— Вот этот медный — от дверей. Подвал — за печью.
Перед тем, как уйти, вохровец спросил:
— Кстати, кто здесь начальник линейного пункта милиции?
— Был старший лейтенант Щукин, а теперь новый — капитан Никольский.
— Хорошо. Тогда до вечера.
* * *
В Стопачах участковый милиционер сразу же пошел на рынок искать Портниху, Карпенко же остался ждать его в милиции.
Марина Кравчук — с такими же черными, как и у дочери, цыганскими глазами, была подвижной и очень словоохотливой женщиной.
Не успел Карпенко поздороваться и предложить ей стул, как она затараторила.
— Товарищ начальник, это за что ж меня, как воровку какую, в милицию через весь райцентр провели? Я только своими продуктами торгую и имею на это полное право. Это все Михаська ко мне цепляется, то есть извините, Михаил Оленяк, участковый наш. Злится он на мою дочь, потому как не хочет она с ним знаться.
Карпенко еле остановил ее и улыбнулся. «Ну и балаболка!» — подумал он.
— Это мы все проверим, гражданка Кравчук. Лучше расскажите, как вы краденый лес у Яремы скупаете.
Кравчук аж всплеснула руками.
— Боже ж мой! Да кто ж вам наврал такое, товарищ начальник? Ни палки я у него не брала! Он только месяц как в Клушах работает. Да и зачем дрова летом? Дочь моя, слава богу, хвороста с колхозной лесосеки на всю зиму получает.
— Тогда за что же вы сегодня заплатили жене лесника 25 рублей?
— Я? Ей? Да то она мне 25 рублей дала!
— За что?
— Она была должна мне ... — спохватилась Кравчук. — Масло у меня покупала.
— Ложь! Кому вы передали эти деньги? — строго спросил Карпенко.
Кравчук заерзала на стуле.
— Я, товарищ начальник, ничего не знаю, — плаксиво начала она. — Это Ромка Ярема просил меня передать его деньги железнодорожнику.
Женщина рассказывала, сбиваясь и всхлипывая, но вскоре Карпенко кое-что удалось разобрать.
— Вот этот медный — от дверей. Подвал — за печью.
Перед тем, как уйти, вохровец спросил:
— Кстати, кто здесь начальник линейного пункта милиции?
— Был старший лейтенант Щукин, а теперь новый — капитан Никольский.
— Хорошо. Тогда до вечера.
* * *
В Стопачах участковый милиционер сразу же пошел на рынок искать Портниху, Карпенко же остался ждать его в милиции.
Марина Кравчук — с такими же черными, как и у дочери, цыганскими глазами, была подвижной и очень словоохотливой женщиной.
Не успел Карпенко поздороваться и предложить ей стул, как она затараторила.
— Товарищ начальник, это за что ж меня, как воровку какую, в милицию через весь райцентр провели? Я только своими продуктами торгую и имею на это полное право. Это все Михаська ко мне цепляется, то есть извините, Михаил Оленяк, участковый наш. Злится он на мою дочь, потому как не хочет она с ним знаться.
Карпенко еле остановил ее и улыбнулся. «Ну и балаболка!» — подумал он.
— Это мы все проверим, гражданка Кравчук. Лучше расскажите, как вы краденый лес у Яремы скупаете.
Кравчук аж всплеснула руками.
— Боже ж мой! Да кто ж вам наврал такое, товарищ начальник? Ни палки я у него не брала! Он только месяц как в Клушах работает. Да и зачем дрова летом? Дочь моя, слава богу, хвороста с колхозной лесосеки на всю зиму получает.
— Тогда за что же вы сегодня заплатили жене лесника 25 рублей?
— Я? Ей? Да то она мне 25 рублей дала!
— За что?
— Она была должна мне ... — спохватилась Кравчук. — Масло у меня покупала.
— Ложь! Кому вы передали эти деньги? — строго спросил Карпенко.
Кравчук заерзала на стуле.
— Я, товарищ начальник, ничего не знаю, — плаксиво начала она. — Это Ромка Ярема просил меня передать его деньги железнодорожнику.
Женщина рассказывала, сбиваясь и всхлипывая, но вскоре Карпенко кое-что удалось разобрать.