Взяла она колбасу, отрезала оба кончика, где торчали веревочки, для Гомеса, сама зацепила всю колбасу своими зубищами — и не успел Гомес мигнуть, как старуха сожрала ее всю. Как бы и не бывало ее никогда.
— Ах, чорт тебя побери! подумал Гомес.
— А это, говорит старуха, — что у вас? Апельсин? Съудовольствием.
И, взяв сама из рук Гомеса апельсин, старая ведьма, не обчищая его, угрызла с кожей в одну секунду.
— Нет, какова чертовка! подумал Гомсс. про вебя: — Нужно мне было тут располагаться есть, на дороге, где всякий чорт таскается.
— А знаете, колбаса-то и апельсян превкусные! говорит старуха. — Я с удовольствием их скушала.
— Оно и заметно, сердито сказал Гомес.
— Нет ли у вас еще чего сесть?
Гомес на такое невежество, еще и невиданное в Испании, ничего и отвечать не захотел, а встал и сказал:- Прощайте, сударыня.
— Погодите, дон-Гомес. Вы меня угостили — и я хочу отплатить вам добром. Хотите ли вы быть богаты?
Гомес поглядел на старую ведьму в дырявом балахоне, босоногую, нечесаную, и понял, что от этой обжоры и хвастуньи ничего путнаго не дождешься. Лучше уйти.
— А вы не спешите. Присядьте-ко.
Нечего делать. Гомес, как благовоспитанный кавальеро, сел опять и, глядя на живот старухи, поневоле опять подумал:
— Эка обида — куда моя колбаса с апельсяном пошли!
— Позвольте иметь честь прежде всего вам представиться! сказала старуха, делая ручкой. — Я сама госпожа Смерть — собственной, так сказать, своей персоной.
Гомеса так и отбросило от собеседницы.
— Вы, вероятно, слыхали обо мне, хотя в ваш дом давненько я уже не наведывалась.
Гомес вскочил и хотел было удрать что было мочи, да вспомнил, что ведь от смерти не уйдешь, смерть везде тебя найдет. Так что-ж бегать? Да при том дела его были так плохи, что он сам за полчаса пред тем звал ее к себе.
— Сударыня, если я вас звал, тому назад минуту… Если вы потому явились, что я… Начал заикаться Гомес. — Я могу вас уверить, что я пошутил. Я бы не посмель вас безпокоить. У вас столько дела на свете, что такую важную и занятую особу я не решился бы безпокоить.
— Сядьте, не бойтесь, дон-Гомес. Я пришла с вами познакомиться, а не за вами. За вами я так невзначай не приду, а пошлю вас предупредить о себе, когда наступит. время.
— Не могу ли я, сударыня, узнать, когда и кого вы пришлете ко мне, чтобы быть готовым вас принять?
— Я пришлю кого-нибудь из моей прислуги, у меня их несколько сотен.
Взяла она колбасу, отрезала оба кончика, где торчали веревочки, для Гомеса, сама зацепила всю колбасу своими зубищами — и не успел Гомес мигнуть, как старуха сожрала ее всю. Как бы и не бывало ее никогда.
— Ах, чорт тебя побери! подумал Гомес.
— А это, говорит старуха, — что у вас? Апельсин? Съудовольствием.
И, взяв сама из рук Гомеса апельсин, старая ведьма, не обчищая его, угрызла с кожей в одну секунду.
— Нет, какова чертовка! подумал Гомсс. про вебя: — Нужно мне было тут располагаться есть, на дороге, где всякий чорт таскается.
— А знаете, колбаса-то и апельсян превкусные! говорит старуха. — Я с удовольствием их скушала.
— Оно и заметно, сердито сказал Гомес.
— Нет ли у вас еще чего сесть?
Гомес на такое невежество, еще и невиданное в Испании, ничего и отвечать не захотел, а встал и сказал:- Прощайте, сударыня.
— Погодите, дон-Гомес. Вы меня угостили — и я хочу отплатить вам добром. Хотите ли вы быть богаты?
Гомес поглядел на старую ведьму в дырявом балахоне, босоногую, нечесаную, и понял, что от этой обжоры и хвастуньи ничего путнаго не дождешься. Лучше уйти.
— А вы не спешите. Присядьте-ко.
Нечего делать. Гомес, как благовоспитанный кавальеро, сел опять и, глядя на живот старухи, поневоле опять подумал:
— Эка обида — куда моя колбаса с апельсяном пошли!
— Позвольте иметь честь прежде всего вам представиться! сказала старуха, делая ручкой. — Я сама госпожа Смерть — собственной, так сказать, своей персоной.
Гомеса так и отбросило от собеседницы.
— Вы, вероятно, слыхали обо мне, хотя в ваш дом давненько я уже не наведывалась.
Гомес вскочил и хотел было удрать что было мочи, да вспомнил, что ведь от смерти не уйдешь, смерть везде тебя найдет. Так что-ж бегать? Да при том дела его были так плохи, что он сам за полчаса пред тем звал ее к себе.
— Сударыня, если я вас звал, тому назад минуту… Если вы потому явились, что я… Начал заикаться Гомес. — Я могу вас уверить, что я пошутил. Я бы не посмель вас безпокоить. У вас столько дела на свете, что такую важную и занятую особу я не решился бы безпокоить.
— Сядьте, не бойтесь, дон-Гомес. Я пришла с вами познакомиться, а не за вами. За вами я так невзначай не приду, а пошлю вас предупредить о себе, когда наступит. время.
— Не могу ли я, сударыня, узнать, когда и кого вы пришлете ко мне, чтобы быть готовым вас принять?
— Я пришлю кого-нибудь из моей прислуги, у меня их несколько сотен.