернется. Оттуда не возвращаются.
Вспомнился выстрел и последующий крик. Все встало на места. Ноги у меня задрожали и едва не подкосились. Теперь я знал, в кого стрелял Владлен. И почему.
— Почему не сказала?
— Зачем? — Нина протерла глаза тыльной стороной ладони. — Вас это не касается. Проходите.
Не сказал бы, что не касается. Меня — очень даже касается. Я тот самый козел из поговорки про чужой огород. Но если Нина не хочет об этом говорить — не буду. Мне, собственно, и сказать нечего, а пустые соболезнования сейчас ни к чему. Все, что требуется, я самому себе скажу. И это важнее.
Челеста с интересом вошла. Я остался снаружи.
— Чао. Скоро вернусь. Оставайся с Ниной. Здесь тебе ничего не угрожает.
Нина с удивлением отследила вереницу чувств, что проскользнули по лицу девушки — от обиды до кроткой печали и окончательного смирения с обстоятельствами.
Вот и дверь Нины. И, кроме того, Владлена Олеговича. Второе внушало опасения. Если бы я заметил кого-то в недвусмысленной позе с моей девушкой, а потом этот кто-то придет с просьбой, мой ответ ему не понравится.
Я отчаянно выдохнул и вдавил кнопку звонка.
Дверь распахнулась почти мгновенно.
— Олег? — Нина перевела взгляд на стоявшую рядом Челесту и придирчиво, но благосклонно осмотрела ее. — Напомни, как зовут гостью?
— Челеста.
Девушка чинно склонила голову. Умница.
— А ты чего… — При виде автомата глаза Нины расширились.
— Для безопасности. Владлен дома?
Нина отвела взгляд.
— Уже нет.
— Ушел? А давно был? Про документы спрашивала?
— Владик ушел… совсем, — сквозь боль вымолвила Нина.
Она отвернулась. Кажется, чтобы спрятать слезы.
— Вы поругались? — Я стиснул зубы. — Из-за меня? Но он так любит тебя… Вернется, обязательно вернется!
— Олег, он не вернется. Оттуда не возвращаются.
Вспомнился выстрел и последующий крик. Все встало на места. Ноги у меня задрожали и едва не подкосились. Теперь я знал, в кого стрелял Владлен. И почему.
— Почему не сказала?
— Зачем? — Нина протерла глаза тыльной стороной ладони. — Вас это не касается. Проходите.
Не сказал бы, что не касается. Меня — очень даже касается. Я тот самый козел из поговорки про чужой огород. Но если Нина не хочет об этом говорить — не буду. Мне, собственно, и сказать нечего, а пустые соболезнования сейчас ни к чему. Все, что требуется, я самому себе скажу. И это важнее.
Челеста с интересом вошла. Я остался снаружи.
— Чао. Скоро вернусь. Оставайся с Ниной. Здесь тебе ничего не угрожает.
Нина с удивлением отследила вереницу чувств, что проскользнули по лицу девушки — от обиды до кроткой печали и окончательного смирения с обстоятельствами.