- Дима… Сюда!
Надеюсь, соседи не слышали, что мы вытворяли на кухонном столе – я закрыла дверь. И в ванной, лишаясь стыда. И в постели – Гордеев не ушел, мы все не могли расстаться. Мало, нам было мало, и моя спальня услышала наши громкие дыхания и тихие слова.
Я лежала на спине, Гордеев, нависнув сверху, целовал мое плечо и все, что ниже. Его ладонь по-хозяйски скользнула под ягодицы, вторая пробралась между ног, сильные руки подняли меня и поставили в, хм, интересную позицию.
- Димка, - я ахнула, почувствовав, как во мне зажегся огонь. - Ты что собрался делать?
- То, что мы с тобой делали, сладкая моя. Только немного с другого ракурса.
- Я… Что? О-ох…
Ого. А достоинство у Гордеева такое же гордое, как и он сам. Во всяком случае, у меня ток пробегал, от того, что я чувствовала. И закрывались глаза от того, как его чувствовала.
- Малина, ты меня с ума сведешь…
Я? Вот не сказала бы. Это он меня точно с ума сведет и наша неутомимость.
Пальцы сжали простыню, а спина прогнулась.
И почему мне нравится, как звучит его голос? Как грудь греет спину, а бедра вжимаются в мои. Как губы ласково целуют шею под затылком, отмечают горячими прикосновениями линию позвоночника, а рука по-мужски смело гладит живот, спускаясь ниже…
- Какой у тебя мягкий живот, Маша. Люблю его.
- Ж-живот? – от толчков прерывалось дыхание, но я все равно удивленно хмыкнула. – Ты серьезно?
- Да, - не стал юлить Гордеев. - А ты что во мне любишь? – Он склонился, провел ладонью по моей шее и выдохнул в ухо: - Ну хоть что-нибудь, Малина, тебе во мне нравится? Возможно, - хрипло и многозначительно шепнул: - Он?
Он мне нравился, да еще как, но я не готова была признаться в этом даже под покровом ночи.
- Хоть что-нибудь, да, - легко улыбнулась, - очень нравится.
- Что, скажи?! – как-то слишком серьезно спросил, Димка, крепче меня обняв. Но тут же, опомнившись, нежно куснул плечо. – М-м, Малина?
От поцелуев горела кожа, от подкатившего удовольствия я готова была урчать. Женщина во мне мягко качнула бедрами навстречу ласкающему ее мужчине и прошептала с выдохом:
- Не скажу. Не пытайся выпытать.
Гордеев задохнулся, но только на длинный миг. Перевернул меня на спину и накрыл собой. Поймав губы, поцеловал так глубоко, что закружилась голова. Отпустил, дав вдохнуть воздух, и прижал к себе, теперь целуя висок.
- Машка, ты безумно вкусная. От тебя не оторваться. Скажи, что мне сделать, чтобы ты призналась? Хочу знать.
- Зачем?
- Дима… Сюда!
Надеюсь, соседи не слышали, что мы вытворяли на кухонном столе – я закрыла дверь. И в ванной, лишаясь стыда. И в постели – Гордеев не ушел, мы все не могли расстаться. Мало, нам было мало, и моя спальня услышала наши громкие дыхания и тихие слова.
Я лежала на спине, Гордеев, нависнув сверху, целовал мое плечо и все, что ниже. Его ладонь по-хозяйски скользнула под ягодицы, вторая пробралась между ног, сильные руки подняли меня и поставили в, хм, интересную позицию.
- Димка, - я ахнула, почувствовав, как во мне зажегся огонь. - Ты что собрался делать?
- То, что мы с тобой делали, сладкая моя. Только немного с другого ракурса.
- Я… Что? О-ох…
Ого. А достоинство у Гордеева такое же гордое, как и он сам. Во всяком случае, у меня ток пробегал, от того, что я чувствовала. И закрывались глаза от того, как его чувствовала.
- Малина, ты меня с ума сведешь…
Я? Вот не сказала бы. Это он меня точно с ума сведет и наша неутомимость.
Пальцы сжали простыню, а спина прогнулась.
И почему мне нравится, как звучит его голос? Как грудь греет спину, а бедра вжимаются в мои. Как губы ласково целуют шею под затылком, отмечают горячими прикосновениями линию позвоночника, а рука по-мужски смело гладит живот, спускаясь ниже…
- Какой у тебя мягкий живот, Маша. Люблю его.
- Ж-живот? – от толчков прерывалось дыхание, но я все равно удивленно хмыкнула. – Ты серьезно?
- Да, - не стал юлить Гордеев. - А ты что во мне любишь? – Он склонился, провел ладонью по моей шее и выдохнул в ухо: - Ну хоть что-нибудь, Малина, тебе во мне нравится? Возможно, - хрипло и многозначительно шепнул: - Он?
Он мне нравился, да еще как, но я не готова была признаться в этом даже под покровом ночи.
- Хоть что-нибудь, да, - легко улыбнулась, - очень нравится.
- Что, скажи?! – как-то слишком серьезно спросил, Димка, крепче меня обняв. Но тут же, опомнившись, нежно куснул плечо. – М-м, Малина?
От поцелуев горела кожа, от подкатившего удовольствия я готова была урчать. Женщина во мне мягко качнула бедрами навстречу ласкающему ее мужчине и прошептала с выдохом:
- Не скажу. Не пытайся выпытать.
Гордеев задохнулся, но только на длинный миг. Перевернул меня на спину и накрыл собой. Поймав губы, поцеловал так глубоко, что закружилась голова. Отпустил, дав вдохнуть воздух, и прижал к себе, теперь целуя висок.
- Машка, ты безумно вкусная. От тебя не оторваться. Скажи, что мне сделать, чтобы ты призналась? Хочу знать.
- Зачем?