В стакане еще оставалась водка, и Ева выплеснула ее в лицо Анджею. Он вытер ладонью глаза, затем молча встал, подошел к окну, распахнул его и высунулся наружу, в темноту.
— Владек, — промолвил вдруг Адам, — оставался в лесу до конца.
— Перестаньте говорить о Владеке, — сказала тихо Ева, снова наполняя стаканы.
— Почему? Пусть знает…
— Зачем? Он же не поймет!
— Я понимаю. Значит, вы…
— Да с нами все в порядке. Владек получил автомат от советских солдат… а потом…
— Давайте танцевать! — крикнула Ева Зосе. И когда послышались быстрые звуки фокстрота, направилась к Кольскому. — Пойдем потанцуем.
— Нет.
Закружилась по комнате одна и уселась на полу возле пианино.
— Ева, хватит! — Адам встал со стула. — Иди домой.
— Не хочу! Здесь Эдвард.
Подбежала снова к Кольскому:
— Приехал! Вернулся! Пойдем потанцуем.
Вдруг Зося Бжецкая неожиданно оборвала игру, быстро поднялась из-за пианино:
— Отец!
Адвокат уже стоял в дверях, плотный, грузный, на тонких ножках, в расстегнутой на груди белой рубашке.
— Добрый вечер!
Ему ответил только Кольский.
— А это кто? Уже в мундиры переодеваетесь?
— Не узнаешь? — затараторила Зося. — Эдек Кольский, вернулся вместе с берлинговцами.
Адвокат направился к нему, протягивая заранее волосатую руку:
В стакане еще оставалась водка, и Ева выплеснула ее в лицо Анджею. Он вытер ладонью глаза, затем молча встал, подошел к окну, распахнул его и высунулся наружу, в темноту.
— Владек, — промолвил вдруг Адам, — оставался в лесу до конца.
— Перестаньте говорить о Владеке, — сказала тихо Ева, снова наполняя стаканы.
— Почему? Пусть знает…
— Зачем? Он же не поймет!
— Я понимаю. Значит, вы…
— Да с нами все в порядке. Владек получил автомат от советских солдат… а потом…
— Давайте танцевать! — крикнула Ева Зосе. И когда послышались быстрые звуки фокстрота, направилась к Кольскому. — Пойдем потанцуем.
— Нет.
Закружилась по комнате одна и уселась на полу возле пианино.
— Ева, хватит! — Адам встал со стула. — Иди домой.
— Не хочу! Здесь Эдвард.
Подбежала снова к Кольскому:
— Приехал! Вернулся! Пойдем потанцуем.
Вдруг Зося Бжецкая неожиданно оборвала игру, быстро поднялась из-за пианино:
— Отец!
Адвокат уже стоял в дверях, плотный, грузный, на тонких ножках, в расстегнутой на груди белой рубашке.
— Добрый вечер!
Ему ответил только Кольский.
— А это кто? Уже в мундиры переодеваетесь?
— Не узнаешь? — затараторила Зося. — Эдек Кольский, вернулся вместе с берлинговцами.
Адвокат направился к нему, протягивая заранее волосатую руку: