— Пошли.
Они отправились, конечно, в каптерку. Это учреждение немедленно возникало там, где появлялся старшина. В лесу ли, в болоте ли, расположились на ночной отдых или дневной привал, уже через десяток минут после остановки старшина занят делами ОВС — обозно-вещевого снабжения. Сначала собирает в одно место все «лишнее» — у кого портянку сверхкомплектную, у кого подковку к сапогу, у кого что. Глядишь, и малая походная каптерка уже начинает работать. Все предвидит, все учтет старшина — и когда ты без сапог останешься, и когда без скатки. Все предусмотрит, на каждый случай припасено у него словцо, которое посолоней, и на каждый случай доброе.
— Чтобы это в последний раз!
Понятно, товарищ старшина.
Сделает какую-то отметку на измусоленном клочке бумаги.
— До Берлина чтоб хватило! Смекаешь?
Откуда он брался тогда, этот Берлин? Только из уст старшины про него и слышали. А все-таки было приятно. Сказанет старшина «Берлин» — и словно перелом в войне наступает. Так и сегодня.
— На, получай для дружка своего, — шепнул он Слободкину, выволакивая из-под куста пару кирзовых.
Сапоги были дрянными, почти совсем разбитыми, и не похоже было на то, что соответствуют они нужному размеру. Но Слободкин был в полном восторге.
— Откуда это, товарищ старшина? Нельзя ли еще?
Брага красноречиво перевел разговор на другую тему:
— В роту-то когда?
— За нами дело не станет.
— За кем это за нами?
— За мной и Кузей.
— Ну-ну, вы с места-то не рвите. Поаккуратней. Ты-то, гляжу, ничего, а ему бы еще полежать. И до рэнтгэна надо бы…
Всеми правдами и неправдами Кузя и Слободкин к утру были в роте. Поборцев встретил их поначалу грозно:
— Откуда такая команда?
— Из медсанбата, товарищ старший лейтенант, — за двоих доложил Кузя.
— Кто разрешил?
Все присутствовавшие при этой сцене притихли, ждали, что скажет Кузя. А он посмотрел на стоявших вокруг товарищей, на Слободкина и опять за двоих ответил:
— Никто не разрешил, товарищ старший лейтенант.
— Пошли.
Они отправились, конечно, в каптерку. Это учреждение немедленно возникало там, где появлялся старшина. В лесу ли, в болоте ли, расположились на ночной отдых или дневной привал, уже через десяток минут после остановки старшина занят делами ОВС — обозно-вещевого снабжения. Сначала собирает в одно место все «лишнее» — у кого портянку сверхкомплектную, у кого подковку к сапогу, у кого что. Глядишь, и малая походная каптерка уже начинает работать. Все предвидит, все учтет старшина — и когда ты без сапог останешься, и когда без скатки. Все предусмотрит, на каждый случай припасено у него словцо, которое посолоней, и на каждый случай доброе.
— Чтобы это в последний раз!
Понятно, товарищ старшина.
Сделает какую-то отметку на измусоленном клочке бумаги.
— До Берлина чтоб хватило! Смекаешь?
Откуда он брался тогда, этот Берлин? Только из уст старшины про него и слышали. А все-таки было приятно. Сказанет старшина «Берлин» — и словно перелом в войне наступает. Так и сегодня.
— На, получай для дружка своего, — шепнул он Слободкину, выволакивая из-под куста пару кирзовых.
Сапоги были дрянными, почти совсем разбитыми, и не похоже было на то, что соответствуют они нужному размеру. Но Слободкин был в полном восторге.
— Откуда это, товарищ старшина? Нельзя ли еще?
Брага красноречиво перевел разговор на другую тему:
— В роту-то когда?
— За нами дело не станет.
— За кем это за нами?
— За мной и Кузей.
— Ну-ну, вы с места-то не рвите. Поаккуратней. Ты-то, гляжу, ничего, а ему бы еще полежать. И до рэнтгэна надо бы…
Всеми правдами и неправдами Кузя и Слободкин к утру были в роте. Поборцев встретил их поначалу грозно:
— Откуда такая команда?
— Из медсанбата, товарищ старший лейтенант, — за двоих доложил Кузя.
— Кто разрешил?
Все присутствовавшие при этой сцене притихли, ждали, что скажет Кузя. А он посмотрел на стоявших вокруг товарищей, на Слободкина и опять за двоих ответил:
— Никто не разрешил, товарищ старший лейтенант.