— Ники?
Король удивлен моим появлением, но и рад.
— Я скучала, — говорю и понимаю, так оно и есть.
И попадаю в родные объятья, вжимаюсь в бархат жакета, пряча всхлипы в мягкой ткани. Прорвало.
Отец Эдам Адали слегка придерживает за спину, не пытаясь успокоить и не задавая вопросов, пока слезы не иссякают сами собой. Спустя некоторое время, я сижу на канапе, у камина, остужая шелковым платком щеки и говорю, говорю. Но не то что висит грузом на сердце, не то что рвется изнутри.
— Ты должен вернуться. Я больше не могу, не справляюсь. Не хочу.
— А что хочешь?
— Свободы.
Я это сказала?
— Свобода заканчивается там, где начинается долг.
Король говорит мягко, выговаривает, как ребенку. От этого прорывается:
— Так выполни его до конца! Возвращайся и не перекладывай на нас с братом свою ответственность, свой долг.
Подчеркиваю голосом «свой долг» и осознаю, что весь гнев выплеснулся и все сказано. Решение принято.
— Я возвращаюсь в поместье. Возможно, на время.
— Птица, беспечно щебечущая в небесах кажется свободной, но даже она возвращается на землю. Даже у нее есть долг, удерживающий ее в гнезде.
Птица? Мне не нравится эта метафора.
— Отец, я не прошу твоего разрешения, я ставлю тебя в известность. Можешь все мои дела свалить на брата, и продолжать свои изыскания…
Прикусываю язык. Чтобы не наговорить лишнего. Я раздражена, и множество обидных, возможно, несправедливых слов крутятся сейчас в голове. Пусть там и останутся, невысказанными.
— Ты действительно этого хочешь?
— На данный момент. Это то, что я хочу.
— Август-Ники справится?
— Нет.
— Ники?
Король удивлен моим появлением, но и рад.
— Я скучала, — говорю и понимаю, так оно и есть.
И попадаю в родные объятья, вжимаюсь в бархат жакета, пряча всхлипы в мягкой ткани. Прорвало.
Отец Эдам Адали слегка придерживает за спину, не пытаясь успокоить и не задавая вопросов, пока слезы не иссякают сами собой. Спустя некоторое время, я сижу на канапе, у камина, остужая шелковым платком щеки и говорю, говорю. Но не то что висит грузом на сердце, не то что рвется изнутри.
— Ты должен вернуться. Я больше не могу, не справляюсь. Не хочу.
— А что хочешь?
— Свободы.
Я это сказала?
— Свобода заканчивается там, где начинается долг.
Король говорит мягко, выговаривает, как ребенку. От этого прорывается:
— Так выполни его до конца! Возвращайся и не перекладывай на нас с братом свою ответственность, свой долг.
Подчеркиваю голосом «свой долг» и осознаю, что весь гнев выплеснулся и все сказано. Решение принято.
— Я возвращаюсь в поместье. Возможно, на время.
— Птица, беспечно щебечущая в небесах кажется свободной, но даже она возвращается на землю. Даже у нее есть долг, удерживающий ее в гнезде.
Птица? Мне не нравится эта метафора.
— Отец, я не прошу твоего разрешения, я ставлю тебя в известность. Можешь все мои дела свалить на брата, и продолжать свои изыскания…
Прикусываю язык. Чтобы не наговорить лишнего. Я раздражена, и множество обидных, возможно, несправедливых слов крутятся сейчас в голове. Пусть там и останутся, невысказанными.
— Ты действительно этого хочешь?
— На данный момент. Это то, что я хочу.
— Август-Ники справится?
— Нет.