— Ничуть, — самым серьезным тоном заявил Андрей Петрович. — Не такой уж я безнадежный скептик и рационалист, как вам могло показаться по моему поведению сегодня. Просто у меня такая манера. Ничего не могу поделать со своим характером. Нет, в самом деле я не шучу, когда прошу вас рассказать еще что-нибудь о ваших географических названиях: оказывается, это чертовски увлекательная штука.
— Что я слышу? — изумился Василий Петрович. — Поразительная метаморфоза! Мой брат обращен в нашу веру! Чудеса, да и только!
— Ну что ж, я польщен этим, — сказал я. — Но о чем же нам рассказать Андрею Петровичу? Может быть, вы сами подскажете? — обратился я к нему.
Ответ не замедлил последовать.
— Нет ничего легче. Вот вам тема: Одесса. Не знаю почему, но в моем представлении название этого города всегда ассоциируется с именем небезызвестного Одиссея.
Андрей Петрович смущенно улыбнулся и продолжал:
— Помнится, в юности я читал гомеровскую «Одиссею», и некоторые строки этой поэмы сохранились в моей памяти. Ну например, вот эти, которыми она, кажется, и начинается.
И он продекламировал:
«Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…»
— Все перепутал, — расхохотался Василий Петрович. — Это же не «Одиссея», а «Илиада».
— Возможно, — нисколько не смутившись, сказал Андрей Петрович. — Во всяком случае если стихи я и перепутал, то довольно хорошо запомнил, как Одиссей обманул циклопа Полифема и выжег ему единственный глаз, чтобы спастись от неминуемой гибели, как благополучно миновал остров Сирен, томился в плену у Цирцеи и нимфы Калипсо и после долгих лет отсутствия возвратился наконец на родной остров Итаку к своей верной жене Пенелопе.
— Э, любезный друг, — не скрывая удивления, заметил я. — У вас неплохая память, вы сами прекрасно все знаете. Да и не имеет смысла тратить время на более обстоятельный рассказ о странствиях Одиссея, потому что, как бы тщательно мы ни вникали в подробности, связи его имени с нашей Одессой нам не найти.
— Жаль, — разочарованно протянул Андрей Петрович. — А я как-то даже привык к этой мысли. И мне очень нравилось такое объяснение.
— Что поделаешь. Приходится вас огорчить, — с улыбкой ответил я.
— Не беда, попробую пережить, — беспечно рассмеялся Андрей Петрович. — Однако я требую компенсации. С легендой или без легенды, как угодно, но вы должны объяснить, откуда появилось название Одесса.
— В той мере, насколько это возможно, постараюсь удовлетворить ваше любопытство, если только… — я вопросительно взглянул на Василия Петровича, — если только ваш брат, давнишний черноморский житель, не пожелает сам взять слово.
— Нет! Нет! — замахал тот руками. — Мои знания об Одессе очень скудны, и я с величайшей охотой выступлю на этот раз в роли слушателя, а не рассказчика. Продолжайте, прошу вас.
— Что ж, будь по-вашему, — согласился я. — Итак, повторяю, что Одиссей здесь ни при чем. С названием Одесса не следует связывать никаких преданий, мифов, легенд, и поэтому мой короткий рассказ будет несколько суховат. Проделаем небольшой исторический экскурс.
Если бы вы могли заглянуть сейчас в «Перипл Понта Эвксинского», составленного Аррианом в 137 году нашей эры, то обнаружили бы там упоминание, что место, занимаемое нынешней Одессой, было известно и заселено еще в те далекие времена, с которых начинается счет новому летосчислению. Затем в III и IV веках гавань была разрушена варварами, и проходит большой период, прежде чем снова можно встретить в исторических источниках упоминание об этом участке Черноморского побережья.
В XIV столетии польские хронисты упоминают селение Качибей, или Коцюбиево. Косвенные сведения свидетельствуют о том, что Качибей в XV веке находился под покровительством Литвы, а впоследствии подвергся разрушению войсками турецкого султана Мухаммеда II. Еще позднее Качибей был восстановлен и стал известен под именем Хаджибея. По Ясскому миру в 1792 году Хаджибей переходит к России, а в начале 1795 года наименование Хаджибей навсегда исчезает из обихода, уступая место новому названию — Одесса.
— Все это великолепно, что вы рассказали! — нетерпеливо воскликнул Андрей Петрович. — Но откуда это название взялось? Не придумали же его!
— Вот именно придумали! Точнее, пожалуй, не выразишься.
— Ничуть, — самым серьезным тоном заявил Андрей Петрович. — Не такой уж я безнадежный скептик и рационалист, как вам могло показаться по моему поведению сегодня. Просто у меня такая манера. Ничего не могу поделать со своим характером. Нет, в самом деле я не шучу, когда прошу вас рассказать еще что-нибудь о ваших географических названиях: оказывается, это чертовски увлекательная штука.
— Что я слышу? — изумился Василий Петрович. — Поразительная метаморфоза! Мой брат обращен в нашу веру! Чудеса, да и только!
— Ну что ж, я польщен этим, — сказал я. — Но о чем же нам рассказать Андрею Петровичу? Может быть, вы сами подскажете? — обратился я к нему.
Ответ не замедлил последовать.
— Нет ничего легче. Вот вам тема: Одесса. Не знаю почему, но в моем представлении название этого города всегда ассоциируется с именем небезызвестного Одиссея.
Андрей Петрович смущенно улыбнулся и продолжал:
— Помнится, в юности я читал гомеровскую «Одиссею», и некоторые строки этой поэмы сохранились в моей памяти. Ну например, вот эти, которыми она, кажется, и начинается.
И он продекламировал:
«Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…»
— Все перепутал, — расхохотался Василий Петрович. — Это же не «Одиссея», а «Илиада».
— Возможно, — нисколько не смутившись, сказал Андрей Петрович. — Во всяком случае если стихи я и перепутал, то довольно хорошо запомнил, как Одиссей обманул циклопа Полифема и выжег ему единственный глаз, чтобы спастись от неминуемой гибели, как благополучно миновал остров Сирен, томился в плену у Цирцеи и нимфы Калипсо и после долгих лет отсутствия возвратился наконец на родной остров Итаку к своей верной жене Пенелопе.
— Э, любезный друг, — не скрывая удивления, заметил я. — У вас неплохая память, вы сами прекрасно все знаете. Да и не имеет смысла тратить время на более обстоятельный рассказ о странствиях Одиссея, потому что, как бы тщательно мы ни вникали в подробности, связи его имени с нашей Одессой нам не найти.
— Жаль, — разочарованно протянул Андрей Петрович. — А я как-то даже привык к этой мысли. И мне очень нравилось такое объяснение.
— Что поделаешь. Приходится вас огорчить, — с улыбкой ответил я.
— Не беда, попробую пережить, — беспечно рассмеялся Андрей Петрович. — Однако я требую компенсации. С легендой или без легенды, как угодно, но вы должны объяснить, откуда появилось название Одесса.
— В той мере, насколько это возможно, постараюсь удовлетворить ваше любопытство, если только… — я вопросительно взглянул на Василия Петровича, — если только ваш брат, давнишний черноморский житель, не пожелает сам взять слово.
— Нет! Нет! — замахал тот руками. — Мои знания об Одессе очень скудны, и я с величайшей охотой выступлю на этот раз в роли слушателя, а не рассказчика. Продолжайте, прошу вас.
— Что ж, будь по-вашему, — согласился я. — Итак, повторяю, что Одиссей здесь ни при чем. С названием Одесса не следует связывать никаких преданий, мифов, легенд, и поэтому мой короткий рассказ будет несколько суховат. Проделаем небольшой исторический экскурс.
Если бы вы могли заглянуть сейчас в «Перипл Понта Эвксинского», составленного Аррианом в 137 году нашей эры, то обнаружили бы там упоминание, что место, занимаемое нынешней Одессой, было известно и заселено еще в те далекие времена, с которых начинается счет новому летосчислению. Затем в III и IV веках гавань была разрушена варварами, и проходит большой период, прежде чем снова можно встретить в исторических источниках упоминание об этом участке Черноморского побережья.
В XIV столетии польские хронисты упоминают селение Качибей, или Коцюбиево. Косвенные сведения свидетельствуют о том, что Качибей в XV веке находился под покровительством Литвы, а впоследствии подвергся разрушению войсками турецкого султана Мухаммеда II. Еще позднее Качибей был восстановлен и стал известен под именем Хаджибея. По Ясскому миру в 1792 году Хаджибей переходит к России, а в начале 1795 года наименование Хаджибей навсегда исчезает из обихода, уступая место новому названию — Одесса.
— Все это великолепно, что вы рассказали! — нетерпеливо воскликнул Андрей Петрович. — Но откуда это название взялось? Не придумали же его!
— Вот именно придумали! Точнее, пожалуй, не выразишься.