Возить раненых оказалось очень муторным делом, да и укладывать приходилось так, что умещалось только трое-четверо, когда как, тут от комплекции тоже зависит. Однако два часа работы, врачи в операционной тоже от столов не отходили, и большая часть раненых была принята, обработана и прооперирована. Я даже успел доставить всё для кухни и протирал лошадей скрученной травой, когда меня нашёл главврач. Тот тоже тревожно прислушивался, уже была отчётливо слышна близкая стрельба. Тут не только пушки, но и винтовки и карабины работали, пулемёты стрекотали.
– Антон, мы вывозим раненых на чём можешь. Ставь свою повозку под разгрузку. Сколько сможешь взять?
– Если потеснится, то четверых. Валетами уложить.
– Добро.
Проверив вещи в повозке, я подогнал её к одному из дворов, тут прямо на земле, на носилках или просто одеялах лежали раненые. Мне загрузили четверых, как я и говорил, валетами, так им самим удобнее было. Тут подбежала медсестра, убедившись, что раненые устроены, и велела выводить повозку, и присоединится к санитарному обозу. Одиннадцать телег и повозок медленно покидая село направились к перекрёстку просёлочной дороге. К шоссе Владимир-Волынск-Луцк никто и не думал ехать, оттуда самая активная стрельбы была слышна. Что удобно, двигался я замыкающим, так что на миг остановившись у нужного места, быстро достал из тайника оружие с вещмешком, убрав их на передок телеги, закопав в соломе, вещмешок ещё и под голову раненого пристроил, и нагнав остальные телеги, так и следовал за ними. При обозе было две медсестры и военфельдшер, молодой парень в очках. Он и был старшим.
Мы двигались по просёлочным дорогам, тут беженцев хватало, брели бойцы и командиры, редкие подразделения что шли строем. Двигаться быстро не получалось, раненые страдали от тряски, но одну скорость идущего человека держали. В стороне моста, где я вчера пост видел, а мост автомобильный, железнодорожный в стороне был, шла активная стрельба, фактически бой. Тут или охрана отбивалась от немцев, или диверсанты перебили её, и теперь защищали мост от наших подразделений. Уже не угадаешь. А двигались мы к броду и к обеду оказались на месте, где пересекли реку, нас пропустили без очереди, и мы дальше вот так потихоньку проехали ещё километр, и встали на отдых. Пока медики занимались ранеными, я с другими возницами отвёл лошадей на водопой, обиходил их, и обтерев вернул на место, оставив пастись рядом с лагерем. Через час снова запрягли лошадей и двинули дальше. Санитарные обозы, это не на авто раненых перевозить, животина устаёт, ей отдых нужен. Однако пока двигались, и главное, немцев видели только в небе. А самолётов хватало и бои в воздухе проходили не раз. Я сам раз шесть видел до обеда. Когда наши немцев, а когда немцы наших. Причём, одного лётчика с простреленный грудиной, опустившегося на парашюте рядом с нами, мы приняли, военфельдшер остановил обоз, и с помощью одной медсестры провёл операцию. Прямо на месте, в чистом поле, лишь огородили одеялами, чтобы ветер пыль в рану не кидал. После этого перевязал, и уложил в одну из повозок, где раненые потеснились.
Наконец к вечеру мы добрались до железнодорожной станции, тут паника царила, огромное количество людей разных, беженцев, однако редкая цепочка красноармейцев раздвинула толпу, давая нам дорогу, и раненых начали грузить прямо на открытые платформы. Мало кому повезло с теплушками. Когда раненых и с моей повозки забрали, я отъехал в сторону, и решил покинуть станцию. Тем более возницы других телег поступали также, они были жителями того села, где стоял медсанбат, и явно планировали вернутся обратно. Однако мне с ними не по пути, поэтому я покатил по дороге дальше в тыл, на ходу жуя бутерброд с салом. Сделал его, есть хотелось. А то нам, отправив вывозить раненых, в неразберихе даже сухпай не выдали. Что было своё, тем и питались. А я ещё и раненых кормил. В принципе, осталось только на этот бутерброд и всё, припасов больше нет. Надо будет закупить в каком селе.
Народу на дороге хватало, я подсадил женщину с тремя детьми, а чуть позже ещё одну с двумя малышами, и так мы катили. Я старался держать скорость повыше, пока лошади держали темп, чтобы оставить между нами и немцами как можно большее расстояние. С одной часовой остановкой, нужно было лошадей напоить и дать попастись, мы укатили на двадцать километров, и вот двигались дальше. Скоро ужин, я планировал остановится в какой деревне, купить припасы, когда вдруг нас остановили. На обочине стоял паренёк, в городской одежде, лет семнадцати-восемнадцати, и улыбаясь, как идиот, смотрел на меня. А когда я подъехал, тот схватил коней под узды, и сказал мне:
– Протон шестнадцать дробь восемь. Киллер выходит на охоту.
Если я поначалу подумал, что это привет из прошлого бывшего хозяина этого тела, то тут понял, это не так. Голова буквально взорвалась болью, и я закричал, схватившись за неё. Мне вторили испуганные дети и женщины, которые испугались того что произошло. А в памяти одна за другой открывались заблокированные отделы, и я начал понимать, что происходит, простонал парнишке, что продолжал держать коней под узды:
– Какой же ты, Стёпа, гад.
– А что сразу я гад? Вань, сколько попыток эвакуировать тебя было? Сколько раз отключали от аппаратуры, и ничего. Я даже этого Дарта к тебе присылал, плод твоего воображения. Если бы ты надел браслеты, то вышел бы из игры. А то надоело ему жить, хотел старость в кругу близких встретить, – фыркнул тот.
Позвольте представится, Иван Васильевич Киллер, это и фамилия, и прозвище, тридцати лет от роду, в прошлом специалист по защите банков России, и владелец ночного клуба. Сейчас же специалист и учёный в бывшей компании отца Степана, Егора Агеева. В данный момент, как я теперь вспомнил, этот участок памяти был заблокирован, участвовал в испытании одной из игровых карт. Так вот, похоже я продержался в ней дольше других испытателей. Шестьдесят лет. Это в игре, в реале вряд ли прошло больше полугода. Этот проект уже не курировался военными, наша со Стёпой отдельная разработка, у военных свои темы. Когда память полностью уложилась, я сказал Степану:
– Надо поговорить, – после чего повернувшись к своим пассажирам, и сказал им. – Коней и повозку я оставляю вам. Езжайте дальше. Дам денег, купите припасы. Утварь тут на дне сложена, рыболовные снасти, одеяла есть, хватит вам прожить под открытым небом, с удобствами будете путешествовать. Советую уехать как можно дальше, даже за Киев. А сейчас прощайте.
Забрав вещмешок с ценностями, я достал из него пачку денег и протянул одной из пассажирок, а сидор за спину убрал. Откопал карабин с боеприпасами, и отправив пассажирок дальше, одна из женщин вполне уверенно управляла, услышал от Степана вопрос:
– Зачем? Они же цифровые программы, не настоящие.
– Для начала, Степан, человеком нужно оставаться всегда. И потом. А с чего ты решил, что мы в игре?
– Получилось? – ахнул тот.
– Да, у нас действующая машина времени. Игровую карту я покинул, переместившись в тело Крыса. Это уже был реальный мир и реальное тело. Дарт, кстати, тоже реальный. Хорошо, что мы джинна ввели в игру, что позволило мне надеть браслеты и протестировать порталы. Думаю, если бы мы не стёрли мне нужные участки памяти, военные об этом быстро бы узнали, а сейчас поздно, машина работает и протестирована мной со всех сторон. Всё же я действовал по написанной нами программе, пройдя все тестирования.
– Ага, в курсе. Опять в Звёздных Войнах своих любимых побывал.
– А ты, гад, мне фобии на их рожи включил. Никогда тебе этого не прощу.
– Ты от задания отклонился, видимо сбой, пришлось вернуть на нужный путь, – ответил Степан. Мы уже сошли с дороги и устроились на траве метрах в ста от обочины.
Возить раненых оказалось очень муторным делом, да и укладывать приходилось так, что умещалось только трое-четверо, когда как, тут от комплекции тоже зависит. Однако два часа работы, врачи в операционной тоже от столов не отходили, и большая часть раненых была принята, обработана и прооперирована. Я даже успел доставить всё для кухни и протирал лошадей скрученной травой, когда меня нашёл главврач. Тот тоже тревожно прислушивался, уже была отчётливо слышна близкая стрельба. Тут не только пушки, но и винтовки и карабины работали, пулемёты стрекотали.
– Антон, мы вывозим раненых на чём можешь. Ставь свою повозку под разгрузку. Сколько сможешь взять?
– Если потеснится, то четверых. Валетами уложить.
– Добро.
Проверив вещи в повозке, я подогнал её к одному из дворов, тут прямо на земле, на носилках или просто одеялах лежали раненые. Мне загрузили четверых, как я и говорил, валетами, так им самим удобнее было. Тут подбежала медсестра, убедившись, что раненые устроены, и велела выводить повозку, и присоединится к санитарному обозу. Одиннадцать телег и повозок медленно покидая село направились к перекрёстку просёлочной дороге. К шоссе Владимир-Волынск-Луцк никто и не думал ехать, оттуда самая активная стрельбы была слышна. Что удобно, двигался я замыкающим, так что на миг остановившись у нужного места, быстро достал из тайника оружие с вещмешком, убрав их на передок телеги, закопав в соломе, вещмешок ещё и под голову раненого пристроил, и нагнав остальные телеги, так и следовал за ними. При обозе было две медсестры и военфельдшер, молодой парень в очках. Он и был старшим.
Мы двигались по просёлочным дорогам, тут беженцев хватало, брели бойцы и командиры, редкие подразделения что шли строем. Двигаться быстро не получалось, раненые страдали от тряски, но одну скорость идущего человека держали. В стороне моста, где я вчера пост видел, а мост автомобильный, железнодорожный в стороне был, шла активная стрельба, фактически бой. Тут или охрана отбивалась от немцев, или диверсанты перебили её, и теперь защищали мост от наших подразделений. Уже не угадаешь. А двигались мы к броду и к обеду оказались на месте, где пересекли реку, нас пропустили без очереди, и мы дальше вот так потихоньку проехали ещё километр, и встали на отдых. Пока медики занимались ранеными, я с другими возницами отвёл лошадей на водопой, обиходил их, и обтерев вернул на место, оставив пастись рядом с лагерем. Через час снова запрягли лошадей и двинули дальше. Санитарные обозы, это не на авто раненых перевозить, животина устаёт, ей отдых нужен. Однако пока двигались, и главное, немцев видели только в небе. А самолётов хватало и бои в воздухе проходили не раз. Я сам раз шесть видел до обеда. Когда наши немцев, а когда немцы наших. Причём, одного лётчика с простреленный грудиной, опустившегося на парашюте рядом с нами, мы приняли, военфельдшер остановил обоз, и с помощью одной медсестры провёл операцию. Прямо на месте, в чистом поле, лишь огородили одеялами, чтобы ветер пыль в рану не кидал. После этого перевязал, и уложил в одну из повозок, где раненые потеснились.
Наконец к вечеру мы добрались до железнодорожной станции, тут паника царила, огромное количество людей разных, беженцев, однако редкая цепочка красноармейцев раздвинула толпу, давая нам дорогу, и раненых начали грузить прямо на открытые платформы. Мало кому повезло с теплушками. Когда раненых и с моей повозки забрали, я отъехал в сторону, и решил покинуть станцию. Тем более возницы других телег поступали также, они были жителями того села, где стоял медсанбат, и явно планировали вернутся обратно. Однако мне с ними не по пути, поэтому я покатил по дороге дальше в тыл, на ходу жуя бутерброд с салом. Сделал его, есть хотелось. А то нам, отправив вывозить раненых, в неразберихе даже сухпай не выдали. Что было своё, тем и питались. А я ещё и раненых кормил. В принципе, осталось только на этот бутерброд и всё, припасов больше нет. Надо будет закупить в каком селе.
Народу на дороге хватало, я подсадил женщину с тремя детьми, а чуть позже ещё одну с двумя малышами, и так мы катили. Я старался держать скорость повыше, пока лошади держали темп, чтобы оставить между нами и немцами как можно большее расстояние. С одной часовой остановкой, нужно было лошадей напоить и дать попастись, мы укатили на двадцать километров, и вот двигались дальше. Скоро ужин, я планировал остановится в какой деревне, купить припасы, когда вдруг нас остановили. На обочине стоял паренёк, в городской одежде, лет семнадцати-восемнадцати, и улыбаясь, как идиот, смотрел на меня. А когда я подъехал, тот схватил коней под узды, и сказал мне:
– Протон шестнадцать дробь восемь. Киллер выходит на охоту.
Если я поначалу подумал, что это привет из прошлого бывшего хозяина этого тела, то тут понял, это не так. Голова буквально взорвалась болью, и я закричал, схватившись за неё. Мне вторили испуганные дети и женщины, которые испугались того что произошло. А в памяти одна за другой открывались заблокированные отделы, и я начал понимать, что происходит, простонал парнишке, что продолжал держать коней под узды:
– Какой же ты, Стёпа, гад.
– А что сразу я гад? Вань, сколько попыток эвакуировать тебя было? Сколько раз отключали от аппаратуры, и ничего. Я даже этого Дарта к тебе присылал, плод твоего воображения. Если бы ты надел браслеты, то вышел бы из игры. А то надоело ему жить, хотел старость в кругу близких встретить, – фыркнул тот.
Позвольте представится, Иван Васильевич Киллер, это и фамилия, и прозвище, тридцати лет от роду, в прошлом специалист по защите банков России, и владелец ночного клуба. Сейчас же специалист и учёный в бывшей компании отца Степана, Егора Агеева. В данный момент, как я теперь вспомнил, этот участок памяти был заблокирован, участвовал в испытании одной из игровых карт. Так вот, похоже я продержался в ней дольше других испытателей. Шестьдесят лет. Это в игре, в реале вряд ли прошло больше полугода. Этот проект уже не курировался военными, наша со Стёпой отдельная разработка, у военных свои темы. Когда память полностью уложилась, я сказал Степану:
– Надо поговорить, – после чего повернувшись к своим пассажирам, и сказал им. – Коней и повозку я оставляю вам. Езжайте дальше. Дам денег, купите припасы. Утварь тут на дне сложена, рыболовные снасти, одеяла есть, хватит вам прожить под открытым небом, с удобствами будете путешествовать. Советую уехать как можно дальше, даже за Киев. А сейчас прощайте.
Забрав вещмешок с ценностями, я достал из него пачку денег и протянул одной из пассажирок, а сидор за спину убрал. Откопал карабин с боеприпасами, и отправив пассажирок дальше, одна из женщин вполне уверенно управляла, услышал от Степана вопрос:
– Зачем? Они же цифровые программы, не настоящие.
– Для начала, Степан, человеком нужно оставаться всегда. И потом. А с чего ты решил, что мы в игре?
– Получилось? – ахнул тот.
– Да, у нас действующая машина времени. Игровую карту я покинул, переместившись в тело Крыса. Это уже был реальный мир и реальное тело. Дарт, кстати, тоже реальный. Хорошо, что мы джинна ввели в игру, что позволило мне надеть браслеты и протестировать порталы. Думаю, если бы мы не стёрли мне нужные участки памяти, военные об этом быстро бы узнали, а сейчас поздно, машина работает и протестирована мной со всех сторон. Всё же я действовал по написанной нами программе, пройдя все тестирования.
– Ага, в курсе. Опять в Звёздных Войнах своих любимых побывал.
– А ты, гад, мне фобии на их рожи включил. Никогда тебе этого не прощу.
– Ты от задания отклонился, видимо сбой, пришлось вернуть на нужный путь, – ответил Степан. Мы уже сошли с дороги и устроились на траве метрах в ста от обочины.