— Не нервичай. Я буду управлять, ты не вмешивайся. На Темзе это детская забава. Машина устойчивая. У тебя ремешок на руке: грохнешься за борт — двигатель автоматически вырубится. Ну и конечно, на крайний случай всегда рядом спасатель. Если не зажмешься — уже через пять минут будешь кайфовать от скорости.
Я недоверчиво рассмеялась.
— И все-таки за бортом оказаться можно, да?
— Нужно очень постараться, чтобы перевернуться на этой фиговине. Смотри, какое у нее широкое основание!
Мои познания в механике не позволяли сказать, насколько она права. Поверим Шанталь на слово…
Тут подошла стилистка и занялась нашими мордашками. За священнодействием тайком наблюдали журналисты с бутылками пива в руках.
Я успокаивала себя: это практически та же, привычная мне публика, только обстановка другая.
Мы начали съемку у «сидушки» на палубе яхты, и я быстро успокоилась. Ассистент ловил солнце своей тарелкой; фотограф бегал-изгибался с высунутым языком, ища нужный угол съемки; Шанталь ободряюще смеялась; журналисты переговаривались и гоготали. Словом, ничего ужасного, очень даже как в клубе. И в то же время намного приятнее. Решительно приятнее.
— Больше улыбайся, Хайди, — приговаривал фотограф. — Но не перебарщивай с сексапилом. Ориентируйся на журнал для подростков, а не на «Плейбой», ладно?
Я отвечала принужденной улыбкой. Неужели я действительно сейчас такая деревянная, какой себе кажусь?
Ричард вручил нам пульты, и мы, с видом прилежных школьниц, только по пояс голых, изображали, что увлеченно играем в «Экстрим Си-Ду», сидя на этих самых «Си-Ду».
На этом съемки «на суше» закончились.
Машину спустили на воду, и вот мы, уже в спасательных жилетах, качаемся вместе с ней на волнах.
Пока Шанталь под присмотром двух инструкторов деловито заводит двигатель, я обхватываю ее туловище, сама не своя от страха.
Как я буду изображать беззаботную радость и сверкать жемчугом зубов с такими квадратными глазами?
Я нервно кусаю себе губы, позабыв про обещание бороться с дурной привычкой.
И чего я такая трусиха?
Журналисты глядят на нас, перегнувшись через борт. Они громко болтают и смеются, однако для меня и Шанталь существует только голос дающего указания фотографа.
— Выезжайте к середине, сделайте пару разворотов и жмите обратно к яхте — не забывая улыбаться! Следите за поворотом головы, пусть волосы красиво развеваются на ветру — обязательно в сторону против движения. Я буду щелкать почти не переставая, и вы никаких сигналов не ждите — всё равно меня не будет слышно за двигателем. Поэтому улыбайтесь постоянно. Хайди, ты сидишь за Шанталь. Когда пойдете прямо на камеру, отклонись в сторону и выдвинься из-за Шанталь, чтобы попадать в кадр, ясно?
Я киваю головой, как китайский болванчик.
Спасатель на втором мотоцикле поднимает большие пальцы вверх. Наш инструктор спрашивает:
— Готовы?
— Не нервичай. Я буду управлять, ты не вмешивайся. На Темзе это детская забава. Машина устойчивая. У тебя ремешок на руке: грохнешься за борт — двигатель автоматически вырубится. Ну и конечно, на крайний случай всегда рядом спасатель. Если не зажмешься — уже через пять минут будешь кайфовать от скорости.
Я недоверчиво рассмеялась.
— И все-таки за бортом оказаться можно, да?
— Нужно очень постараться, чтобы перевернуться на этой фиговине. Смотри, какое у нее широкое основание!
Мои познания в механике не позволяли сказать, насколько она права. Поверим Шанталь на слово…
Тут подошла стилистка и занялась нашими мордашками. За священнодействием тайком наблюдали журналисты с бутылками пива в руках.
Я успокаивала себя: это практически та же, привычная мне публика, только обстановка другая.
Мы начали съемку у «сидушки» на палубе яхты, и я быстро успокоилась. Ассистент ловил солнце своей тарелкой; фотограф бегал-изгибался с высунутым языком, ища нужный угол съемки; Шанталь ободряюще смеялась; журналисты переговаривались и гоготали. Словом, ничего ужасного, очень даже как в клубе. И в то же время намного приятнее. Решительно приятнее.
— Больше улыбайся, Хайди, — приговаривал фотограф. — Но не перебарщивай с сексапилом. Ориентируйся на журнал для подростков, а не на «Плейбой», ладно?
Я отвечала принужденной улыбкой. Неужели я действительно сейчас такая деревянная, какой себе кажусь?
Ричард вручил нам пульты, и мы, с видом прилежных школьниц, только по пояс голых, изображали, что увлеченно играем в «Экстрим Си-Ду», сидя на этих самых «Си-Ду».
На этом съемки «на суше» закончились.
Машину спустили на воду, и вот мы, уже в спасательных жилетах, качаемся вместе с ней на волнах.
Пока Шанталь под присмотром двух инструкторов деловито заводит двигатель, я обхватываю ее туловище, сама не своя от страха.
Как я буду изображать беззаботную радость и сверкать жемчугом зубов с такими квадратными глазами?
Я нервно кусаю себе губы, позабыв про обещание бороться с дурной привычкой.
И чего я такая трусиха?
Журналисты глядят на нас, перегнувшись через борт. Они громко болтают и смеются, однако для меня и Шанталь существует только голос дающего указания фотографа.
— Выезжайте к середине, сделайте пару разворотов и жмите обратно к яхте — не забывая улыбаться! Следите за поворотом головы, пусть волосы красиво развеваются на ветру — обязательно в сторону против движения. Я буду щелкать почти не переставая, и вы никаких сигналов не ждите — всё равно меня не будет слышно за двигателем. Поэтому улыбайтесь постоянно. Хайди, ты сидишь за Шанталь. Когда пойдете прямо на камеру, отклонись в сторону и выдвинься из-за Шанталь, чтобы попадать в кадр, ясно?
Я киваю головой, как китайский болванчик.
Спасатель на втором мотоцикле поднимает большие пальцы вверх. Наш инструктор спрашивает:
— Готовы?