Грейсон чувствовал себя не в своей тарелке, когда проталкивался сквозь вращающуюся дверь в сверкающий вестибюль серого мрамора — того же цвета, что и костюмы здешних служащих. У Грейсона костюма не было. Ему пришлось удовлетвориться несколько помятыми брюками, белой рубашкой и зеленым галстуком, который все время съезжал на сторону, сколько его ни поправляй.
Этот галстук подарило ему Облако несколько месяцев назад. Может, оно уже тогда знало, что однажды его подопечного вызовут в штаб-квартиру ИИ?
В приемной Грейсона ожидала девушка-агент, любезная и оживленная. Здороваясь, она пожала ему руку чересчур энергично.
— Я совсем недавно пришла сюда на практику, — сообщила она. — Надо сказать, я еще никогда не слышала, чтобы первокурсника вызывали в штаб-квартиру. — Разговаривая, она продолжала трясти его руку. Это уже становилось неловким, и Грейсон начал подумывать, что хуже: позволить ей и дальше таскать его кисть вниз-вверх или высвободиться? Наконец, он нашел путь к спасению, прикинувшись, будто ему позарез нужно почесать нос.
— Ты сделал или что-то очень хорошее, или что-то очень плохое, — сказала практикантка.
— Я ничего не делал, — возразил Грейсон, но она явно ему не поверила.
Девушка проводила его в комфортабельный салон с двумя большими кожаными креслами, этажеркой, уставленной томами классиков и безликими казенными безделушками, с кофейным столиком посередине, на котором стояло серебряное блюдо с печеньем и серебряный же кувшин с водой. Это была стандартная «комната для аудиенций», спроектированная для тех случаев, когда при общении с Грозовым Облаком требуется посредничество человека. Грейсон встревожился — он всегда разговаривал с Облаком напрямую. Что все это значит?
Через несколько минут в комнату вошел худой мужчина, который уже выглядел усталым, хотя день только-только начался, и представился как агент Тракслер. Служащий явно принадлежал к первой категории в классификации Грозового Облака. Не творческая личность.
Он уселся напротив Грейсона и для начала завел традиционную беседу ни о чем: «Надеюсь, вы нормально добрались, бла-бла-бла», «Возьмите печенье, оно очень вкусное, бла-бла-бла»… Наверняка мужик говорит то же самое всем, с кем встречается, решил Грейсон.
Наконец, агент перешел к делу.
— Вы имеете хотя бы отдаленное понятие, зачем вас вызвали? — спросил Тракслер.
— Нет.
— Я так и думал.
«Тогда зачем спрашивать?» — подумал Грейсон, но произнести вслух не осмелился.
— Вас вызвали сюда, потому что Грозовое Облако попросило меня напомнить вам о правилах, которых наше агентство придерживается в отношении серпов.
Грейсон оскорбился и даже не пытался скрыть это.
— Я знаю правила!
— Да, но Облако настоятельно просило меня напомнить вам о них.
— А почему Облако не сделало это само?
Агент Тракслер испустил вздох досады. Наверняка хорошо отработанный.
— Как я уже сказал, Грозовое Облако хотело, чтобы я напомнил вам об этом.
Так они ни к чему не придут.
— Ну хорошо, — сказал Грейсон. Сообразив, что испытываемое им раздражение перешло границу, за которой начинается невежливость, он взял себя в руки. — Я высоко ценю, что вы приняли личное участие в этом деле, агент Тракслер. Считайте вашу задачу выполненной.
Агент потянулся за своим планшетником.
— Давайте пройдемся по правилам?
Грейсон медленно-медленно вдохнул и задержал воздух — ему показалось, что если он этого не сделает, то закричит. Что это Грозоблаку втемяшилось?! Когда он, Грейсон, вернется к себе в общежитие, им предстоит долгий и интересный разговор. Он не боялся спорить с Грозовым Облаком. Собственно говоря, они часто спорили. Разумеется, Облако всегда выигрывало, — даже когда проигрывало, ибо Грейсон понимал: оно проиграло неспроста.
— Статья первая Закона об отделении серпов от государства… — завел Тракслер и продолжал читать еще битый час, время от времени спрашивая: «Вы меня слушаете?» или «Вы поняли это?». Грейсон либо кивал, либо говорил «да» и, если требовала необходимость, повторял слово в слово только что сказанное Тракслером.
Закончив бубнить, Тракслер вместо того чтобы отложить планшетник, вывел на экран две фотографии.
— А теперь контрольная работа, — проговорил он и показал снимки Грейсону. Тот немедленно узнал на первом из них серпа Кюри — ее выдавали длинные серебряные волосы и лавандовая мантия. На втором снимке была девушка его возраста. Бирюзовая мантия свидетельствовала, что она тоже серп.
Агент Тракслер продолжал:
— Если бы Грозовому Облаку было позволено, оно предупредило бы серпов Кюри и Анастасию, что им угрожает опасность. Опасность, которая исключает возможность оживления. Если бы Грозовое Облако или один из его агентов предупредили их, какая статья Закона была бы нарушена?
— Э… статья пятнадцать, параграф два.
— Вообще-то, статья пятнадцать, параграф три, но почти попали. — Тракслер отложил планшетник. — Каковы последствия для студента Академии Нимбуса, если он предупредит этих двух серпов о грозящей им опасности?
Грейсон ответил не сразу. Одной мысли о последствиях было достаточно, чтобы кровь застыла в жилах.
— Исключение из Академии.
— Исключение без права восстановления, — уточнил Тракслер. — Студенту никогда больше не будет дозволено учиться ни в прежней академии, ни в какой-либо другой. Никогда.
Грейсон уставился на маленькие чайные печеньица. Как хорошо, что он не попробовал ни одного, иначе сейчас его стошнило бы прямо Тракслеру в морду. С другой стороны, может, Грейсон почувствовал бы себя лучше, если бы его стошнило. Он вообразил себе кислую физиономию агента, с которой стекает блевотина и еле удержался от улыбки.
— Значит, мы выяснили, что вы ни при каких обстоятельствах не должны предупреждать серпов Анастасию и Кюри об угрозе?
Грейсон принужденно пожал плечами.
— Да как бы я их предупредил? Я даже не знаю, где они живут.
— Они живут в одном знаменитом месте, называемом «Домом над водопадом» — адрес очень легко узнать, — сказал агент Тракслер, а затем повторил, как будто Грейсон не слышал этого раньше: — Если вы предупредите их об опасности, вам придется столкнуться с последствиями, о которых мы говорили.
Произнеся это, агент Тракслер вышел за дверь, даже не попрощавшись.
Когда Грейсон вернулся в общежитие академии, уже стемнело. Сосед по комнате, почти такой же энтузиаст, как и давешняя практикантка, не переставая молол языком. Грейсона так и подмывало стукнуть его.
— Мой учитель этики только что задал нам анализ судопроизводства в Смертную Эпоху. Я получил дело «Браун против Совета по образованию», а я даже не знаю, что это за дело такое. А преподаватель цифровой теории хочет, чтобы я написал эссе про Билла Гейтса — не про серпа, а про реального мужика. А уж о философии так вообще молчу…