— Прошу.
Начальник вокзала, с которым, наконец, соединили подполковника, ответил, что у станции нет стоянки такси. «Да нет же, говорю вам! Такси у нас не останавливаются. Точно! И сегодня утром никто не приезжал… А кто это спрашивает? Милиция? Подождите, я еще у перронных контроллеров уточню...». Минут через десять он сообщил, что утром у вокзала не было ни одной машины, и даже два пассажира с багажом, прибывшие пятичасовым поездом, сильно возмущались этим фактом.
Тогда Карпенко решил поговорить с Феофановым, но его долго не могли найти. Оказалось, что он спит в гамаке — на поляне за волейбольной площадкой.
В мятой вельветовой пижаме, с книгой под мышкой, он зашел в кабинет уверенной походкой и, не дожидаясь приглашения, сел в плетеное кресло напротив главного врача. Темно-голубые красивые глаза его встретились со взглядом Карпенко. «Такие нравятся женщинам», — с легкой завистью подумал Игорь, окинув статную фигуру Феофанова.
— Эскулапу нефтяников, Аркадию Степановичу, мой поклон! — Феофанов, сидя, склонил голову в сторону главного врача. Голос у него был низкий, грудной. Разговаривал он немного театрально, выставляя напоказ красивое русское произношение.
— Вячеслав Аполлинариевич, я пригласил вас для того, чтобы вы объяснились, — не поддержав его тон, мрачно произнес главный врач. — Сегодня утром вы имели бестактность нагрубить дежурному врачу.
«Молодец доктор! — подумал Карпенко. — Основательно начинает, издалека. Сразу, с плеча не рубит».
На щеках Феофанова проступили красные пятна.
— Аркадий Степанович, я должен довести до вашего сведения, что дежурный врач…э-э-э… как ее… Софья Сергеевна, сегодня утром в явно недопустимой форме сделала мне неуместное замечание. — Он оглянулся на Карпенко и замолчал. Затем, пристально посмотрев на главного врача, произнес не громко, но достаточно четко: — Я хотел бы поговорить с вами об этом совершенно откровенно и думаю, что лучше это сделать без свидетелей.
— Вынужден вас огорчить, — решительно возразил главный врач. — Товарищ Карпенко не является здесь посторонним лицом, и я хотел бы, чтобы вы объяснились в его присутствии.
Феофанов вновь посмотрел на Игоря, теперь уже повернувшись всем корпусом, и видимо посчитав его каким-то курортным начальством, кивнул головой.
— Что ж, извольте! Я не помню точно, что говорила мне Софья Сергеевна, но тон и содержание ее замечания меня задели. Я очень корректно дал ей понять, что с заместителем... то есть отдыхающим в таком тоне говорить нельзя. Кроме того, она сделала попытку вмешаться в мои личные дела. Признаю, я несколько нарушил режим и за полчаса до подъема сходил на вокзал. Дело в том, что на станции делает остановку поезд из Москвы, в котором сегодня утром должен был ехать мой старый приятель — Морозов — начальник ведущего главка союзного министерства, и я встретился с ним. Как видите, ничего противоправного я не совершил, и упрекать меня в этом просто-таки смешно.
— А с вокзала, значит, вы на такси приехали? — спросил, поднимаясь с дивана, Карпенко.
— Ну да, на такси, — удивленно посмотрел на него Феофанов. — А какое это имеет значение?
— Огромное. — Карпенко сел за стол, который ему сразу уступил главный врач. — Дело в том, гражданин Феофанов, что ни никакой Морозов сегодня через Клуши не проезжал по той простой причине, что утром здесь московские поезда не проходят.
— Я вас не понимаю, — нахмурил свои красивые брови Феофанов. — Ну, возможно, я ошибся и подумал, что тот поезд был московский, а это мог быть львовский или еще там какой. Морозов проводит инспекционную поездку по предприятиям своей отрасли, и вообще мог ехать хоть пригородным.
— Вы что же, не можете отличить старенькие польские вагоны пригородного поезда от цельнометаллических вагонов скорого? — улыбнулся Карпенко.
— Это что — допрос? — вскочил Феофанов. Он демонстративно бросил свою книгу на диван и пошел к двери. Но на его пути в дверях уже стоял Лосько.
— Что? Что такое?! — метнул на него взгляд Феофанов. — Извольте объяснить!! Какое вы имеете право!!!..
— Садитесь на место, Феофанов. Мы из Комитета госбезопасности, и если вас интересует правовая сторона нашей беседы, то мы задерживаем вас. Вот постановление, вынесенное на основании 100-й статьи Уголовного Кодекса. — Карпенко протянул листок бланка.
Феофанов медленно вернулся к столу. Красные пятна снова появились на его щеках. Он пытался быть спокойным, говорил с меньшей бравадой, но каждую фразу произносил с достоинством, старательно подбирая слова.
«Или он хороший актер или я непростительно ошибаюсь», — подумал Карпенко, но решил продолжать разговор в том же ключе.
— Прошу.
Начальник вокзала, с которым, наконец, соединили подполковника, ответил, что у станции нет стоянки такси. «Да нет же, говорю вам! Такси у нас не останавливаются. Точно! И сегодня утром никто не приезжал… А кто это спрашивает? Милиция? Подождите, я еще у перронных контроллеров уточню...». Минут через десять он сообщил, что утром у вокзала не было ни одной машины, и даже два пассажира с багажом, прибывшие пятичасовым поездом, сильно возмущались этим фактом.
Тогда Карпенко решил поговорить с Феофановым, но его долго не могли найти. Оказалось, что он спит в гамаке — на поляне за волейбольной площадкой.
В мятой вельветовой пижаме, с книгой под мышкой, он зашел в кабинет уверенной походкой и, не дожидаясь приглашения, сел в плетеное кресло напротив главного врача. Темно-голубые красивые глаза его встретились со взглядом Карпенко. «Такие нравятся женщинам», — с легкой завистью подумал Игорь, окинув статную фигуру Феофанова.
— Эскулапу нефтяников, Аркадию Степановичу, мой поклон! — Феофанов, сидя, склонил голову в сторону главного врача. Голос у него был низкий, грудной. Разговаривал он немного театрально, выставляя напоказ красивое русское произношение.
— Вячеслав Аполлинариевич, я пригласил вас для того, чтобы вы объяснились, — не поддержав его тон, мрачно произнес главный врач. — Сегодня утром вы имели бестактность нагрубить дежурному врачу.
«Молодец доктор! — подумал Карпенко. — Основательно начинает, издалека. Сразу, с плеча не рубит».
На щеках Феофанова проступили красные пятна.
— Аркадий Степанович, я должен довести до вашего сведения, что дежурный врач…э-э-э… как ее… Софья Сергеевна, сегодня утром в явно недопустимой форме сделала мне неуместное замечание. — Он оглянулся на Карпенко и замолчал. Затем, пристально посмотрев на главного врача, произнес не громко, но достаточно четко: — Я хотел бы поговорить с вами об этом совершенно откровенно и думаю, что лучше это сделать без свидетелей.
— Вынужден вас огорчить, — решительно возразил главный врач. — Товарищ Карпенко не является здесь посторонним лицом, и я хотел бы, чтобы вы объяснились в его присутствии.
Феофанов вновь посмотрел на Игоря, теперь уже повернувшись всем корпусом, и видимо посчитав его каким-то курортным начальством, кивнул головой.
— Что ж, извольте! Я не помню точно, что говорила мне Софья Сергеевна, но тон и содержание ее замечания меня задели. Я очень корректно дал ей понять, что с заместителем... то есть отдыхающим в таком тоне говорить нельзя. Кроме того, она сделала попытку вмешаться в мои личные дела. Признаю, я несколько нарушил режим и за полчаса до подъема сходил на вокзал. Дело в том, что на станции делает остановку поезд из Москвы, в котором сегодня утром должен был ехать мой старый приятель — Морозов — начальник ведущего главка союзного министерства, и я встретился с ним. Как видите, ничего противоправного я не совершил, и упрекать меня в этом просто-таки смешно.
— А с вокзала, значит, вы на такси приехали? — спросил, поднимаясь с дивана, Карпенко.
— Ну да, на такси, — удивленно посмотрел на него Феофанов. — А какое это имеет значение?
— Огромное. — Карпенко сел за стол, который ему сразу уступил главный врач. — Дело в том, гражданин Феофанов, что ни никакой Морозов сегодня через Клуши не проезжал по той простой причине, что утром здесь московские поезда не проходят.
— Я вас не понимаю, — нахмурил свои красивые брови Феофанов. — Ну, возможно, я ошибся и подумал, что тот поезд был московский, а это мог быть львовский или еще там какой. Морозов проводит инспекционную поездку по предприятиям своей отрасли, и вообще мог ехать хоть пригородным.
— Вы что же, не можете отличить старенькие польские вагоны пригородного поезда от цельнометаллических вагонов скорого? — улыбнулся Карпенко.
— Это что — допрос? — вскочил Феофанов. Он демонстративно бросил свою книгу на диван и пошел к двери. Но на его пути в дверях уже стоял Лосько.
— Что? Что такое?! — метнул на него взгляд Феофанов. — Извольте объяснить!! Какое вы имеете право!!!..
— Садитесь на место, Феофанов. Мы из Комитета госбезопасности, и если вас интересует правовая сторона нашей беседы, то мы задерживаем вас. Вот постановление, вынесенное на основании 100-й статьи Уголовного Кодекса. — Карпенко протянул листок бланка.
Феофанов медленно вернулся к столу. Красные пятна снова появились на его щеках. Он пытался быть спокойным, говорил с меньшей бравадой, но каждую фразу произносил с достоинством, старательно подбирая слова.
«Или он хороший актер или я непростительно ошибаюсь», — подумал Карпенко, но решил продолжать разговор в том же ключе.