— Ну и красивая! — сказал Ситников-Хлебников.
— Ну, вот что, — сказал папа. — Пусть она пока себе остывает, а нам теперь главное — вызвать ученых: они разберутся.
И он по радио стал вызывать Ленинград.
— Ух, папа! — сказал Леша Копейкин, выслушав весь рассказ. — А я так боялся, что это не ученые, а шпионы.
— Ну, что ты, Лешка! — засмеялся Иван Алексеевич. — Там такие профессора!
— Да, а мячик зачем же у футболистов похитили?
— Ну и правильно сделали, — сказал папа. — Это такая нахальная команда, я и сам ее не люблю!
Когда все трое наговорились досыта, за окном уже начало рассветать. Бормотали колеса под полом, а вообще-то кругом была абсолютная тишина.
— Ну что ж, поспим, — предложил папа.
— Вы спите, — сказала мама, — а мне-то нельзя.
Папа и Леша Копейкин улеглись тогда на одну полку, обнялись и закрыли глаза.
А мама сидела возле них, смотрела и думала, что вот вырастет Леша Копейкин и тоже захочет что-нибудь там искать. И будет тогда Иван Алексеевич где-нибудь на севере, а Леша, допустим, на юге, и как она успеет на свидание с ними туда и сюда?
Леша Копейкин проснулся уже на обратном пути. Было утро, поезд стоял, а в коридоре звучали знакомые голоса.
— Что вы, что вы, — говорил капитан футбольной команды. — Проходите сначала вы. Разрешите, мы и балалаечки поднесем.
«Что же это там делается?» — подумал Леша Копейкин и отворил дверь. В коридоре толпились футболисты и музыканты. За окном был большой город, и они только сию минуту вошли.
— Вы уж, пожалуйста, нижние полочки занимайте, — говорили футболисты, — вам так будет удобней. А мы уж где-нибудь примостимся.
— Да хоть на багажных полках! — сказал капитан.
— Верно, верно! — крикнули футболисты, — невелики начальники! Это нам не дома, можем и без матрасиков полежать!
Музыканты, радостно глядя на футболистов, занимали места.
Леша Копейкин отыскал глазами левого полузащитника.
— Что случилось? — спросил он его.
— Понимаешь, — весело сказал левый полузащитник, — мы проиграли! Первый раз в жизни! Да как здорово — со счетом 3:25! Да пару мячей не засчитали, да трех не заметили, играли-то на рассвете, при электрических фонарях!
— Ну и красивая! — сказал Ситников-Хлебников.
— Ну, вот что, — сказал папа. — Пусть она пока себе остывает, а нам теперь главное — вызвать ученых: они разберутся.
И он по радио стал вызывать Ленинград.
— Ух, папа! — сказал Леша Копейкин, выслушав весь рассказ. — А я так боялся, что это не ученые, а шпионы.
— Ну, что ты, Лешка! — засмеялся Иван Алексеевич. — Там такие профессора!
— Да, а мячик зачем же у футболистов похитили?
— Ну и правильно сделали, — сказал папа. — Это такая нахальная команда, я и сам ее не люблю!
Когда все трое наговорились досыта, за окном уже начало рассветать. Бормотали колеса под полом, а вообще-то кругом была абсолютная тишина.
— Ну что ж, поспим, — предложил папа.
— Вы спите, — сказала мама, — а мне-то нельзя.
Папа и Леша Копейкин улеглись тогда на одну полку, обнялись и закрыли глаза.
А мама сидела возле них, смотрела и думала, что вот вырастет Леша Копейкин и тоже захочет что-нибудь там искать. И будет тогда Иван Алексеевич где-нибудь на севере, а Леша, допустим, на юге, и как она успеет на свидание с ними туда и сюда?
Леша Копейкин проснулся уже на обратном пути. Было утро, поезд стоял, а в коридоре звучали знакомые голоса.
— Что вы, что вы, — говорил капитан футбольной команды. — Проходите сначала вы. Разрешите, мы и балалаечки поднесем.
«Что же это там делается?» — подумал Леша Копейкин и отворил дверь. В коридоре толпились футболисты и музыканты. За окном был большой город, и они только сию минуту вошли.
— Вы уж, пожалуйста, нижние полочки занимайте, — говорили футболисты, — вам так будет удобней. А мы уж где-нибудь примостимся.
— Да хоть на багажных полках! — сказал капитан.
— Верно, верно! — крикнули футболисты, — невелики начальники! Это нам не дома, можем и без матрасиков полежать!
Музыканты, радостно глядя на футболистов, занимали места.
Леша Копейкин отыскал глазами левого полузащитника.
— Что случилось? — спросил он его.
— Понимаешь, — весело сказал левый полузащитник, — мы проиграли! Первый раз в жизни! Да как здорово — со счетом 3:25! Да пару мячей не засчитали, да трех не заметили, играли-то на рассвете, при электрических фонарях!