— Так вот как ты соблюдаешь священный закон гостеприимства! — в гневе воскликнул Персей. — Пеняй же на себя!
Он сунул в сумку руку, извлек оттуда голову Медузы и, отвернувшись, показал ее Атласу.
Едва увидел могучий титан голову горгоны Медузы, ее страшные глаза, как тотчас почувствовал, что не может пошевелить ни одним членом. В неподвижный камень превратился Атлас. Высокой вершиной уперлась в самое небо его голова, потухли глаза; лишь волосы, обратившиеся в густой лес, шевелились под порывами легкого ветра.
С тех пор гора Атлас служит опорой небесному своду с солнцем, луной и всеми созвездиями.
Румольд делает небольшую паузу и неуверенно добавляет:
— И в той, и в другой легенде одна и та же мысль: Атлас поддерживает небесный свод. Помнится, я где-то видел скульптуру, которая изображает Атласа, держащего небесный свод в виде земного шара. Может быть, эта аллегория и побудила тебя назвать именем титана свой труд?
Меркатор отрицательно качает головой:
— Нет, мой мальчик, ты не угадал. Я рад, что ты прекрасно помнишь древнегреческие мифы об Атласе, но должен тебя разочаровать: я имел в виду нечто иное. Подойди к шкафу, на второй полке снизу должен быть сборник морских карт генуэзского мастера Баттисты Аньезе.
После недолгих поисков сборник в руках у Румольда.
— Теперь открой последние страницы. На одной из них должно быть изображение человека, производящего измерения на земном глобусе. Нашел?
Получив утвердительный ответ, Меркатор продолжает:
— Вот чьим именем я решил назвать свое собрание карт…
— Но кто он, отец? — нетерпеливо перебивает его Румольд.
— Об этом я и хочу тебе рассказать. Имя его — Атлас, так же как и титана древнегреческих мифов. Предание, более позднее, чем те, которые ты только что вспомнил, утверждает, что некогда жил мавританский царь Атлас. Он обладал большими познаниями в области философии, математики и космографии, был мудрым правителем, отличался добротою и справедливостью по отношению к своим подданным.
В этом же предании говорится, что царь Атлас изготовил первый в мире небесный глобус. Не знаю, насколько это предание соответствует действительности, но для меня имя этого мудрого правителя неразрывно связано со всей моей деятельностью. Называя свое собрание карт «Атласом», я лишь воздаю ему должное, так как глубоко верю в то, что этот человек существовал и много сделал для развития науки.
— А не может ли случиться так, отец, что люди, которые будут пользоваться твоим «Атласом», ошибочно посчитают его название связанным с мифическим титаном?
— Твоя предусмотрительность меня радует, мой мальчик, — отвечает старый картограф. — Меня тоже беспокоит эта мысль. Но вот что я придумал, чтобы по возможности предупредить подобные ошибки. Мы изобразим на титульном листе нашего «Атласа» фигуру мавританского мудреца. В руках у него будет глобус и какой-нибудь измерительный инструмент. А кроме того, в предисловии я постараюсь объяснить читателю, почему я так назвал свой труд… Я напишу примерно так…
Обдумывая каждое слово, Меркатор продолжал: «Намереваясь посвятить все мои силы… и способности… изучению космографии с целью… отыскать… путем исследования предметов, еще… мало ведомых… какие-либо новые… истины, могущие… послужить успехам философии, я решился… подражать царю Атласу, столь же известному… своей ученостью, сколь добротой и мудростью…» Что ты скажешь?
— Отлично, отец! — восхищенно восклицает Румольд. — Повтори, пожалуйста, еще раз. — Он бросается к своему рабочему столу, берет перо и начинает записывать.
Кончив диктовать, старый Меркатор, кряхтя, поднимается из кресла.
— Что-то неможется мне, мой мальчик, — утомленно произносит он. — Пойду-ка прилягу, может быть, удастся заснуть на час-другой.
Румольд, поддерживая под руку, провожает отца до спальни, затем возвращается к своему столу и садится за работу…
— Так вот как ты соблюдаешь священный закон гостеприимства! — в гневе воскликнул Персей. — Пеняй же на себя!
Он сунул в сумку руку, извлек оттуда голову Медузы и, отвернувшись, показал ее Атласу.
Едва увидел могучий титан голову горгоны Медузы, ее страшные глаза, как тотчас почувствовал, что не может пошевелить ни одним членом. В неподвижный камень превратился Атлас. Высокой вершиной уперлась в самое небо его голова, потухли глаза; лишь волосы, обратившиеся в густой лес, шевелились под порывами легкого ветра.
С тех пор гора Атлас служит опорой небесному своду с солнцем, луной и всеми созвездиями.
Румольд делает небольшую паузу и неуверенно добавляет:
— И в той, и в другой легенде одна и та же мысль: Атлас поддерживает небесный свод. Помнится, я где-то видел скульптуру, которая изображает Атласа, держащего небесный свод в виде земного шара. Может быть, эта аллегория и побудила тебя назвать именем титана свой труд?
Меркатор отрицательно качает головой:
— Нет, мой мальчик, ты не угадал. Я рад, что ты прекрасно помнишь древнегреческие мифы об Атласе, но должен тебя разочаровать: я имел в виду нечто иное. Подойди к шкафу, на второй полке снизу должен быть сборник морских карт генуэзского мастера Баттисты Аньезе.
После недолгих поисков сборник в руках у Румольда.
— Теперь открой последние страницы. На одной из них должно быть изображение человека, производящего измерения на земном глобусе. Нашел?
Получив утвердительный ответ, Меркатор продолжает:
— Вот чьим именем я решил назвать свое собрание карт…
— Но кто он, отец? — нетерпеливо перебивает его Румольд.
— Об этом я и хочу тебе рассказать. Имя его — Атлас, так же как и титана древнегреческих мифов. Предание, более позднее, чем те, которые ты только что вспомнил, утверждает, что некогда жил мавританский царь Атлас. Он обладал большими познаниями в области философии, математики и космографии, был мудрым правителем, отличался добротою и справедливостью по отношению к своим подданным.
В этом же предании говорится, что царь Атлас изготовил первый в мире небесный глобус. Не знаю, насколько это предание соответствует действительности, но для меня имя этого мудрого правителя неразрывно связано со всей моей деятельностью. Называя свое собрание карт «Атласом», я лишь воздаю ему должное, так как глубоко верю в то, что этот человек существовал и много сделал для развития науки.
— А не может ли случиться так, отец, что люди, которые будут пользоваться твоим «Атласом», ошибочно посчитают его название связанным с мифическим титаном?
— Твоя предусмотрительность меня радует, мой мальчик, — отвечает старый картограф. — Меня тоже беспокоит эта мысль. Но вот что я придумал, чтобы по возможности предупредить подобные ошибки. Мы изобразим на титульном листе нашего «Атласа» фигуру мавританского мудреца. В руках у него будет глобус и какой-нибудь измерительный инструмент. А кроме того, в предисловии я постараюсь объяснить читателю, почему я так назвал свой труд… Я напишу примерно так…
Обдумывая каждое слово, Меркатор продолжал: «Намереваясь посвятить все мои силы… и способности… изучению космографии с целью… отыскать… путем исследования предметов, еще… мало ведомых… какие-либо новые… истины, могущие… послужить успехам философии, я решился… подражать царю Атласу, столь же известному… своей ученостью, сколь добротой и мудростью…» Что ты скажешь?
— Отлично, отец! — восхищенно восклицает Румольд. — Повтори, пожалуйста, еще раз. — Он бросается к своему рабочему столу, берет перо и начинает записывать.
Кончив диктовать, старый Меркатор, кряхтя, поднимается из кресла.
— Что-то неможется мне, мой мальчик, — утомленно произносит он. — Пойду-ка прилягу, может быть, удастся заснуть на час-другой.
Румольд, поддерживая под руку, провожает отца до спальни, затем возвращается к своему столу и садится за работу…