За ними, сдерживая крепкую узду,
И землепашцы шагом идут тяжким.
А за туманом снежных облаков
Вершина кроется высокого Олимпа,
Всеочищающим накрыта оком чьим-то
Обитель скромная блистательных Богов.
И мир уверенно живет, цветет и зреет,
Пускай шумит несдержанный Борей,
Пускай кипят раздоры меж царей,
Природа греется заботой щедрой Геи.
В дворце монаршем сын Абанта и Аглаи
Законы царственные Аргосу чинит,
И неизвестный вдохновеннейший пиит
Штрихи Акрисия в историю вдыхает.
Задумчив царь, тревогою охвачен,
Уже прославлены аргосские щиты,
Уже расставлены границы и мосты,
А все не чувствуется искренней удачи.
— Апатэ правит миром, Эвридика, —
Устав от мыслей, молвит он жене, —
Лишь, кто хитер, тот будет на коне,
А храбрецу — фамильный склеп да пика.
За ними, сдерживая крепкую узду,
И землепашцы шагом идут тяжким.
А за туманом снежных облаков
Вершина кроется высокого Олимпа,
Всеочищающим накрыта оком чьим-то
Обитель скромная блистательных Богов.
И мир уверенно живет, цветет и зреет,
Пускай шумит несдержанный Борей,
Пускай кипят раздоры меж царей,
Природа греется заботой щедрой Геи.
В дворце монаршем сын Абанта и Аглаи
Законы царственные Аргосу чинит,
И неизвестный вдохновеннейший пиит
Штрихи Акрисия в историю вдыхает.
Задумчив царь, тревогою охвачен,
Уже прославлены аргосские щиты,
Уже расставлены границы и мосты,
А все не чувствуется искренней удачи.
— Апатэ правит миром, Эвридика, —
Устав от мыслей, молвит он жене, —
Лишь, кто хитер, тот будет на коне,
А храбрецу — фамильный склеп да пика.