— Ключи у них, паразитов, всегда припасены, — устало вздохнула женщина, осторожно закрывая дверь. Свист вихря тут же прекратился. — Говорю же, ненормальные! Бегают на остановках в вагон-ресторан, а потом лезут.
— Наверное, нужно срочно сообщить о происшествии полицейскому, — озабоченно молвил Кромвель, — надо снимать человека с крыши, это ведь так опасно!
— Их обычно ветер снимает, — тихо буркнула проводница. — Ох, посмотрим, посмотрим... Замучаешься бумаги писать, не люблю я это. Да и дела у него срочные, в Называевске пойдёт с бригадиром в плацкарты, выяснять итоги перестрелки.
— И то верно, зачем беспокоить людей занятых, — кивнул я.
Хорошо бы сейчас оказаться рядом с машинистом, чтобы смотреть сквозь голубоватое стекло вперёд и чувствовать вибрацию усилия, с которым мощный лоб локомотива спрессовывает горячий воздух и гонит волну перед собой. Появится ощущение, что скорость локомотива становится запредельной, и вот-вот обычный пассажирский состав, словно стратегический сверхзвуковой бомбардировщик с ядерным оружием на борту, проткнёт упругую мембрану и с оглушительным хлопком преодолеет звуковой барьер.
Я встряхнул головой, прогоняя наваждение. И оно, к сожалению, исчезло... Вдали раздался короткий рёв тепловозной сирены, которую главный на этом поезде человек включает перед тем, как войти в поворот.
Эльвира хитро улыбнулась, глянув на меня с лёгким недоверием, о чём-то подумала и сказала:
— А всё-таки хорошо, мальчики, что вы с нами едете! Коньячку?
Уже через пару месяцев интенсивного обучения в «Экстре» я, для понимания конструкта в целом, начал искать некую точку опоры. Получается, что наши истории долгое время развивалась одинаково? Из лекций следовало, что не совсем, но практически одинаково. До определённого времени. Просто у них Путин не пришел к власти, здесь и находится точка бифуркации... И сразу возникнет следующий вопрос — а зачем нужны две одинаковые реальности с последующим разделением исторического пути? Я уже знал, что в «Экстре» интересоваться такими вопросами бесполезно.
— В чем смысл соседства двух идентичных планет? Или реальностей, не знаю… — спросил я у группера в ходе завтрака. — Какое внешнее воздействие повлекло их создание?
— На эти вопросы никто тебе отвечать не будет, сам фантазируй, — ответил Паша, нехотя отвлекаясь от каши. — Ну, посуди, откуда полевому агенту об этом знать? Откуда это могут знать в Конторе? Если даже где-то существуют некие Глобальные Устроители, то они ничего не рассказывают. А если и рассказали что-то высшему руководству — что очень смелый допуск, — то это тайна за семью печатями. Организация работает с данностью, большее — невозможно.
— Я тут подумал, чисто в теории… Может, расслоение реальности началось после термоядерных испытаний 50-60 годов прошлого века? Хрен его знает, как эти мегатонны подействовали на ткань реальностей?
— Лаки, остановись, а? — попросил меня группер. — В отсутствие информации, недоступной нам в силу низшего положения в иерархии «Экстры», можно измышлять и подобную версию. Их же куча! Но давай поговорим об этом после завершения рейда, уже в нашей гостинице. Расслабимся, успокоимся…
— Согласен, — кивнул я.
Как и предупреждала проводница, на станции Называевск начался очередной спектакль с привкусом дурдома. Правда, не такой красочный, как в истории со свирепыми команчами.
На перроне «Енисей» встречал экипаж кареты скорой помощи, судя по всему, в ходе перестрелки кто-то опять пострадал... Не успел поезд остановиться, как вдоль тормозящего состава, обгоняя вагоны, в нашу сторону побежали лица мужского пола. «Плацики», или пассажиры с низкосортными плацкартными местами, ошалев от тесноты и одуряющей духоты, торопились попасть в заветный кондиционированный вагон-ресторан, самым простым и эффективным методом обходя заслон люкса, возле которого незваных гостей выбрасывают из тамбура на полном ходу. Идея была проста в своей гениальности: в Называевске надо успеть сесть за столик, а в Омске отдохнувшим, сытым и пьяным гордо вернуться по перрону в родной вагон.
Навстречу толпе мужчин выскочило взбудораженное начальство — сам начальник поезда с важным лицом, здоровенный бригадир с длинным электрошокером в руке и двое полицейских с автоматами АКСУ. Все они направились к плацкартным вагонам, примерно возле люксового вагона потоки и встретились. Короткая по времени, но весьма энергичная попытка представителей железнодорожной власти пресечь нарушение регламента окончилась неудачей прямо под нашими окнами, и каждый пошёл своей дорогой.
На этой заштатной станции я не собирался покидать вагон, и всё-таки, не выдержав неволи, решил подышать сухим и чистым воздухом степи, совсем не таким, как в Европейской России. Чуть раньше меня на перрон сошёл один из соседей по вагону, молодой субтильный парень с пухлыми губами, отправившийся за мороженым для своей разлюбезной подруги; выпрыгнув на асфальт, он, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал в пространство:
— Ну и дырища...
На что проходящий мимо парняга из местных, скучающий без драки качок в боевой чёрной футболке, смазав пухлогубого презрительным, сверху вниз, взглядом, лениво процедил сквозь зубы:
— Ща за базар выхватишь, фраер.
— Извините! — тут же мявкнул гонец.
— Ключи у них, паразитов, всегда припасены, — устало вздохнула женщина, осторожно закрывая дверь. Свист вихря тут же прекратился. — Говорю же, ненормальные! Бегают на остановках в вагон-ресторан, а потом лезут.
— Наверное, нужно срочно сообщить о происшествии полицейскому, — озабоченно молвил Кромвель, — надо снимать человека с крыши, это ведь так опасно!
— Их обычно ветер снимает, — тихо буркнула проводница. — Ох, посмотрим, посмотрим... Замучаешься бумаги писать, не люблю я это. Да и дела у него срочные, в Называевске пойдёт с бригадиром в плацкарты, выяснять итоги перестрелки.
— И то верно, зачем беспокоить людей занятых, — кивнул я.
Хорошо бы сейчас оказаться рядом с машинистом, чтобы смотреть сквозь голубоватое стекло вперёд и чувствовать вибрацию усилия, с которым мощный лоб локомотива спрессовывает горячий воздух и гонит волну перед собой. Появится ощущение, что скорость локомотива становится запредельной, и вот-вот обычный пассажирский состав, словно стратегический сверхзвуковой бомбардировщик с ядерным оружием на борту, проткнёт упругую мембрану и с оглушительным хлопком преодолеет звуковой барьер.
Я встряхнул головой, прогоняя наваждение. И оно, к сожалению, исчезло... Вдали раздался короткий рёв тепловозной сирены, которую главный на этом поезде человек включает перед тем, как войти в поворот.
Эльвира хитро улыбнулась, глянув на меня с лёгким недоверием, о чём-то подумала и сказала:
— А всё-таки хорошо, мальчики, что вы с нами едете! Коньячку?
Уже через пару месяцев интенсивного обучения в «Экстре» я, для понимания конструкта в целом, начал искать некую точку опоры. Получается, что наши истории долгое время развивалась одинаково? Из лекций следовало, что не совсем, но практически одинаково. До определённого времени. Просто у них Путин не пришел к власти, здесь и находится точка бифуркации... И сразу возникнет следующий вопрос — а зачем нужны две одинаковые реальности с последующим разделением исторического пути? Я уже знал, что в «Экстре» интересоваться такими вопросами бесполезно.
— В чем смысл соседства двух идентичных планет? Или реальностей, не знаю… — спросил я у группера в ходе завтрака. — Какое внешнее воздействие повлекло их создание?
— На эти вопросы никто тебе отвечать не будет, сам фантазируй, — ответил Паша, нехотя отвлекаясь от каши. — Ну, посуди, откуда полевому агенту об этом знать? Откуда это могут знать в Конторе? Если даже где-то существуют некие Глобальные Устроители, то они ничего не рассказывают. А если и рассказали что-то высшему руководству — что очень смелый допуск, — то это тайна за семью печатями. Организация работает с данностью, большее — невозможно.
— Я тут подумал, чисто в теории… Может, расслоение реальности началось после термоядерных испытаний 50-60 годов прошлого века? Хрен его знает, как эти мегатонны подействовали на ткань реальностей?
— Лаки, остановись, а? — попросил меня группер. — В отсутствие информации, недоступной нам в силу низшего положения в иерархии «Экстры», можно измышлять и подобную версию. Их же куча! Но давай поговорим об этом после завершения рейда, уже в нашей гостинице. Расслабимся, успокоимся…
— Согласен, — кивнул я.
Как и предупреждала проводница, на станции Называевск начался очередной спектакль с привкусом дурдома. Правда, не такой красочный, как в истории со свирепыми команчами.
На перроне «Енисей» встречал экипаж кареты скорой помощи, судя по всему, в ходе перестрелки кто-то опять пострадал... Не успел поезд остановиться, как вдоль тормозящего состава, обгоняя вагоны, в нашу сторону побежали лица мужского пола. «Плацики», или пассажиры с низкосортными плацкартными местами, ошалев от тесноты и одуряющей духоты, торопились попасть в заветный кондиционированный вагон-ресторан, самым простым и эффективным методом обходя заслон люкса, возле которого незваных гостей выбрасывают из тамбура на полном ходу. Идея была проста в своей гениальности: в Называевске надо успеть сесть за столик, а в Омске отдохнувшим, сытым и пьяным гордо вернуться по перрону в родной вагон.
Навстречу толпе мужчин выскочило взбудораженное начальство — сам начальник поезда с важным лицом, здоровенный бригадир с длинным электрошокером в руке и двое полицейских с автоматами АКСУ. Все они направились к плацкартным вагонам, примерно возле люксового вагона потоки и встретились. Короткая по времени, но весьма энергичная попытка представителей железнодорожной власти пресечь нарушение регламента окончилась неудачей прямо под нашими окнами, и каждый пошёл своей дорогой.
На этой заштатной станции я не собирался покидать вагон, и всё-таки, не выдержав неволи, решил подышать сухим и чистым воздухом степи, совсем не таким, как в Европейской России. Чуть раньше меня на перрон сошёл один из соседей по вагону, молодой субтильный парень с пухлыми губами, отправившийся за мороженым для своей разлюбезной подруги; выпрыгнув на асфальт, он, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал в пространство:
— Ну и дырища...
На что проходящий мимо парняга из местных, скучающий без драки качок в боевой чёрной футболке, смазав пухлогубого презрительным, сверху вниз, взглядом, лениво процедил сквозь зубы:
— Ща за базар выхватишь, фраер.
— Извините! — тут же мявкнул гонец.