— Садись, отец, садись…
Брэдли уселся и перевел дыхание. Все молчали. Лысый продолжал отдирать нашивки от своего жилета.
— Мой сын меня предал, — сказал наконец Брэдли. — И это не обсуждается. У меня нет возможности отобрать его жилет и выжечь его татуировки — пускай оставит это все себе, трусливый щенок. Но если он еще хоть раз появится на пороге этого дома — убейте его.
— Где Карри? Где Карри? Пора! — взволнованно шептал Сэм, поглядывая на часы. Лекс уже добрался до кухни, но второго участника побега все еще не было.
— Я пойду проверю, — вызвался было Лекс, но Сэм остановил его:
— Опасно. Сиди тут. Подождем еще.
Но время неумолимо утекало сквозь пальцы, и медлить было больше нельзя. Спустя еще три минуты Сэм сказал:
— Полезай.
Лекс мешкался несколько секунд, но потом покорно забрался в ящик и улегся, вытянув ноги. Сэм осторожно опустил на него второе дно, а потом начал торопливо наполнять ящик тухлой курицей.
— Что там? Все еще нет? — приглушенным голосом прошептал Лекс изнутри.
— Нет, — ответил Сэм. — Лежи смирно.
Сам он никогда не решился бы на побег, но смелость этих мужчин его восхищала. Именно поэтому он согласился помочь, а вовсе не за сигареты и порнушку, как можно было подумать. Эти ништяки были лишь приятным дополнением. Теперь, когда Карри не прибыл на место в условленное время, он переживал. Ему не хотелось, чтобы план сорвался. Но он ничего не мог сделать. И поэтому просто методично зашвыривал в деревянный ящик скользкие куриные тушки.
— Довольно, — сказал Брэдли, когда Лысый, уже не в состоянии стоять на ногах, оперся руками о спинку стула. Гримаса боли застыла на его лице, но он крепко стискивал зубы и не произносил ни звука. В воздухе пахло паленым мясом. Лиам с наслаждением работал горелкой. — Довольно! — повторил президент громче, и Лиам наконец выключил смертельную машинку, любуясь своей работой. Он выжег все: и без того сведенную татуировку, и плечо с клубной символикой. Покалеченный и несчастный, Лысый стоял перед членами прежнего своего дома, ныне изгнанный, с опущенной головой.
— Как скажешь, — Лиам пожал плечами. Он отошел в сторону и положил окровавленный инструмент на тумбочку.
— Это все, — сказал Брэдли. — Лысый… — он хмыкнул и поправил себя: — Впрочем, думаю, теперь ты не будешь носить эту мерзкую клубную кличку… Лайнел, ты свободен. Скатертью дорога. Всего доброго.
Лысый поднял глаза:
— Я думал, вы спросите что-нибудь про свою дочь…
— А что мне про нее спрашивать? Вы все меня предали: она, ты, Карри. Не удивлюсь, если вы сбежите все вместе.
Лысый поджал губы. Спрашивать или говорить что-то еще было просто бессмысленно. Он и без того был опущен ниже плинтуса.
Впрочем, он не чувствовал себя таким уж несчастным: боль жгла его снаружи, но не изнутри. Впереди отрывались хорошие перспективы: они с Лэсси отправятся в Голливуд, Карри и Кристен с ребенком — в Китай. Жизнь продолжалась, пускай даже и без клуба… Это место очень долго было его домом, но теперь… теперь его домом было сердце любимой женщины.
Лысый вышел, и Брэдли снова поднялся со своего места:
— У нас на повестке еще один вопрос. Я выдвигаю своего сына, Лиама Джонсона, на пост вице-президента. Предварительно это было объявлено пять дней назад. За это время каждый из вас мог определиться для себя, как будет голосовать. Все готовы?
— Садись, отец, садись…
Брэдли уселся и перевел дыхание. Все молчали. Лысый продолжал отдирать нашивки от своего жилета.
— Мой сын меня предал, — сказал наконец Брэдли. — И это не обсуждается. У меня нет возможности отобрать его жилет и выжечь его татуировки — пускай оставит это все себе, трусливый щенок. Но если он еще хоть раз появится на пороге этого дома — убейте его.
— Где Карри? Где Карри? Пора! — взволнованно шептал Сэм, поглядывая на часы. Лекс уже добрался до кухни, но второго участника побега все еще не было.
— Я пойду проверю, — вызвался было Лекс, но Сэм остановил его:
— Опасно. Сиди тут. Подождем еще.
Но время неумолимо утекало сквозь пальцы, и медлить было больше нельзя. Спустя еще три минуты Сэм сказал:
— Полезай.
Лекс мешкался несколько секунд, но потом покорно забрался в ящик и улегся, вытянув ноги. Сэм осторожно опустил на него второе дно, а потом начал торопливо наполнять ящик тухлой курицей.
— Что там? Все еще нет? — приглушенным голосом прошептал Лекс изнутри.
— Нет, — ответил Сэм. — Лежи смирно.
Сам он никогда не решился бы на побег, но смелость этих мужчин его восхищала. Именно поэтому он согласился помочь, а вовсе не за сигареты и порнушку, как можно было подумать. Эти ништяки были лишь приятным дополнением. Теперь, когда Карри не прибыл на место в условленное время, он переживал. Ему не хотелось, чтобы план сорвался. Но он ничего не мог сделать. И поэтому просто методично зашвыривал в деревянный ящик скользкие куриные тушки.
— Довольно, — сказал Брэдли, когда Лысый, уже не в состоянии стоять на ногах, оперся руками о спинку стула. Гримаса боли застыла на его лице, но он крепко стискивал зубы и не произносил ни звука. В воздухе пахло паленым мясом. Лиам с наслаждением работал горелкой. — Довольно! — повторил президент громче, и Лиам наконец выключил смертельную машинку, любуясь своей работой. Он выжег все: и без того сведенную татуировку, и плечо с клубной символикой. Покалеченный и несчастный, Лысый стоял перед членами прежнего своего дома, ныне изгнанный, с опущенной головой.
— Как скажешь, — Лиам пожал плечами. Он отошел в сторону и положил окровавленный инструмент на тумбочку.
— Это все, — сказал Брэдли. — Лысый… — он хмыкнул и поправил себя: — Впрочем, думаю, теперь ты не будешь носить эту мерзкую клубную кличку… Лайнел, ты свободен. Скатертью дорога. Всего доброго.
Лысый поднял глаза:
— Я думал, вы спросите что-нибудь про свою дочь…
— А что мне про нее спрашивать? Вы все меня предали: она, ты, Карри. Не удивлюсь, если вы сбежите все вместе.
Лысый поджал губы. Спрашивать или говорить что-то еще было просто бессмысленно. Он и без того был опущен ниже плинтуса.
Впрочем, он не чувствовал себя таким уж несчастным: боль жгла его снаружи, но не изнутри. Впереди отрывались хорошие перспективы: они с Лэсси отправятся в Голливуд, Карри и Кристен с ребенком — в Китай. Жизнь продолжалась, пускай даже и без клуба… Это место очень долго было его домом, но теперь… теперь его домом было сердце любимой женщины.
Лысый вышел, и Брэдли снова поднялся со своего места:
— У нас на повестке еще один вопрос. Я выдвигаю своего сына, Лиама Джонсона, на пост вице-президента. Предварительно это было объявлено пять дней назад. За это время каждый из вас мог определиться для себя, как будет голосовать. Все готовы?