— Там вчерась оставалось, а Тимохвей Алексеевич ещё не наведывались. — Старик проворно нырнул за портьеру. На последних его словах в дверях показался Тимошка.
— Это кто врёт, что я не наведывался?
Из-за портьеры послышался довольный смешок и громкое бульканье. Старик спешил: не дай Бог, соседский барин подоспеет.
Они потолкались в торговых рядах, бойко сбывавших лакомства — конфеты, бублики, калачи, пряники, орехи. В ходу был и галантерейный товар — праздник есть праздник, дарить не жалели. На Гришкином рукаве повисла нарумяненная молодка:
— Утешь алой ленточкой, чернявый. А я уж тебя своим чем утешу, так утешу...
— Отцепись, шалая, будочника кликну.
— У, сердитый какой.
Григорий ввинтился в толпу возле дудочников. Десятка два дударей всех возрастов, ростов и росточков согласно дули в дуды, дудки и дудочки. Мелодия была озорная, захватывающая, толпа не то грелась, не то просто приплясывала.
И снова на Гришку обратила внимание разбитная молодка с наведённым на щёки румянцем. Она прошлась вокруг, заманивая хохотком, крепко отбивая ритм каблуками. Григорий на минуту растерялся.
— Ты ево щекотни малость, девонька, — посоветовали из толпы.
— Во-во, на аршин ниже бороды.
Григорий спасся, резко дёрнувшись в сторону.
— Опять всё к тебе да к тебе... А я чем не молодец? — Тимошка вызывающе тряхнул плечами, выпятил грудь, но роста это ему не прибавило.
— А я тебя на руки возьму, авось приметит которая. — Григорий вскинул друга на плечо.
Тимошка картинно подбоченился, сдвинул на затылок картуз, распустил чуб.
— Глянь, скоморохи. — Маленький мальчик показывал старшему на парней.
Григорий так же легко, как поднял, скинул Тимофея, тот потянул его за собой, и оба повалились в снег. Пьяненький старичок, приплясывая, закружился возле них. Хохоча, встали, начали отряхивать снег.
— Нашёл на ком силу показывать, — ворчал Тимофей. — У, бугай.
— И то бугай, — поддакнул старичок. — Чем малого забижать, пошёл бы на кулачную потеху, вот-вот зачнут на Москве-ти на реке... Кузнецкие против замоскворецких.
Друзья подошли, когда бойцы уже стояли двумя стенками, а бой повели мальчишки-зачинщики, и одна стенка теснила другую. Со стороны горячили бойцов:
— Москворецкие, не поддавайсь!
— Ковалики, стой крепче!
— Там вчерась оставалось, а Тимохвей Алексеевич ещё не наведывались. — Старик проворно нырнул за портьеру. На последних его словах в дверях показался Тимошка.
— Это кто врёт, что я не наведывался?
Из-за портьеры послышался довольный смешок и громкое бульканье. Старик спешил: не дай Бог, соседский барин подоспеет.
Они потолкались в торговых рядах, бойко сбывавших лакомства — конфеты, бублики, калачи, пряники, орехи. В ходу был и галантерейный товар — праздник есть праздник, дарить не жалели. На Гришкином рукаве повисла нарумяненная молодка:
— Утешь алой ленточкой, чернявый. А я уж тебя своим чем утешу, так утешу...
— Отцепись, шалая, будочника кликну.
— У, сердитый какой.
Григорий ввинтился в толпу возле дудочников. Десятка два дударей всех возрастов, ростов и росточков согласно дули в дуды, дудки и дудочки. Мелодия была озорная, захватывающая, толпа не то грелась, не то просто приплясывала.
И снова на Гришку обратила внимание разбитная молодка с наведённым на щёки румянцем. Она прошлась вокруг, заманивая хохотком, крепко отбивая ритм каблуками. Григорий на минуту растерялся.
— Ты ево щекотни малость, девонька, — посоветовали из толпы.
— Во-во, на аршин ниже бороды.
Григорий спасся, резко дёрнувшись в сторону.
— Опять всё к тебе да к тебе... А я чем не молодец? — Тимошка вызывающе тряхнул плечами, выпятил грудь, но роста это ему не прибавило.
— А я тебя на руки возьму, авось приметит которая. — Григорий вскинул друга на плечо.
Тимошка картинно подбоченился, сдвинул на затылок картуз, распустил чуб.
— Глянь, скоморохи. — Маленький мальчик показывал старшему на парней.
Григорий так же легко, как поднял, скинул Тимофея, тот потянул его за собой, и оба повалились в снег. Пьяненький старичок, приплясывая, закружился возле них. Хохоча, встали, начали отряхивать снег.
— Нашёл на ком силу показывать, — ворчал Тимофей. — У, бугай.
— И то бугай, — поддакнул старичок. — Чем малого забижать, пошёл бы на кулачную потеху, вот-вот зачнут на Москве-ти на реке... Кузнецкие против замоскворецких.
Друзья подошли, когда бойцы уже стояли двумя стенками, а бой повели мальчишки-зачинщики, и одна стенка теснила другую. Со стороны горячили бойцов:
— Москворецкие, не поддавайсь!
— Ковалики, стой крепче!