— Как поможешь? — Коля вскочил со скамьи уже готовый мчаться в том направлении которое указал маленький невзрачный ангел посланный свыше, но остановился.
— Пошли. Я всё расскажу. — Парень с ленивой важностью нерасторопно поднялся со скамьи. — Сигарет купишь?
— Конечно! — Он был готов на всё. Сложить весь мир пополам, перевернуть Киев, словно стог сена, лишь бы найти заветную иголку. Но не как не ожидал что придётся травить некатаном угрюмого, малорослого подростка словно рыцарь облачившегося в флаг Незалежной. Но всё же исполнил волю незнакомца.
Они поднимались по ступеням темного подъезда, в котором смешались запахи свежего борща, копчёного сала, перегара, дорогих духов и экскрементов. Неописуемый букет, присущий почто каждому многоквартирному дому в центре города двери которого в любое время суток открыты для каждого. Пустые бутылки и окурки затушенные о подоконник, едкий густой дым напоминающие о недавнем веселье царящие на первом и втором этажах душили едким смрадом. Остановившись в пролёте второго этажа, незнакомец настежь раскрыл взвывшую от старости деревянную раму выпустив зловонье наружу, бутылки издав последний звук в своей жизни рассыпались на тысячи осколков предав бетонному полу зеленоватый отблеск, уже не красовались под светом фонаря отбрасывая многозначные тени а жалостно скрепили под ногами. Опустевший подъезд хранил гробовое молчание, и только звяканье ключей эхом нарушило эту безмятежную тишину.
— Проходи. — Открыв дверь, озарив угрюмый подъезд ярким светом, от которого резало глаза, незнакомец гостеприимно впустил парня внутрь. — Чай будешь?
— Нет, спасибо. — Но чай и все прелести гостеприимство не было времени, оно безмолвно утекало из рук, делая заветную цель неосуществимой.
— Давай фото. — Парнишка протянул руку, Коля не медлил, не желая терять ни мгновения.
Сделав пару снимков, парень начал набирать сообщение. Хвастаясь себе под нос тем, что уже через несколько минут его пост облетит весь Киев и девушка найдётся так же быстро, как и потерялась. Кичась тем как отлажена эта система, и всего одно волшебное слово «Пере пост», о котором сообщил его незнакомый друг из интернета позволит сделать его запись хитом ВК в эту ночь во свей Украине. И действительно, уже через несколько минут просмотры, лайки и пере посты побежали под записью, серый глаз заморгал, сердечко прыгало, а рупор голосил «Пропала девушка…», парень в сине-жёлтом плаще из флага взвыл от восторга.
Но Коля был не здесь, не в этой комнате он был далеко, на озимом поле стойко зеленеющим под холодным ноябрьским ветром, ещё не укрытым от холода пушистым белым одеялом, но живое не смотря ни на что, как и его любовь трепетало надеждой, наперекор всем преградам и препятствиям. Блики уходящего солнца, приближающийся любимый силуэт, все это будило новые волны чувств прибоем омывающие сердце. Тогда она ждала его как всегда на их месте и сейчас она ждёт его, но уже не там, но от этого надежда не умирает, она ещё любит, и он это знает он верит в это как в святой дух обитающий в церковной обители. Он чувствует ритм биения её сердца, он знает, что оно бьется, что сердца их должны биться вместе всегда и везде, неразлучные, неразделимые, связанные незримой прочной красной нитью, ведущую их тела друг к другу. Ведь даже вдали от неё сердцем и душой он вместе с ней, а она с ним. И не важно что вокруг, ведь её, словно ангел охраняет его любовь.
Пытаясь угодить всем, ты теряешь себя
Но только потеряв всех, ты найдёшь себя…
Старик подошел к ребятам, раскрыв перед ними свои объятия, и только тогда они разревелись. Я оставалась сидеть с незнакомкой из злосчастного поезда, с дочерней заботой положив её голову к себе на колени. В кармане куртки нашёлся забытый щелоковый белый платок, с первых же прикосновений к лицу несчастной окрасившийся в тёмно багровый под цвет выбитых гладью слов «Марине от мамы». Мама, мамочка, где же ты… почему я не послушала тебя, не приняла твои слова на веру, взрослея, с каждым годом отдалялась всё дальше от тебя, пока пропасть между нами не стала непреодолимой. Ведомая собственной глупостью не видя ничего кругом кроме себя, я пыталась слушать лишь сердце, которое сейчас замолкло под натиском неутолимой боли. Оно больше не ведёт меня, не указывает мне путь, в нём лишь необъятная пустота, космический вакуум в котором летают крупицы от угасшей звезды, разлетевшейся в необъятном пространстве на сотни километров друг от друга. Мамочка, как же глупа я была. А сейчас всё осознав, мне стыдно признаться в этом не только тебе, но и себе сомой. Одна, во всём свете, как и эти мальчики, чьё солнце увядает у меня на коленях.
Нет, я не должна сдаваться, не сейчас, не в этот момент, не этому с детства учил меня отец. Я не вправе дать ей умереть, своим бездействием я и так принесла слишком много боли, я должна сделать всё, что в моих силах, ради них. Глаза залили слёзы, но не от безвыходности, впервые в жизни я с нежностью смогла посмотреть на этих малышей, таких маленьких и беззащитных. Признаюсь честно, я никогда не любила детей, считая что от них слишком много шума и хлопот, но тут, в этом тёмном проулке что-то перевернулось внутри меня. Та любовь, что таилась в сердце, рвалась наружу, рвалась к ним, двум силуэтом словно кистью художника вытесненными из под сумрака фонаря, всхлипывания, которых то и дело улавливал слух, словно фильтр, отделяя их от звуков ночного бушующего города. Важное от былого, прошлое от настоящего.
Маленькие мужественные человечки дали волю своим истинным чувствам диктуемым возрастом. Они действительно заслуживали уважения больше чем я, в их глазах не было страха он не поражал их бездействием, они сражались до последнего, из последних сил, не имея не единого шанса на победу, их дух не пал, и судьба ещё не сломила их. Если бы я была такая же как они, то не оказалась сейчас здесь. А может быть я должна была здесь оказаться? А всё что с нами происходит, предначертано вопреки нашей воли.
Мучительно простонав женщина раскрыла огромные глаза, бледно голубые, как ясное небо в солнечную погоду. Наши глаза встретились, быть может она даже узнала меня. Её окровавленная рука мучительно потянулась к моему лицу, казалось каждое движение приносит ей нестерпимую боль.
— Спасибо — чуть слышно шепнула она. Высохшие губы застыли, впуская в лёгкие едва уловимые глотки воздуха.
— Что с вами случилось, за что они вас так, вас ограбили? — У меня было столько вопросов к ней.
— Да, — шепнула она еле слышно мне в ответ, — у меня украли надежду… — Она умолка, небесные глаза заполнили слёзы.
— Я видела, как они отобрали вашу сумку.
— Не в сумке дело, — она едва улыбнулась, то что я сказала, рассмешило её. — это не люди, а звери. Где мои дети. — Она силилась подняться, но я не позволила ей этого сделать, слишком уж она была слаба.
— Они там, с мужчиной, он тоже хочет помочь. — Я указала в сторону разбитого фонаря, смахнув едва заметные слёзы, она устремила глаза в ту сторону.
— Спасибо вам, я должна встать. — Опираясь руками о ледяной ноябрьский асфальт, собрав последние силы в кулак женщина попыталась встать, но не смогла.
— Как поможешь? — Коля вскочил со скамьи уже готовый мчаться в том направлении которое указал маленький невзрачный ангел посланный свыше, но остановился.
— Пошли. Я всё расскажу. — Парень с ленивой важностью нерасторопно поднялся со скамьи. — Сигарет купишь?
— Конечно! — Он был готов на всё. Сложить весь мир пополам, перевернуть Киев, словно стог сена, лишь бы найти заветную иголку. Но не как не ожидал что придётся травить некатаном угрюмого, малорослого подростка словно рыцарь облачившегося в флаг Незалежной. Но всё же исполнил волю незнакомца.
Они поднимались по ступеням темного подъезда, в котором смешались запахи свежего борща, копчёного сала, перегара, дорогих духов и экскрементов. Неописуемый букет, присущий почто каждому многоквартирному дому в центре города двери которого в любое время суток открыты для каждого. Пустые бутылки и окурки затушенные о подоконник, едкий густой дым напоминающие о недавнем веселье царящие на первом и втором этажах душили едким смрадом. Остановившись в пролёте второго этажа, незнакомец настежь раскрыл взвывшую от старости деревянную раму выпустив зловонье наружу, бутылки издав последний звук в своей жизни рассыпались на тысячи осколков предав бетонному полу зеленоватый отблеск, уже не красовались под светом фонаря отбрасывая многозначные тени а жалостно скрепили под ногами. Опустевший подъезд хранил гробовое молчание, и только звяканье ключей эхом нарушило эту безмятежную тишину.
— Проходи. — Открыв дверь, озарив угрюмый подъезд ярким светом, от которого резало глаза, незнакомец гостеприимно впустил парня внутрь. — Чай будешь?
— Нет, спасибо. — Но чай и все прелести гостеприимство не было времени, оно безмолвно утекало из рук, делая заветную цель неосуществимой.
— Давай фото. — Парнишка протянул руку, Коля не медлил, не желая терять ни мгновения.
Сделав пару снимков, парень начал набирать сообщение. Хвастаясь себе под нос тем, что уже через несколько минут его пост облетит весь Киев и девушка найдётся так же быстро, как и потерялась. Кичась тем как отлажена эта система, и всего одно волшебное слово «Пере пост», о котором сообщил его незнакомый друг из интернета позволит сделать его запись хитом ВК в эту ночь во свей Украине. И действительно, уже через несколько минут просмотры, лайки и пере посты побежали под записью, серый глаз заморгал, сердечко прыгало, а рупор голосил «Пропала девушка…», парень в сине-жёлтом плаще из флага взвыл от восторга.
Но Коля был не здесь, не в этой комнате он был далеко, на озимом поле стойко зеленеющим под холодным ноябрьским ветром, ещё не укрытым от холода пушистым белым одеялом, но живое не смотря ни на что, как и его любовь трепетало надеждой, наперекор всем преградам и препятствиям. Блики уходящего солнца, приближающийся любимый силуэт, все это будило новые волны чувств прибоем омывающие сердце. Тогда она ждала его как всегда на их месте и сейчас она ждёт его, но уже не там, но от этого надежда не умирает, она ещё любит, и он это знает он верит в это как в святой дух обитающий в церковной обители. Он чувствует ритм биения её сердца, он знает, что оно бьется, что сердца их должны биться вместе всегда и везде, неразлучные, неразделимые, связанные незримой прочной красной нитью, ведущую их тела друг к другу. Ведь даже вдали от неё сердцем и душой он вместе с ней, а она с ним. И не важно что вокруг, ведь её, словно ангел охраняет его любовь.
Пытаясь угодить всем, ты теряешь себя
Но только потеряв всех, ты найдёшь себя…
Старик подошел к ребятам, раскрыв перед ними свои объятия, и только тогда они разревелись. Я оставалась сидеть с незнакомкой из злосчастного поезда, с дочерней заботой положив её голову к себе на колени. В кармане куртки нашёлся забытый щелоковый белый платок, с первых же прикосновений к лицу несчастной окрасившийся в тёмно багровый под цвет выбитых гладью слов «Марине от мамы». Мама, мамочка, где же ты… почему я не послушала тебя, не приняла твои слова на веру, взрослея, с каждым годом отдалялась всё дальше от тебя, пока пропасть между нами не стала непреодолимой. Ведомая собственной глупостью не видя ничего кругом кроме себя, я пыталась слушать лишь сердце, которое сейчас замолкло под натиском неутолимой боли. Оно больше не ведёт меня, не указывает мне путь, в нём лишь необъятная пустота, космический вакуум в котором летают крупицы от угасшей звезды, разлетевшейся в необъятном пространстве на сотни километров друг от друга. Мамочка, как же глупа я была. А сейчас всё осознав, мне стыдно признаться в этом не только тебе, но и себе сомой. Одна, во всём свете, как и эти мальчики, чьё солнце увядает у меня на коленях.
Нет, я не должна сдаваться, не сейчас, не в этот момент, не этому с детства учил меня отец. Я не вправе дать ей умереть, своим бездействием я и так принесла слишком много боли, я должна сделать всё, что в моих силах, ради них. Глаза залили слёзы, но не от безвыходности, впервые в жизни я с нежностью смогла посмотреть на этих малышей, таких маленьких и беззащитных. Признаюсь честно, я никогда не любила детей, считая что от них слишком много шума и хлопот, но тут, в этом тёмном проулке что-то перевернулось внутри меня. Та любовь, что таилась в сердце, рвалась наружу, рвалась к ним, двум силуэтом словно кистью художника вытесненными из под сумрака фонаря, всхлипывания, которых то и дело улавливал слух, словно фильтр, отделяя их от звуков ночного бушующего города. Важное от былого, прошлое от настоящего.
Маленькие мужественные человечки дали волю своим истинным чувствам диктуемым возрастом. Они действительно заслуживали уважения больше чем я, в их глазах не было страха он не поражал их бездействием, они сражались до последнего, из последних сил, не имея не единого шанса на победу, их дух не пал, и судьба ещё не сломила их. Если бы я была такая же как они, то не оказалась сейчас здесь. А может быть я должна была здесь оказаться? А всё что с нами происходит, предначертано вопреки нашей воли.
Мучительно простонав женщина раскрыла огромные глаза, бледно голубые, как ясное небо в солнечную погоду. Наши глаза встретились, быть может она даже узнала меня. Её окровавленная рука мучительно потянулась к моему лицу, казалось каждое движение приносит ей нестерпимую боль.
— Спасибо — чуть слышно шепнула она. Высохшие губы застыли, впуская в лёгкие едва уловимые глотки воздуха.
— Что с вами случилось, за что они вас так, вас ограбили? — У меня было столько вопросов к ней.
— Да, — шепнула она еле слышно мне в ответ, — у меня украли надежду… — Она умолка, небесные глаза заполнили слёзы.
— Я видела, как они отобрали вашу сумку.
— Не в сумке дело, — она едва улыбнулась, то что я сказала, рассмешило её. — это не люди, а звери. Где мои дети. — Она силилась подняться, но я не позволила ей этого сделать, слишком уж она была слаба.
— Они там, с мужчиной, он тоже хочет помочь. — Я указала в сторону разбитого фонаря, смахнув едва заметные слёзы, она устремила глаза в ту сторону.
— Спасибо вам, я должна встать. — Опираясь руками о ледяной ноябрьский асфальт, собрав последние силы в кулак женщина попыталась встать, но не смогла.