Мне и раньше всегда казалось, что некто, словно рукой, страницы одних книг переворачивает, другие закрывает. Издалека, оставаясь невидимым и неуязвимым. Но только теперь я знаю, — этот некто может быть кем угодно, даже мною самим, вплоть до того, что иногда его даже и вовсе нет. Не то, что эффект бабочки, или какая еще другая игра разума. Все гораздо проще.
В любое мыслимое мгновение каждое существо, обитающее в этой Вселенной, просто завернув за угол, например, здания, может легко оказаться в параллельной Вселенной, и ничего не почувствовать. И даже никогда об этом не догадаться. Потому, что возможных различий — бесчисленное множество, проследить за ними — напрасная трата времени.
И все эти параллельные Вселенные равноценны. Перемещение зависит исключительно от силы желания, чувства, которое мы испытываем сознательно или невольно. И вот, реальность меняется, мы же всегда остаемся такими, как родились.
Очнулся я на лежаке, на пляже. Ума не приложу, как я вышел из джунглей, особенно в таком состоянии. Лицо мое было прикрыто от утреннего солнца титульным листком газеты Индиан Таймс. Прямо под заголовком я заметил фотографию с Марса, на которой красовались два хиппи, обросшие бородами и длинным хаером. Подпись гласила, — миссия 2024 года закончилась спасением российских астронавтов.
Эти двое отчего-то выглядели знакомо. Правда, стоило приглядеться, как газету унес порыв ветра. Я даже не попытался ее поймать. За последние сутки мне и так померещилось предостаточно.
Но вибрация в кармане и зуммер телефонного звонка иллюзорными мне уже не показались. Взглянув на экран, я понял, что это звонит главред, которого должны были отправить на покой вместе со мной.
— Привет! — раздался голос из заснеженного Питера, — ты где? Ты помнишь, на следующей неделе у тебя три смены, авторский вечер Роста? Ты вообще норм?
Я опешил. Челюсть так и отвисла.
— Погодь, — пробормотал я, — так нас не уволили?
— Да ты что? — донеслось с того конца, — В своем уме? С чего бы вдруг?
— И ничего перед моим отъездом не случилось? — разволновался я, даже не решаясь произнести вслух то, что, как я помнил, обоих на сделало безработными.
— Кончай дурить! — прилетело мне в ответ, — Обратный билет не потерял, хоть?
Я сунул руку в соседний более глубокий карман моих шорт, и действительно обнаружил там паспорт и какие-то бумаги. Присмотревшись, я понял, что это и есть обратный билет.
Отшутившись, я отключился и медленно побрел вдоль воды, аккуратно переступая через ручейки, струившиеся в океан из прибрежных сортиров. Мелкие зеленые мушки буднично вились над ними.
Солнце уже выглянуло из-за пальм. Местные возвращались с рыбалки на своих утлых лодках. Вываливая жалкий улов прямо на мокрый песок, они фотографировались с отдыхающими. А на затуманенном горизонте, как напоминание о чем-то непреходящем, деловито маячили огромные рыбные фабрики.
До указанной на обратном билете даты оставалось несколько дней.
— Эх, в п%зду такую жизнь, — подумал я и закрыл лицо руками.
Мне и раньше всегда казалось, что некто, словно рукой, страницы одних книг переворачивает, другие закрывает. Издалека, оставаясь невидимым и неуязвимым. Но только теперь я знаю, — этот некто может быть кем угодно, даже мною самим, вплоть до того, что иногда его даже и вовсе нет. Не то, что эффект бабочки, или какая еще другая игра разума. Все гораздо проще.
В любое мыслимое мгновение каждое существо, обитающее в этой Вселенной, просто завернув за угол, например, здания, может легко оказаться в параллельной Вселенной, и ничего не почувствовать. И даже никогда об этом не догадаться. Потому, что возможных различий — бесчисленное множество, проследить за ними — напрасная трата времени.
И все эти параллельные Вселенные равноценны. Перемещение зависит исключительно от силы желания, чувства, которое мы испытываем сознательно или невольно. И вот, реальность меняется, мы же всегда остаемся такими, как родились.
Очнулся я на лежаке, на пляже. Ума не приложу, как я вышел из джунглей, особенно в таком состоянии. Лицо мое было прикрыто от утреннего солнца титульным листком газеты Индиан Таймс. Прямо под заголовком я заметил фотографию с Марса, на которой красовались два хиппи, обросшие бородами и длинным хаером. Подпись гласила, — миссия 2024 года закончилась спасением российских астронавтов.
Эти двое отчего-то выглядели знакомо. Правда, стоило приглядеться, как газету унес порыв ветра. Я даже не попытался ее поймать. За последние сутки мне и так померещилось предостаточно.
Но вибрация в кармане и зуммер телефонного звонка иллюзорными мне уже не показались. Взглянув на экран, я понял, что это звонит главред, которого должны были отправить на покой вместе со мной.
— Привет! — раздался голос из заснеженного Питера, — ты где? Ты помнишь, на следующей неделе у тебя три смены, авторский вечер Роста? Ты вообще норм?
Я опешил. Челюсть так и отвисла.
— Погодь, — пробормотал я, — так нас не уволили?
— Да ты что? — донеслось с того конца, — В своем уме? С чего бы вдруг?
— И ничего перед моим отъездом не случилось? — разволновался я, даже не решаясь произнести вслух то, что, как я помнил, обоих на сделало безработными.
— Кончай дурить! — прилетело мне в ответ, — Обратный билет не потерял, хоть?
Я сунул руку в соседний более глубокий карман моих шорт, и действительно обнаружил там паспорт и какие-то бумаги. Присмотревшись, я понял, что это и есть обратный билет.
Отшутившись, я отключился и медленно побрел вдоль воды, аккуратно переступая через ручейки, струившиеся в океан из прибрежных сортиров. Мелкие зеленые мушки буднично вились над ними.
Солнце уже выглянуло из-за пальм. Местные возвращались с рыбалки на своих утлых лодках. Вываливая жалкий улов прямо на мокрый песок, они фотографировались с отдыхающими. А на затуманенном горизонте, как напоминание о чем-то непреходящем, деловито маячили огромные рыбные фабрики.
До указанной на обратном билете даты оставалось несколько дней.
— Эх, в п%зду такую жизнь, — подумал я и закрыл лицо руками.