С зимовки мной был направлен рапорт капитан-командору, где писано было о решении консилиума и запрашивались дальнейшие распоряжения.
И вот я в Петербурге.
Адмиралтейств-коллегия рассмотрела мои предрассуждения и не согласилась с ними. И адмирал Головин, и другие полагают, основываясь на исторических сведениях, что суда могут пройти морем от Лены до самой Камчатки, только для этого надлежит выбирать наиболее благоприятное время, когда льды отгоняет от берега к северу.
— И что же дальше? — спрашивает Харитон. — Ты получил новое назначение?
— Все остается так же, как и было, — спокойно отвечает Дмитрий. — Я вновь возвращаюсь в Якутск, а затем к устью Лены, чтобы продолжить попытки пройти морем или любым другим способом к Камчатке. Одним словом, работы будут продолжаться. Вот и все. А ты, Харитон? Поговорим о тебе. Где нынче проходит твоя служба? Вот уже несколько лет жизнь моя протекает вдали от Петербурга и Кронштадта, вдали от родных и близких. Я ровно ничего не знаю, ничего не слышал. Так где же ты служишь?
— Не знаю… Право, не знаю, что и ответить тебе, — смущенно произносит Харитон. — Все так неопределенно. Вот уже больше недели это длится…
— Не понимаю, что ты хочешь сказать?
— Но сегодня, я надеюсь, все должно решиться окончательно. Все зависит от аудиенции, которой я дожидаюсь с утра…
— Ты говоришь загадками, друг мой, — в недоумений говорит Дмитрий. — Не томи, объясни, что с тобой стряслось…
— Да ничего особенного не произошло, Митя. Беспокоиться нет причин. Просто… получил назначение на придворную яхту командиром…
— Как? Тебя назначили командиром «Декроне»?
— Представь себе. Так вот, получив это назначение, я совершенно случайно узнал о том, что в отряды капитан-командора Беринга нужны морские офицеры…
— Ты, конечно, изъявил желание быть зачисленным туда, а не на яхту! — весело подхватывает Дмитрий. — Узнаю лаптевскую повадку! Ну и что же? Удалось тебе осуществить свое намерение?
— Я подал рапорт, в котором изложил свои соображения. В придворных кругах были крайне удивлены моим стремлением сменять службу на яхте на суровую и трудную жизнь в Сибири…
— Еще бы, — иронически замечает Дмитрий. — Им этого не понять. Ведь карьера делается не там, откуда я приехал, а здесь, при дворе государыни. А их, кроме карьеры, светских сплетен и пересудов, ничего больше в жизни не интересует.
— Как это верно, Митя, ты сказал! — с чувством говорит Харитон. — Я мыслю точно так же и полагаю, что там, во льдах северных, принесу больше пользы отечеству, нежели здесь, на придворной яхте.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, брат, — горячо подхватывает Дмитрий и обнимает Харитона, а тот между тем продолжает:
— Сегодняшний разговор с адмиралом решит наконец мою судьбу. Если он соблаговолит дать свое милостивое согласие и удовлетворит мою просьбу, тогда…
— Тогда поедем вместе!
— Непременно!..
Громкий голос прерывает их беседу:
— Господин адмирал просит пожаловать господина Лаптева в кабинет!
С зимовки мной был направлен рапорт капитан-командору, где писано было о решении консилиума и запрашивались дальнейшие распоряжения.
И вот я в Петербурге.
Адмиралтейств-коллегия рассмотрела мои предрассуждения и не согласилась с ними. И адмирал Головин, и другие полагают, основываясь на исторических сведениях, что суда могут пройти морем от Лены до самой Камчатки, только для этого надлежит выбирать наиболее благоприятное время, когда льды отгоняет от берега к северу.
— И что же дальше? — спрашивает Харитон. — Ты получил новое назначение?
— Все остается так же, как и было, — спокойно отвечает Дмитрий. — Я вновь возвращаюсь в Якутск, а затем к устью Лены, чтобы продолжить попытки пройти морем или любым другим способом к Камчатке. Одним словом, работы будут продолжаться. Вот и все. А ты, Харитон? Поговорим о тебе. Где нынче проходит твоя служба? Вот уже несколько лет жизнь моя протекает вдали от Петербурга и Кронштадта, вдали от родных и близких. Я ровно ничего не знаю, ничего не слышал. Так где же ты служишь?
— Не знаю… Право, не знаю, что и ответить тебе, — смущенно произносит Харитон. — Все так неопределенно. Вот уже больше недели это длится…
— Не понимаю, что ты хочешь сказать?
— Но сегодня, я надеюсь, все должно решиться окончательно. Все зависит от аудиенции, которой я дожидаюсь с утра…
— Ты говоришь загадками, друг мой, — в недоумений говорит Дмитрий. — Не томи, объясни, что с тобой стряслось…
— Да ничего особенного не произошло, Митя. Беспокоиться нет причин. Просто… получил назначение на придворную яхту командиром…
— Как? Тебя назначили командиром «Декроне»?
— Представь себе. Так вот, получив это назначение, я совершенно случайно узнал о том, что в отряды капитан-командора Беринга нужны морские офицеры…
— Ты, конечно, изъявил желание быть зачисленным туда, а не на яхту! — весело подхватывает Дмитрий. — Узнаю лаптевскую повадку! Ну и что же? Удалось тебе осуществить свое намерение?
— Я подал рапорт, в котором изложил свои соображения. В придворных кругах были крайне удивлены моим стремлением сменять службу на яхте на суровую и трудную жизнь в Сибири…
— Еще бы, — иронически замечает Дмитрий. — Им этого не понять. Ведь карьера делается не там, откуда я приехал, а здесь, при дворе государыни. А их, кроме карьеры, светских сплетен и пересудов, ничего больше в жизни не интересует.
— Как это верно, Митя, ты сказал! — с чувством говорит Харитон. — Я мыслю точно так же и полагаю, что там, во льдах северных, принесу больше пользы отечеству, нежели здесь, на придворной яхте.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, брат, — горячо подхватывает Дмитрий и обнимает Харитона, а тот между тем продолжает:
— Сегодняшний разговор с адмиралом решит наконец мою судьбу. Если он соблаговолит дать свое милостивое согласие и удовлетворит мою просьбу, тогда…
— Тогда поедем вместе!
— Непременно!..
Громкий голос прерывает их беседу:
— Господин адмирал просит пожаловать господина Лаптева в кабинет!