— Если ставкой является само существование нашей Империи, — заявил неугомонный барон, — то, конечно, мы обязаны сражаться даже перед лицом неминуемого поражения. Но идти в бой ради таких идеалов, как, скажем, создание сферы взаимного сопроцветания Великой Восточной Азии или стабилизации обстановки в этом регионе, мне кажется просто безумием. Уверен, что вы все в глубине души разделяете мое мнение.
Генерал Тодзио упрямо повторил, что весь этот вопрос в целом уже неоднократно обсуждался ца совещаниях кабинета. До мельчайших подробностей был изучен вопрос обеспечения страны стратегическим сырьем для ведения продолжительной войны. Кроме того, был не менее тщательно исследован вопрос возможного хода войны, если она начнется. Все зависит от исхода первой стадии конфликта, а на втооой стадии — войну можно прекратить, используя в качестве посредников Советский Союз или Ватикан.
Но даже перед лицом почти единодушного неодобрения и противодействия его политике, Тодзио не дрогнул и не был переубежден.
Маркиз Кидо, который не произнес в ходе дискуссии ни слова, но сделал обширные заметки, понял, что обстановка выходит из-под контроля. Влияние Трона упало. Война неизбежна. Отныне судьба Японии в руках Богов.
Вернувшись из дворца, Тодзио немедленно созвал очередное совещание кабинета министров. Было решено предупредить Гитлера и Муссолини о том, что японо-американские переговоры неизбежно провалятся и что вполне реальной становится опасность войны.
Министр финансов Кайя также хотел это знать. Если начнется война, курс иены и котировка всех акций неизбежно упадут. Ему нужно заранее знать точно день начала войны, чтобы предотвратить полный финансовый крах.
— Хорошо, — с явной неохотой ответил Нагано. — Я вам скажу. День X… — адмирал сделал паузу и понизил голос, — назначен на 8 декабря.
Это было новостью даже для генерала Тодзио. Он знал о подготовке комбинированных операций Армии и Флота на Филиппинах и в Малайе, ноничего не знал о предстоящем налете на Перл-Харбор. Когда же его об этом информировали, то не сообщили никаких подробностей.
Как человек сухопутный Тодзио решил, что налет будет произведен подводными лодками. (Ни один из гражданских министров и даже высших придворных чиновников подобно Кидо ничего не знали о Перл-Харборе. Им даже не намекнули на это.)
Узнав о дате начала военных действий, Того заявил:
— Еще есть время, чтобы дипломатия помогла нам выиграть войну.
— Понимаю, — ответил Того, — Но мы же не можем сказать об этом нашим представителям в Вашингтоне, не правда ли?
— Может быть, сообщить об этом нашему военно-морскому атташе?
— Не надо ничего сообщать военно-морскому атташе, — твердо сказал адмирал Нагано.
Того поинтересовался, почему Нагано столь подозрителен?
— Не можем же мы держать наших дипломатов в полном неведении.
— Нам необходимо достигнуть фактора внезапности, — сухо ответил Нагано.
Его заместитель, вице-адмирал Сейичи Ито, разъяснил, что командование флотом желает, чтобы переговоры с американцами продолжались до самого начала войны, чтобы застать противника полностью врасплох.
Того пытался сдержаться. Он выглядел совершенно спокойным, когда сказал, что Япония потеряет международное доверие, если не объявит заранее, как положено, о своем намерении начать войну. Но постепенно министр иностранных дел начал терять контроль над собой и стал даже заикаться, когда говорил, что план флота «совершенно недопустим, поскольку нарушает все общепринятые процедуры вступления государств в войну. Немыслимо, чтобы Япония совершила столь безответственные действия, которые нанесут непоправимый вред ее чести и престижу».
Адмирал Ито на это ответил, что если заранее заявить об объявлении войны, то не лучше ли подобное заявление сделать не Хэллу, а американскому послу Грю здесь, в Токио?
— Нет! — резко ответил Того и, выйдя из помещения, отправился в свое министерство. Там он составил телеграммы в адрес японских послов в Берлине и Риме, которые были отправлены через несколько часов. Послу в Германии генералу Хироси Осима была дана информация о том, что переговоры с американцами провалились.
«…из-за этого наша Империя оказалась в очень опасной ситуации, что вынуждает нас действовать самым решительным образом. Поэтому Ваше Превосходительство должно немедленно встретиться с канцлером Гитлером и министром иностранных дел Риббентропом… конфиденциально сообщив им, что, поскольку Англия и Соединенные Штаты проводят в высшей степени провокационную политику, планируя мощное наращивание вооруженных сил в различных районах Восточной Азии, это неизбежно приведет к принятию нами соответствующих ответных мер. Под большим секретом сообщите, что обстановка крайне опасна, и война между англо-саксонскими странами и Японией может внезапно разразиться в любой момент… и даже быстрее, чем кто-либо предполагает». Интересно, что Того не запросил посла Осима о том, объявит ли Германия войну Соединенным Штатам, если таковая начнется между Японией и Америкой. Вместо этого, японский министр иностранных дел позвонил германскому послу Отту: если случится самое худшее, может ли Япония рассчитывать на помощь Германии? Отт ответил без колебаний: «Мы окажем вам всю возможную помощь».
— Если ставкой является само существование нашей Империи, — заявил неугомонный барон, — то, конечно, мы обязаны сражаться даже перед лицом неминуемого поражения. Но идти в бой ради таких идеалов, как, скажем, создание сферы взаимного сопроцветания Великой Восточной Азии или стабилизации обстановки в этом регионе, мне кажется просто безумием. Уверен, что вы все в глубине души разделяете мое мнение.
Генерал Тодзио упрямо повторил, что весь этот вопрос в целом уже неоднократно обсуждался ца совещаниях кабинета. До мельчайших подробностей был изучен вопрос обеспечения страны стратегическим сырьем для ведения продолжительной войны. Кроме того, был не менее тщательно исследован вопрос возможного хода войны, если она начнется. Все зависит от исхода первой стадии конфликта, а на втооой стадии — войну можно прекратить, используя в качестве посредников Советский Союз или Ватикан.
Но даже перед лицом почти единодушного неодобрения и противодействия его политике, Тодзио не дрогнул и не был переубежден.
Маркиз Кидо, который не произнес в ходе дискуссии ни слова, но сделал обширные заметки, понял, что обстановка выходит из-под контроля. Влияние Трона упало. Война неизбежна. Отныне судьба Японии в руках Богов.
Вернувшись из дворца, Тодзио немедленно созвал очередное совещание кабинета министров. Было решено предупредить Гитлера и Муссолини о том, что японо-американские переговоры неизбежно провалятся и что вполне реальной становится опасность войны.
Министр финансов Кайя также хотел это знать. Если начнется война, курс иены и котировка всех акций неизбежно упадут. Ему нужно заранее знать точно день начала войны, чтобы предотвратить полный финансовый крах.
— Хорошо, — с явной неохотой ответил Нагано. — Я вам скажу. День X… — адмирал сделал паузу и понизил голос, — назначен на 8 декабря.
Это было новостью даже для генерала Тодзио. Он знал о подготовке комбинированных операций Армии и Флота на Филиппинах и в Малайе, ноничего не знал о предстоящем налете на Перл-Харбор. Когда же его об этом информировали, то не сообщили никаких подробностей.
Как человек сухопутный Тодзио решил, что налет будет произведен подводными лодками. (Ни один из гражданских министров и даже высших придворных чиновников подобно Кидо ничего не знали о Перл-Харборе. Им даже не намекнули на это.)
Узнав о дате начала военных действий, Того заявил:
— Еще есть время, чтобы дипломатия помогла нам выиграть войну.
— Понимаю, — ответил Того, — Но мы же не можем сказать об этом нашим представителям в Вашингтоне, не правда ли?
— Может быть, сообщить об этом нашему военно-морскому атташе?
— Не надо ничего сообщать военно-морскому атташе, — твердо сказал адмирал Нагано.
Того поинтересовался, почему Нагано столь подозрителен?
— Не можем же мы держать наших дипломатов в полном неведении.
— Нам необходимо достигнуть фактора внезапности, — сухо ответил Нагано.
Его заместитель, вице-адмирал Сейичи Ито, разъяснил, что командование флотом желает, чтобы переговоры с американцами продолжались до самого начала войны, чтобы застать противника полностью врасплох.
Того пытался сдержаться. Он выглядел совершенно спокойным, когда сказал, что Япония потеряет международное доверие, если не объявит заранее, как положено, о своем намерении начать войну. Но постепенно министр иностранных дел начал терять контроль над собой и стал даже заикаться, когда говорил, что план флота «совершенно недопустим, поскольку нарушает все общепринятые процедуры вступления государств в войну. Немыслимо, чтобы Япония совершила столь безответственные действия, которые нанесут непоправимый вред ее чести и престижу».
Адмирал Ито на это ответил, что если заранее заявить об объявлении войны, то не лучше ли подобное заявление сделать не Хэллу, а американскому послу Грю здесь, в Токио?
— Нет! — резко ответил Того и, выйдя из помещения, отправился в свое министерство. Там он составил телеграммы в адрес японских послов в Берлине и Риме, которые были отправлены через несколько часов. Послу в Германии генералу Хироси Осима была дана информация о том, что переговоры с американцами провалились.
«…из-за этого наша Империя оказалась в очень опасной ситуации, что вынуждает нас действовать самым решительным образом. Поэтому Ваше Превосходительство должно немедленно встретиться с канцлером Гитлером и министром иностранных дел Риббентропом… конфиденциально сообщив им, что, поскольку Англия и Соединенные Штаты проводят в высшей степени провокационную политику, планируя мощное наращивание вооруженных сил в различных районах Восточной Азии, это неизбежно приведет к принятию нами соответствующих ответных мер. Под большим секретом сообщите, что обстановка крайне опасна, и война между англо-саксонскими странами и Японией может внезапно разразиться в любой момент… и даже быстрее, чем кто-либо предполагает». Интересно, что Того не запросил посла Осима о том, объявит ли Германия войну Соединенным Штатам, если таковая начнется между Японией и Америкой. Вместо этого, японский министр иностранных дел позвонил германскому послу Отту: если случится самое худшее, может ли Япония рассчитывать на помощь Германии? Отт ответил без колебаний: «Мы окажем вам всю возможную помощь».