— Будете меня крестить? — усмехнулся старик.
— А вы разве не крещённый? — удивился Жан.
— Крещёный, да и получше вашего. Но вам разве есть до этого дело? Мы же для вас хуже язычников.
— Откровенно говоря, я ничего не понимаю.
— Ну раз не понимаешь, тогда я кипяточка согрею. Присаживайтесь, — старик кивнул на грубую лавку рядом с таким же грубым столом, и поставил медный чайник на специальную площадку, которую имело странное подобие камина.
Ариэль обратил внимание на образ Пресвятой Богородицы, висевший в углу, перед которым на почерневших цепочках чуть теплился небольшой масляный светильник. Душу обдало тёплой волной благодати. Жан тем временем напряжённо собирался с мыслями, думая, как начать разговор в ситуации, которая была ему совершенно непонятна. Старик не торопясь протянул им две кружки: «Выпейте-ка отвара. Это наши травы, они полезные». Рыцари с поклонами приняли кружки и сделали по несколько глотков горячего, непривычного, но приятного зелья.
— Мы — рыцари Ордена Храма, Жан и Ариэль, — Жан заметил, что старик удивлённо поднял брови и для надёжности уточнил, — храмовники.
— Храмовники? — старик усмехнулся. — До сих пор в наших лесах такие звери не встречались. С нас и тевтонцев хватало, а теперь, значит храмовники…
— А что за тевтонцы?
— Вы с неба свалились?
— Не совсем, — Жан с трудом пытался вырулить. — Мы только что со Святой Земли, где сражались за Гроб Господень, а потом… попали сюда. Откровенно говоря, мы вообще не понимаем, где находимся и что здесь происходит.
— Так значит, вы бывали в святом храме Гроба Господня? — суровый старик блаженно улыбнулся, и в его глазах загорелся тихий ясный свет.
— Да, конечно, бывали. Мы защищали Гроб Господень не щадя жизни, поверьте. Я же говорю, мы — крестоносцы.
— Вона как… А мы тут знаем других крестоносцев — убийц и грабителей. Тевтонский Орден называется. У них такие же белые плащи, как у вас, только кресты чёрные. И души у них чёрные. Сейчас у нас с этим Тевтонским Орденом большая война.
— Пожалуйста, расскажите, где мы находимся, и что тут у вас происходит?
— Вы на Святой Руси. Рядом — город Псков. На нас прут немцы. Они давно уже прут, а сейчас совсем за горло взяли. Вся надежда на Бога и великого князя Александра Ярославовича. Глядишь и одолеем супостата. А началось всё давно, когда я был ещё молодым священником и жил в Ливонии. Хотел посвятить свою жизнь обращению язычников-ливонцев ко Христу. Это добрый и очень простой народ, они молятся своим языческим богам, только потому, что не знают лучшего. Я рассказывал им о Христе и о христианстве, о том, как учит жить наш Бог, я совершал среди них богослужения, и они ничего не имели против. Слушали меня внимательно, им было интересно, но креститься они не торопились, и в этом не было ничего удивительного, потому что не так легко отказаться от многовековых обычаев своего народа. Да и что толку от скоропалительных крещений, которые не меняют сердце человека? Если язычник говорит, что принимает Христа, это ещё ничего не значит. Не известно, как он воспринял и насколько понял слова проповедника. Может быть, под именем Христа он принимает кого-то совсем другого, кого измыслило его неискушённое сердце. Я решил запастись терпением и для начала стать их другом. Не для того, чтобы втереться к ним в доверие, я искренне полюбил этих простодушных людей, моя душа тянулась к ним. Постепенно я стал для них своим, они слушали меня всё более внимательно и всё лучше понимали учение Христа.
Прошло больше года и вот наконец один ливонец изъявил желание присоединиться к Церкви. Для меня это была великая радость, тем более, что ни один из земляков не осудил нового христианина, и это было залогом будущих миссионерских успехов. Ещё через пару лет у нас уже была небольшая христианская община. Мы жили все вместе, рядом с небольшим деревянным храмом, который для себя построили. Язычники относились к нам вполне доброжелательно, и мы не осуждали их за то, что они пока не хотят присоединиться к Церкви. Проповедников вроде меня в Ливонии было довольно много, все они вели себя осторожно, местные жители относились к ним хорошо. Их успехи казались незначительными, но поверьте мне — через несколько десятилетий, уже к настоящему времени, мы наполовину христианизировали бы этот дикий край. Но появились немецкие рыцари-крестоносцы и всё пошло прахом.
— А что тут было делать крестоносцам? — удивился Ариэль. — Разве здесь есть великие христианские святыни, которые надо защищать от вооружённых язычников?
— Я уже рассказал, что здесь было: христианская Русь, а рядом — дикий языческий край, который Русь постепенно, мирно и неторопливо христианизировала. Тут никто ни с кем не воевал, а христианство всё больше распространялось. Ливонцы — народ очень миролюбивый, совершенно не воинственный, защищаться от них не было никакой необходимости.
— Зачем тогда потребовался крестовый поход?
— А вот уж это ты у папы римского спроси. Ведь вы, храмовники, тоже ему подчиняетесь?
— Нам в Святой Земле особо некогда подчиняться римскому папе. Папы там нет, а вот сарацин — предостаточно. Они агрессивные и вооружённые, их сотни тысяч, они прут и прут, захватывая всё новые земли. Задача нашего крестового похода — защитить от нападения сарацин христианские святыни, местных христиан и обеспечить безопасный доступ паломников к святыням. Вот что делают крестоносцы в Святой Земли. А здесь?
— Будете меня крестить? — усмехнулся старик.
— А вы разве не крещённый? — удивился Жан.
— Крещёный, да и получше вашего. Но вам разве есть до этого дело? Мы же для вас хуже язычников.
— Откровенно говоря, я ничего не понимаю.
— Ну раз не понимаешь, тогда я кипяточка согрею. Присаживайтесь, — старик кивнул на грубую лавку рядом с таким же грубым столом, и поставил медный чайник на специальную площадку, которую имело странное подобие камина.
Ариэль обратил внимание на образ Пресвятой Богородицы, висевший в углу, перед которым на почерневших цепочках чуть теплился небольшой масляный светильник. Душу обдало тёплой волной благодати. Жан тем временем напряжённо собирался с мыслями, думая, как начать разговор в ситуации, которая была ему совершенно непонятна. Старик не торопясь протянул им две кружки: «Выпейте-ка отвара. Это наши травы, они полезные». Рыцари с поклонами приняли кружки и сделали по несколько глотков горячего, непривычного, но приятного зелья.
— Мы — рыцари Ордена Храма, Жан и Ариэль, — Жан заметил, что старик удивлённо поднял брови и для надёжности уточнил, — храмовники.
— Храмовники? — старик усмехнулся. — До сих пор в наших лесах такие звери не встречались. С нас и тевтонцев хватало, а теперь, значит храмовники…
— А что за тевтонцы?
— Вы с неба свалились?
— Не совсем, — Жан с трудом пытался вырулить. — Мы только что со Святой Земли, где сражались за Гроб Господень, а потом… попали сюда. Откровенно говоря, мы вообще не понимаем, где находимся и что здесь происходит.
— Так значит, вы бывали в святом храме Гроба Господня? — суровый старик блаженно улыбнулся, и в его глазах загорелся тихий ясный свет.
— Да, конечно, бывали. Мы защищали Гроб Господень не щадя жизни, поверьте. Я же говорю, мы — крестоносцы.
— Вона как… А мы тут знаем других крестоносцев — убийц и грабителей. Тевтонский Орден называется. У них такие же белые плащи, как у вас, только кресты чёрные. И души у них чёрные. Сейчас у нас с этим Тевтонским Орденом большая война.
— Пожалуйста, расскажите, где мы находимся, и что тут у вас происходит?
— Вы на Святой Руси. Рядом — город Псков. На нас прут немцы. Они давно уже прут, а сейчас совсем за горло взяли. Вся надежда на Бога и великого князя Александра Ярославовича. Глядишь и одолеем супостата. А началось всё давно, когда я был ещё молодым священником и жил в Ливонии. Хотел посвятить свою жизнь обращению язычников-ливонцев ко Христу. Это добрый и очень простой народ, они молятся своим языческим богам, только потому, что не знают лучшего. Я рассказывал им о Христе и о христианстве, о том, как учит жить наш Бог, я совершал среди них богослужения, и они ничего не имели против. Слушали меня внимательно, им было интересно, но креститься они не торопились, и в этом не было ничего удивительного, потому что не так легко отказаться от многовековых обычаев своего народа. Да и что толку от скоропалительных крещений, которые не меняют сердце человека? Если язычник говорит, что принимает Христа, это ещё ничего не значит. Не известно, как он воспринял и насколько понял слова проповедника. Может быть, под именем Христа он принимает кого-то совсем другого, кого измыслило его неискушённое сердце. Я решил запастись терпением и для начала стать их другом. Не для того, чтобы втереться к ним в доверие, я искренне полюбил этих простодушных людей, моя душа тянулась к ним. Постепенно я стал для них своим, они слушали меня всё более внимательно и всё лучше понимали учение Христа.
Прошло больше года и вот наконец один ливонец изъявил желание присоединиться к Церкви. Для меня это была великая радость, тем более, что ни один из земляков не осудил нового христианина, и это было залогом будущих миссионерских успехов. Ещё через пару лет у нас уже была небольшая христианская община. Мы жили все вместе, рядом с небольшим деревянным храмом, который для себя построили. Язычники относились к нам вполне доброжелательно, и мы не осуждали их за то, что они пока не хотят присоединиться к Церкви. Проповедников вроде меня в Ливонии было довольно много, все они вели себя осторожно, местные жители относились к ним хорошо. Их успехи казались незначительными, но поверьте мне — через несколько десятилетий, уже к настоящему времени, мы наполовину христианизировали бы этот дикий край. Но появились немецкие рыцари-крестоносцы и всё пошло прахом.
— А что тут было делать крестоносцам? — удивился Ариэль. — Разве здесь есть великие христианские святыни, которые надо защищать от вооружённых язычников?
— Я уже рассказал, что здесь было: христианская Русь, а рядом — дикий языческий край, который Русь постепенно, мирно и неторопливо христианизировала. Тут никто ни с кем не воевал, а христианство всё больше распространялось. Ливонцы — народ очень миролюбивый, совершенно не воинственный, защищаться от них не было никакой необходимости.
— Зачем тогда потребовался крестовый поход?
— А вот уж это ты у папы римского спроси. Ведь вы, храмовники, тоже ему подчиняетесь?
— Нам в Святой Земле особо некогда подчиняться римскому папе. Папы там нет, а вот сарацин — предостаточно. Они агрессивные и вооружённые, их сотни тысяч, они прут и прут, захватывая всё новые земли. Задача нашего крестового похода — защитить от нападения сарацин христианские святыни, местных христиан и обеспечить безопасный доступ паломников к святыням. Вот что делают крестоносцы в Святой Земли. А здесь?