— Тётушка! — взвизгнул Пётр. — Не надо... Майн либен танте!.. — Он загородил спиною окно.
— Во-о-он!.. — Елизавета отшвырнула великого князя, чуть не сбив с него парик.
Подскочили слуги и начали сгребать солдатиков, швырять за окно.
— Ваше Величество... — Пётр закрыл лицо ладонями. Елизавета грубо схватила его за плечи, развернула лицом к себе.
— Ваше императорское высочество, великий князь, стыдитесь! Дед ваш, Карл Двенадцатый, в шестнадцать лет пол-Европы покорил, а у вас игрушки на уме... Так-то вас обучили прусские наставники, а, господин Брюммер?
Брюммер шаркнул сапогом по паркету:
— Извольте, Ваше Величество, я дам пояснения...
— Хватит объяснений да изъяснений! — оборвала его императрица. — С нонешнего дня вы отстраняетесь от должности и в отставку, без пенсиона. Марш в Пруссию! Господин канцлер, выправить документы! Полковника Румбера отстранить от должности при князе и в ссылку в дальний гарнизон на калмыцкую линию... капралом! А ты, Петруша, завтра с женой в Ораниенбаум, живите своим двором, может, поумнеешь. А хочешь военному делу прилежать, дозволяю завести потешное войско... до роты.
— Ах! — взвизгнул Пётр. — Спасибо, тётушка!
— И чтоб никаких кукол. Захочешь поиграть — жена молодая. — Елизавета ласково улыбнулась Екатерине, отходя от гнева.
Все обрадовались — буря улетела и, слава Богу, произвела лишь небольшой урон. По комнате прокатился вал оживления. Брюммер что-то шепнул герцогине Ангальт-Цербстской, и та, сладко улыбаясь и держа локти вразлёт, подплыла к Елизавете.
— Ах, Ваше Величество, вы, как всегда, добры и мудры — что может быть лучше для детей пожить своим домом. Но хорошо, когда рядом с ними есть старшие. Извините за совет, но...
— Уж не вы ли метите в хранительницы счастья молодых?
Ваше Величество, господин Брюммер...
Елизавета развернулась всем корпусом к герцогине, гнев полыхнул в разом потемневших глазах.
— Дорогая моя родственница, сватьюшка, я не прошу у вас советов. — Она вскинула к глазу монокль, как это сделала секундой раньше герцогиня. — Более того, почитаю за лучшее, если вы составите компанию господам наставникам великого князя. Зажились вы в России, пользуясь нашей добротой...
— Но, Ваше Величество... — Принцесса стала белее мела, которым был осыпан парик.
— Домой, в Неметчину, и немедля... Я ведь про шашни тайные ваши со шведским двором ведаю и про письма доносные королю прусскому. А, не ждали? А если в крепость заточу по вине шпионской? Жрать хлеб российский и продавать Россию не позволю никому! Сбирайтесь в отъезд, пока не передумала. — Елизавета так же круто отвернулась от «сватьюшки».
А та, непрестанно отступая в книксенах, присела да так и не смогла подняться — обморок подкосил.
— Что до наставников, то, полагаю, муж кузины нашей, господин Чоглоков, сумеет преподать уроки семейной жизни молодожёнам. Так, Николай Наумович? В науках не изощрён, но супружеский долг блюдёт.
— Рад стараться, Ваше Величество... И опять же к жене ближе, — поспешил он высказать самое сокровенное и подмигнул Чоглоковой.
Но Елизавета уже не слушала. Словно спохватившись, что забыла о главном, крикнула:
— Тётушка! — взвизгнул Пётр. — Не надо... Майн либен танте!.. — Он загородил спиною окно.
— Во-о-он!.. — Елизавета отшвырнула великого князя, чуть не сбив с него парик.
Подскочили слуги и начали сгребать солдатиков, швырять за окно.
— Ваше Величество... — Пётр закрыл лицо ладонями. Елизавета грубо схватила его за плечи, развернула лицом к себе.
— Ваше императорское высочество, великий князь, стыдитесь! Дед ваш, Карл Двенадцатый, в шестнадцать лет пол-Европы покорил, а у вас игрушки на уме... Так-то вас обучили прусские наставники, а, господин Брюммер?
Брюммер шаркнул сапогом по паркету:
— Извольте, Ваше Величество, я дам пояснения...
— Хватит объяснений да изъяснений! — оборвала его императрица. — С нонешнего дня вы отстраняетесь от должности и в отставку, без пенсиона. Марш в Пруссию! Господин канцлер, выправить документы! Полковника Румбера отстранить от должности при князе и в ссылку в дальний гарнизон на калмыцкую линию... капралом! А ты, Петруша, завтра с женой в Ораниенбаум, живите своим двором, может, поумнеешь. А хочешь военному делу прилежать, дозволяю завести потешное войско... до роты.
— Ах! — взвизгнул Пётр. — Спасибо, тётушка!
— И чтоб никаких кукол. Захочешь поиграть — жена молодая. — Елизавета ласково улыбнулась Екатерине, отходя от гнева.
Все обрадовались — буря улетела и, слава Богу, произвела лишь небольшой урон. По комнате прокатился вал оживления. Брюммер что-то шепнул герцогине Ангальт-Цербстской, и та, сладко улыбаясь и держа локти вразлёт, подплыла к Елизавете.
— Ах, Ваше Величество, вы, как всегда, добры и мудры — что может быть лучше для детей пожить своим домом. Но хорошо, когда рядом с ними есть старшие. Извините за совет, но...
— Уж не вы ли метите в хранительницы счастья молодых?
Ваше Величество, господин Брюммер...
Елизавета развернулась всем корпусом к герцогине, гнев полыхнул в разом потемневших глазах.
— Дорогая моя родственница, сватьюшка, я не прошу у вас советов. — Она вскинула к глазу монокль, как это сделала секундой раньше герцогиня. — Более того, почитаю за лучшее, если вы составите компанию господам наставникам великого князя. Зажились вы в России, пользуясь нашей добротой...
— Но, Ваше Величество... — Принцесса стала белее мела, которым был осыпан парик.
— Домой, в Неметчину, и немедля... Я ведь про шашни тайные ваши со шведским двором ведаю и про письма доносные королю прусскому. А, не ждали? А если в крепость заточу по вине шпионской? Жрать хлеб российский и продавать Россию не позволю никому! Сбирайтесь в отъезд, пока не передумала. — Елизавета так же круто отвернулась от «сватьюшки».
А та, непрестанно отступая в книксенах, присела да так и не смогла подняться — обморок подкосил.
— Что до наставников, то, полагаю, муж кузины нашей, господин Чоглоков, сумеет преподать уроки семейной жизни молодожёнам. Так, Николай Наумович? В науках не изощрён, но супружеский долг блюдёт.
— Рад стараться, Ваше Величество... И опять же к жене ближе, — поспешил он высказать самое сокровенное и подмигнул Чоглоковой.
Но Елизавета уже не слушала. Словно спохватившись, что забыла о главном, крикнула: