— Встать! — кричит Лекш. — Смирно! Товарищ майор…
Свентовец подходит к Маченге, садится рядом с ним на нары.
— Продолжайте, Лекш.
— Бенда, — обращается хорунжий, — что вы знаете о конституции 1935 года?
— Это была фашистская конституция. А президент отвечал только перед богом и историей.
— Садитесь. Рядовой Кутрына, расскажите об аграрной реформе.
— Аграрная реформа, — начинает поучительным тоном Болек, — принятая первым сеймом, не была в буржуазной Польше реализована.
— Минутку… — Майор снимает пилотку и проводит ладонью по волосам. — Вы думаете, наверное: ну зачем нам забивают голову такими давнишними вещами?! А между тем эти вещи, хотя и давнишние, имеют к вам самое непосредственное отношение. Ведь за что мы сражаемся?..
Маченга слушает внимательно, майора он понимает лучше, чем Лекша, может, потому, что тот говорит медленнее.
— Вы, — объясняет Свентовец, — отвечаете перед народом, на вас смотрят, на вас возлагают несбывшиеся надежды…
Это верно. И разве не сжимается у Маченги сердце, когда он думает о своей деревне, забытой богом и людьми?! Как они там теперь без него справляются?..
— Взвод, стой!
Фуран объясняет содержание занятий. Говорит просто и понятно. Тема сегодня — отделение в обороне. Это лучше, чем в наступлении, меньше мучений. Но саперной лопаткой придется поработать основательно, потом положить поудобнее винтовку, напрячь зрение… Вон с того поля, слегка подернутого туманом, начнет атаку пехота «противника»; забавные фигурки бойцов вынырнут из тумана и тотчас же спрячутся за кустами или буграми. Надо поймать на мушку одну из них, прижать ее к земле, чтобы не могла уже больше подняться. Маченга вспомнил солдат врага, он видел их сотни раз. Они проезжали по деревне, лазили по хатам, поджигали их, убивали людей. А теперь он поймает их на мушку…
— Маченга, отдых себе устроили? Встаньте. Бегом… марш!
Фуран, в сущности, хороший парень, и его надо ценить. Когда он объявил перерыв, бойцы знали, что времени хватит не только на перекур.
Спокойно расположились под деревом: Бенда, Венцек, Маченга, Калета, старый Граль. Бенда угощает всех табаком, бережно завязывает кисет. Наклоняется к ним, шепчет тихонько, как будто доверяет им важную тайну:
— Не слышали? Всю 2-ю армию отправляют на войну с японцами…
Михал широко открывает глаза. Не может быть! Все время говорили, что будут бить немцев, все так и думали. И вдруг — на другой конец света.
— Погрузят в вагоны, — вмешивается Венцек, — и поедем через всю Россию в Маньчжурию.
Молчавший до сих пор старый Граль кончил курить и воткнул окурок в землю. Встал, поправил пилотку.
— Не болтай чепуху, — заявил он. — Неужели ты думаешь, Бенда, что мы тебе поверим?
Бенда собирался было ему ответить, но вдруг увидел подходившего к ним со стороны леса Кутрыну.
— Встать! — кричит Лекш. — Смирно! Товарищ майор…
Свентовец подходит к Маченге, садится рядом с ним на нары.
— Продолжайте, Лекш.
— Бенда, — обращается хорунжий, — что вы знаете о конституции 1935 года?
— Это была фашистская конституция. А президент отвечал только перед богом и историей.
— Садитесь. Рядовой Кутрына, расскажите об аграрной реформе.
— Аграрная реформа, — начинает поучительным тоном Болек, — принятая первым сеймом, не была в буржуазной Польше реализована.
— Минутку… — Майор снимает пилотку и проводит ладонью по волосам. — Вы думаете, наверное: ну зачем нам забивают голову такими давнишними вещами?! А между тем эти вещи, хотя и давнишние, имеют к вам самое непосредственное отношение. Ведь за что мы сражаемся?..
Маченга слушает внимательно, майора он понимает лучше, чем Лекша, может, потому, что тот говорит медленнее.
— Вы, — объясняет Свентовец, — отвечаете перед народом, на вас смотрят, на вас возлагают несбывшиеся надежды…
Это верно. И разве не сжимается у Маченги сердце, когда он думает о своей деревне, забытой богом и людьми?! Как они там теперь без него справляются?..
— Взвод, стой!
Фуран объясняет содержание занятий. Говорит просто и понятно. Тема сегодня — отделение в обороне. Это лучше, чем в наступлении, меньше мучений. Но саперной лопаткой придется поработать основательно, потом положить поудобнее винтовку, напрячь зрение… Вон с того поля, слегка подернутого туманом, начнет атаку пехота «противника»; забавные фигурки бойцов вынырнут из тумана и тотчас же спрячутся за кустами или буграми. Надо поймать на мушку одну из них, прижать ее к земле, чтобы не могла уже больше подняться. Маченга вспомнил солдат врага, он видел их сотни раз. Они проезжали по деревне, лазили по хатам, поджигали их, убивали людей. А теперь он поймает их на мушку…
— Маченга, отдых себе устроили? Встаньте. Бегом… марш!
Фуран, в сущности, хороший парень, и его надо ценить. Когда он объявил перерыв, бойцы знали, что времени хватит не только на перекур.
Спокойно расположились под деревом: Бенда, Венцек, Маченга, Калета, старый Граль. Бенда угощает всех табаком, бережно завязывает кисет. Наклоняется к ним, шепчет тихонько, как будто доверяет им важную тайну:
— Не слышали? Всю 2-ю армию отправляют на войну с японцами…
Михал широко открывает глаза. Не может быть! Все время говорили, что будут бить немцев, все так и думали. И вдруг — на другой конец света.
— Погрузят в вагоны, — вмешивается Венцек, — и поедем через всю Россию в Маньчжурию.
Молчавший до сих пор старый Граль кончил курить и воткнул окурок в землю. Встал, поправил пилотку.
— Не болтай чепуху, — заявил он. — Неужели ты думаешь, Бенда, что мы тебе поверим?
Бенда собирался было ему ответить, но вдруг увидел подходившего к ним со стороны леса Кутрыну.