- Если ты в них не уверен, так убей!
- В них я уверен, сир, - пробормотал Сен-Мар.
- Тогда их помилуй, но убей остальных, судью и стражей, которые его видели. Пусть те, кого ты оставишь в живых, поклянутся тебе на кресте молчать. Ты же отвечаешь своей головой за его молчание. Никому нельзя с ним разговаривать, даже тебе. Оденешь ему на голову маску, только не тяжелую, не железную, матерчатую, лишь бы он не мог ее снять. Он хотел знать, кем был заключенный в маске, вот и будет знать... К маске сделаешь два ключа, один для себя, второй - для меня. Подготовишь документы, но такие, что каждый, кто бы взял их в руки, останется в дураках. Дай ему несколько имен и сделай нашим арестантом уже много лет. Все эти имена должны быть именами наших настоящих заключенных, как, например, Маттиоли. Понял? - Понял, сир. - Да, и вылечишь его. Он должен жить долго, так долго, как и я сам. После того, как король вышел, Сен-Мар обратился к де Юнку: - Я спас тебе жизнь, глупец. Тебе, Рейлю и Жиро. Всех других, что видели его, мы должны втихую прикончить. В течение недели набери на работу новых охранников. Скажешь им, что это политический заключенный, итальянец. А теперь позови доктора Рейля, пускай сложит ему кости и сделает все, чтобы выздоровел. Это приказ короля.
- От болезни тоже? - спросил де Юнк.
- Какой еще, черт подери, болезни?
- Нехорошей. Подхватил от какой-то девки, у него уже язвы на животе.
- Надо, чтобы Рейль это убрал. Король желает, чтобы арестант жил сто лет.
- Боюсь, что Его Королевское Величество будет весьма сожалеть, - процедил де Юнк. - Рейль говорит, что это какая-то странная азиатская зараза, которую наблюдал всего лишь пару раз за всю свою жизнь. От нее нет излечения, она подтачивает человека два-три года, а потом посылает в могилу.
Прошло немало дней, прежде чем Стайнберг поднялся на ноги и смог подойти к маленькому, зарешеченному окошку своей камеры. Была летняя ночь, чистая, будто сотворенная из серебра и бриллиантов, искрящаяся росами и слезами обманутых девушек. Теплый ветер щипал лютни деревьев, извлекая из них глубокий стон, творя из природы рожавшую женщину с тяжелой грудью, переполненную любви и мудрости, и невидимую как Деметра. Черный залив неба был усеян лентами звездной пыли. Где-то вдалеке залаял дух собаки. Ее лай рассыпался на ветру над городскими крышами, разрежаемый башнями церквей и остриями алебард спящих стражников.
Лето в этом году было прекрасным, сухим и жарким. Чудесная погода для виноградной лозы. Вино этого года было "наилучшим на людской памяти".
MW: ЗАЛ XIII ПЕЙЗАЖ С ЗЕРКАЛОМ И СВЕЧОЙ
«Страдания юного Вертера» – таково название книжки, которая появилась анонимно в двух небольших томиках в 1774 году, в Лейпциге, украшенная изысканными виньетками в стиле рококо старого приятеля Осера. Вот только что должна была символизировать маленькая свечка перед зеркалом, изображенная на титульном листе?... Книжка раздула огонь, соломенный, но и разрушающий...»
РИХАРД ФРИДЕНТАЛЬ "Гёте"
Об этой свече и об этой книжке писал Адам Мицкевич в самом знаменитом любовном стихотворении, "К М***":
"Прочь с глаз моих!… послушаюся сразу,
Из сердца прочь!… и сердце поступится,
Уйди из памяти моей!… ну нет, вот этому приказу
Мое воспоминанье, и твое, никак не подчинится (…)
То ль книжку ты возьмешь, где приговором смутным
Любовников надежды всегда обречены,
Закроешь переплет, вздохнешь глубоко,
Подумавши: Ах! Точно так, как мы…
- Если ты в них не уверен, так убей!
- В них я уверен, сир, - пробормотал Сен-Мар.
- Тогда их помилуй, но убей остальных, судью и стражей, которые его видели. Пусть те, кого ты оставишь в живых, поклянутся тебе на кресте молчать. Ты же отвечаешь своей головой за его молчание. Никому нельзя с ним разговаривать, даже тебе. Оденешь ему на голову маску, только не тяжелую, не железную, матерчатую, лишь бы он не мог ее снять. Он хотел знать, кем был заключенный в маске, вот и будет знать... К маске сделаешь два ключа, один для себя, второй - для меня. Подготовишь документы, но такие, что каждый, кто бы взял их в руки, останется в дураках. Дай ему несколько имен и сделай нашим арестантом уже много лет. Все эти имена должны быть именами наших настоящих заключенных, как, например, Маттиоли. Понял? - Понял, сир. - Да, и вылечишь его. Он должен жить долго, так долго, как и я сам. После того, как король вышел, Сен-Мар обратился к де Юнку: - Я спас тебе жизнь, глупец. Тебе, Рейлю и Жиро. Всех других, что видели его, мы должны втихую прикончить. В течение недели набери на работу новых охранников. Скажешь им, что это политический заключенный, итальянец. А теперь позови доктора Рейля, пускай сложит ему кости и сделает все, чтобы выздоровел. Это приказ короля.
- От болезни тоже? - спросил де Юнк.
- Какой еще, черт подери, болезни?
- Нехорошей. Подхватил от какой-то девки, у него уже язвы на животе.
- Надо, чтобы Рейль это убрал. Король желает, чтобы арестант жил сто лет.
- Боюсь, что Его Королевское Величество будет весьма сожалеть, - процедил де Юнк. - Рейль говорит, что это какая-то странная азиатская зараза, которую наблюдал всего лишь пару раз за всю свою жизнь. От нее нет излечения, она подтачивает человека два-три года, а потом посылает в могилу.
Прошло немало дней, прежде чем Стайнберг поднялся на ноги и смог подойти к маленькому, зарешеченному окошку своей камеры. Была летняя ночь, чистая, будто сотворенная из серебра и бриллиантов, искрящаяся росами и слезами обманутых девушек. Теплый ветер щипал лютни деревьев, извлекая из них глубокий стон, творя из природы рожавшую женщину с тяжелой грудью, переполненную любви и мудрости, и невидимую как Деметра. Черный залив неба был усеян лентами звездной пыли. Где-то вдалеке залаял дух собаки. Ее лай рассыпался на ветру над городскими крышами, разрежаемый башнями церквей и остриями алебард спящих стражников.
Лето в этом году было прекрасным, сухим и жарким. Чудесная погода для виноградной лозы. Вино этого года было "наилучшим на людской памяти".
MW: ЗАЛ XIII ПЕЙЗАЖ С ЗЕРКАЛОМ И СВЕЧОЙ
«Страдания юного Вертера» – таково название книжки, которая появилась анонимно в двух небольших томиках в 1774 году, в Лейпциге, украшенная изысканными виньетками в стиле рококо старого приятеля Осера. Вот только что должна была символизировать маленькая свечка перед зеркалом, изображенная на титульном листе?... Книжка раздула огонь, соломенный, но и разрушающий...»
РИХАРД ФРИДЕНТАЛЬ "Гёте"
Об этой свече и об этой книжке писал Адам Мицкевич в самом знаменитом любовном стихотворении, "К М***":
"Прочь с глаз моих!… послушаюся сразу,
Из сердца прочь!… и сердце поступится,
Уйди из памяти моей!… ну нет, вот этому приказу
Мое воспоминанье, и твое, никак не подчинится (…)
То ль книжку ты возьмешь, где приговором смутным
Любовников надежды всегда обречены,
Закроешь переплет, вздохнешь глубоко,
Подумавши: Ах! Точно так, как мы…