— Ты будешь в порядке, Котенок. Я скоро вернусь и привезу еды.
Заправив волосы за ухо, Эмили с трудом сглатывает. Хотел бы я что-нибудь сказать, что-то успокаивающее, но нечего. На данный момент у меня нет возможности поставить другого человека на первое место. Все, что меня волнует на данный момент — безопасность моей маленькой сестренки. С остальным я разберусь позже.
— Вот, — заявляю я, вытягивая из-под футболки пистолет.
Хватаю Эмили за запястье и кладу его на ее ладонь.
— Я постучу четыре раза. ЧЕТЫРЕ, Эмили. Ни больше и ни меньше, и хочу, чтобы ты стреляла в случае чего, хорошо?
Ее шоколадного цвета глаза округляются.
— Нет… но… я не могу... Я никогда не…
— Это очень просто. Прицелься и жми на курок. Вот и все.
Она пытается отстраниться, но я усиливаю хватку на ее маленьком хрупком запястье.
— Джай…
— Послушай меня, — огрызаюсь я.
— Нет…
— Эмили! Послушай. Меня.
Она прекращает попытки избавиться от моей хватки, движение ее конечностей замедляются, но не грудь. Она быстро вздымается. Как у испуганного маленького кролика.
— Если хочешь выжить, если хочешь избежать жизни и смерти по указке Черепа — ты будешь делать так, как я скажу.
Эмили смотрит на пистолет, обдумывая услышанное долго и упорно, а затем, наконец, брезгливо оборачивает тонкие пальчики вокруг рукоятки. Я отпускаю ее, позволяя почувствовать полный вес пистолета.
— Я вернусь к утру, — повторяю я. — И постучу…
— Четыре раза, — встревает она. — Ни больше, ни меньше, иначе я стреляю. Поняла.
Она избегает моего взгляда, и меня это бесит. От нервозности на ее лице я испытываю тошноту.
— Не подстрели себя, — говорю ей, пытаясь пошутить. — Не хочу вернуться и обнаружить, что должен везти тебя в больницу, потому что ты выстрелила себе в ногу.
Эмили бледнеет, и хватка на пушке заметно смягчается. Она отходит от меня, направляется на кухню и кладет пистолет на деревянную столешницу.
— Отличная мысль.
— Ты будешь в порядке, Котенок. Я скоро вернусь и привезу еды.
Заправив волосы за ухо, Эмили с трудом сглатывает. Хотел бы я что-нибудь сказать, что-то успокаивающее, но нечего. На данный момент у меня нет возможности поставить другого человека на первое место. Все, что меня волнует на данный момент — безопасность моей маленькой сестренки. С остальным я разберусь позже.
— Вот, — заявляю я, вытягивая из-под футболки пистолет.
Хватаю Эмили за запястье и кладу его на ее ладонь.
— Я постучу четыре раза. ЧЕТЫРЕ, Эмили. Ни больше и ни меньше, и хочу, чтобы ты стреляла в случае чего, хорошо?
Ее шоколадного цвета глаза округляются.
— Нет… но… я не могу... Я никогда не…
— Это очень просто. Прицелься и жми на курок. Вот и все.
Она пытается отстраниться, но я усиливаю хватку на ее маленьком хрупком запястье.
— Джай…
— Послушай меня, — огрызаюсь я.
— Нет…
— Эмили! Послушай. Меня.
Она прекращает попытки избавиться от моей хватки, движение ее конечностей замедляются, но не грудь. Она быстро вздымается. Как у испуганного маленького кролика.
— Если хочешь выжить, если хочешь избежать жизни и смерти по указке Черепа — ты будешь делать так, как я скажу.
Эмили смотрит на пистолет, обдумывая услышанное долго и упорно, а затем, наконец, брезгливо оборачивает тонкие пальчики вокруг рукоятки. Я отпускаю ее, позволяя почувствовать полный вес пистолета.
— Я вернусь к утру, — повторяю я. — И постучу…
— Четыре раза, — встревает она. — Ни больше, ни меньше, иначе я стреляю. Поняла.
Она избегает моего взгляда, и меня это бесит. От нервозности на ее лице я испытываю тошноту.
— Не подстрели себя, — говорю ей, пытаясь пошутить. — Не хочу вернуться и обнаружить, что должен везти тебя в больницу, потому что ты выстрелила себе в ногу.
Эмили бледнеет, и хватка на пушке заметно смягчается. Она отходит от меня, направляется на кухню и кладет пистолет на деревянную столешницу.
— Отличная мысль.