Разговор провисает как намокшая шерстяная нить.
— Ты ведь не бросаешь меня? Я не готов остаться один на один со всем этим.
— Ты не один, — подаю мысль, — Королевская печать в руках Канцлера.
И веревочки которыми ты связан, держат крепче любых канатов…
С баронессой, уже вечером, мы пьем херес, поминальное вино, оставшееся после погребения матери. Медленно смакуем, ожидая сумерек. «В Адалии закаты красивее», — утверждает она, я же не вижу разницы. А ее сейчас воздух отечества пьянит больше вина.
— Взрывчатый порошок — изобретение гномов, — говорит Агнес, — Насколько я знаю, они его пытались использовать для своих нужд, но он оказался нестабилен. Или не взрывался вовсе, или приносил чрезмерные разрушения.
Наш разговор то и дело возвращается к герцогству.
— Из четырех корпусов Школы Магии был разрушен один, практически полностью. Тот, где размещался портал. Кто-то доработал гномово изобретение и успешно им пользуется.
— Гномы далеко, под эльфами.
— А взрывается близко.
— Пора навестить герцога и задать ему парочку вопросов?
— Много вопросов. Когда он позовет тебя?
— Увы, — баронесса вздыхает, изображая печаль, — Он так занят, так сожалеет. Но приглашение у меня есть: «Летний бал цветов».
Смеюсь, не выдержав.
— Бал-маскарад, — уточняет баронесса.
Что еще больше меня веселит.
— Я заказала себе платье.
— Р-р-о-о-зочка?
— Да, угадала. Царица цветов.
Когда хохот стихает чуть и переходит, она добивает:
— А тебе закажем платье «Ромашка». Девочка-ромашка, золотые кудряшки и белоснежные лепестки.
Что-то чрезмерно на холсте моей жизни становится цветочных мотивов.
Разговор провисает как намокшая шерстяная нить.
— Ты ведь не бросаешь меня? Я не готов остаться один на один со всем этим.
— Ты не один, — подаю мысль, — Королевская печать в руках Канцлера.
И веревочки которыми ты связан, держат крепче любых канатов…
С баронессой, уже вечером, мы пьем херес, поминальное вино, оставшееся после погребения матери. Медленно смакуем, ожидая сумерек. «В Адалии закаты красивее», — утверждает она, я же не вижу разницы. А ее сейчас воздух отечества пьянит больше вина.
— Взрывчатый порошок — изобретение гномов, — говорит Агнес, — Насколько я знаю, они его пытались использовать для своих нужд, но он оказался нестабилен. Или не взрывался вовсе, или приносил чрезмерные разрушения.
Наш разговор то и дело возвращается к герцогству.
— Из четырех корпусов Школы Магии был разрушен один, практически полностью. Тот, где размещался портал. Кто-то доработал гномово изобретение и успешно им пользуется.
— Гномы далеко, под эльфами.
— А взрывается близко.
— Пора навестить герцога и задать ему парочку вопросов?
— Много вопросов. Когда он позовет тебя?
— Увы, — баронесса вздыхает, изображая печаль, — Он так занят, так сожалеет. Но приглашение у меня есть: «Летний бал цветов».
Смеюсь, не выдержав.
— Бал-маскарад, — уточняет баронесса.
Что еще больше меня веселит.
— Я заказала себе платье.
— Р-р-о-о-зочка?
— Да, угадала. Царица цветов.
Когда хохот стихает чуть и переходит, она добивает:
— А тебе закажем платье «Ромашка». Девочка-ромашка, золотые кудряшки и белоснежные лепестки.
Что-то чрезмерно на холсте моей жизни становится цветочных мотивов.