- Ну вот смотри, – начал он, так и не отпустив ее. – Ты можешь взять кисть в руки и водить ею по холсту, но это не значит, что ты будешь Ван Гогом или Пикассо; можешь складывать слова в предложения, предложения в абзацы, рифмовать слова, но это не сделает из тебя Толстого или Пушкина; можешь выучить ноты и попробовать создать свое музыкальное произведение, но это не значит, то ты станешь...
- ...Шопеном или Моцартом, – закончила Ольга. – Но как это соотносится с сексом?
- Каждый может лечь в постель с человеком противоположного пола, хотя не всегда противоположного, делать ритмичные движения на одной ноте и думать, что он гуру секса. Как в каждом человеке от рождения есть какие-то задатки к определенному виду деятельности, которые потом можно развить в способности, затем в талант, так абсолютно у всех есть задаток к сексу, но развивать его никто не хочет.
- Странная философия. А как же женская фригидность, мужская импотенция?
- Импотенция на пустом месте не возникает, а во фригидность я не верю.
- Странный разговор получился, – заметила Ольга.
- Откровенный, – поправил Островский. Он заметил, что ей было интересно слушать его сравнения, пусть она явно была с ним не совсем согласна, но, судя по всему, немного расслабилась, а то стояла, как статуя, когда Роман прижал ее к себе.
- Все-таки я, наверное, не соглашусь. Но каждый имеет право на свое мнение, – сказала Ольга.
- Хочешь, изменю твое? Могу тебя прямо сейчас довести до оргазма хоть членом, хоть языком, хоть пальцами...
- Точно извращенец, – уже как факт констатировала Ольга, но почувствовала, как при этом загорелись щеки.
- Вот! – протянул Островский. – Именно так почему-то и принято думать, считая секс чем-то постыдным, в том числе и разговоры о нем.
Он сделал несколько шагов вперед, продолжая прижимать Ольгу к себе, так что ей пришлось попятиться и упереться спиной в несчастный подоконник. Рука его уже привычно скользнула под платье, только бедро на этот раз осталось без внимания, сразу скользнув под кружевные стринги, а пальцы принялись за дело.
«Только держи себя в руках, не доставляй ему удовольствия насладиться своей правотой», – призвала себя Ольга, но меньше чем через минуту уже уперлась лбом в плечо Романа, чтобы он не видел ее выражение лица, вцепилась ногтями в его руки и мысленно умоляла не останавливаться. Но как бы она не пыталась держать зубы сцепленными, в конце все равно не смогла сдержать тихий стон, и звук собственного голоса вернул ее на грешную землю. То, что делал с ней этот мужчина, не поддавалось никакому объяснению, и от этого становилось страшно. Так что пора снова выпускать свои колючки.
Роман сделал шаг назад и посмотрел на Ольгу – расширенные зрачки, частое дыхание. Он улыбнулся, и его самодовольная улыбка окончательно отрезвила голову Ольги. Она пригладила платье и сказала:
- До свидания, Роман Сергеевич!
- И вы меня так покинете? – подыграл он ей.
Ольга невольно скользнула взглядом ниже его пояса и весьма ехидно выдала:
- Подрочить вам? Извините, но обслужите себя сами.
Островский рассмеялся вполне искренне и довольно заразительно, кажется, ее колкости уже просто веселили его.
- Может, ты мне еще предложишь проститутку вызвать?
- Неплохой вариант, – пожала плечами Ольга.
Как же Роман хотел, чтобы она осталась. Нет, он не просто хотел спустить пар, а хотел именно ее. Обычно, стоит только подарить женщине пару-тройку оргазмов, она уже заглядывает в глаза, как бездомная собака, которой бросили косточку и почесали за ухом. А у Ольги до сих пор шерсть дыбом и не совсем дружелюбный оскал. И собралась она уходить с таким видом, что останавливать ее сейчас не стоило. Роман видел, что это не показное выступление в стиле «останови меня, прижми к стеночке и закрой рот поцелуем».
- Ну вот смотри, – начал он, так и не отпустив ее. – Ты можешь взять кисть в руки и водить ею по холсту, но это не значит, что ты будешь Ван Гогом или Пикассо; можешь складывать слова в предложения, предложения в абзацы, рифмовать слова, но это не сделает из тебя Толстого или Пушкина; можешь выучить ноты и попробовать создать свое музыкальное произведение, но это не значит, то ты станешь...
- ...Шопеном или Моцартом, – закончила Ольга. – Но как это соотносится с сексом?
- Каждый может лечь в постель с человеком противоположного пола, хотя не всегда противоположного, делать ритмичные движения на одной ноте и думать, что он гуру секса. Как в каждом человеке от рождения есть какие-то задатки к определенному виду деятельности, которые потом можно развить в способности, затем в талант, так абсолютно у всех есть задаток к сексу, но развивать его никто не хочет.
- Странная философия. А как же женская фригидность, мужская импотенция?
- Импотенция на пустом месте не возникает, а во фригидность я не верю.
- Странный разговор получился, – заметила Ольга.
- Откровенный, – поправил Островский. Он заметил, что ей было интересно слушать его сравнения, пусть она явно была с ним не совсем согласна, но, судя по всему, немного расслабилась, а то стояла, как статуя, когда Роман прижал ее к себе.
- Все-таки я, наверное, не соглашусь. Но каждый имеет право на свое мнение, – сказала Ольга.
- Хочешь, изменю твое? Могу тебя прямо сейчас довести до оргазма хоть членом, хоть языком, хоть пальцами...
- Точно извращенец, – уже как факт констатировала Ольга, но почувствовала, как при этом загорелись щеки.
- Вот! – протянул Островский. – Именно так почему-то и принято думать, считая секс чем-то постыдным, в том числе и разговоры о нем.
Он сделал несколько шагов вперед, продолжая прижимать Ольгу к себе, так что ей пришлось попятиться и упереться спиной в несчастный подоконник. Рука его уже привычно скользнула под платье, только бедро на этот раз осталось без внимания, сразу скользнув под кружевные стринги, а пальцы принялись за дело.
«Только держи себя в руках, не доставляй ему удовольствия насладиться своей правотой», – призвала себя Ольга, но меньше чем через минуту уже уперлась лбом в плечо Романа, чтобы он не видел ее выражение лица, вцепилась ногтями в его руки и мысленно умоляла не останавливаться. Но как бы она не пыталась держать зубы сцепленными, в конце все равно не смогла сдержать тихий стон, и звук собственного голоса вернул ее на грешную землю. То, что делал с ней этот мужчина, не поддавалось никакому объяснению, и от этого становилось страшно. Так что пора снова выпускать свои колючки.
Роман сделал шаг назад и посмотрел на Ольгу – расширенные зрачки, частое дыхание. Он улыбнулся, и его самодовольная улыбка окончательно отрезвила голову Ольги. Она пригладила платье и сказала:
- До свидания, Роман Сергеевич!
- И вы меня так покинете? – подыграл он ей.
Ольга невольно скользнула взглядом ниже его пояса и весьма ехидно выдала:
- Подрочить вам? Извините, но обслужите себя сами.
Островский рассмеялся вполне искренне и довольно заразительно, кажется, ее колкости уже просто веселили его.
- Может, ты мне еще предложишь проститутку вызвать?
- Неплохой вариант, – пожала плечами Ольга.
Как же Роман хотел, чтобы она осталась. Нет, он не просто хотел спустить пар, а хотел именно ее. Обычно, стоит только подарить женщине пару-тройку оргазмов, она уже заглядывает в глаза, как бездомная собака, которой бросили косточку и почесали за ухом. А у Ольги до сих пор шерсть дыбом и не совсем дружелюбный оскал. И собралась она уходить с таким видом, что останавливать ее сейчас не стоило. Роман видел, что это не показное выступление в стиле «останови меня, прижми к стеночке и закрой рот поцелуем».