А ведь она говорила как-то, что в посёлке к ней относились неважно, думали, что легионеры всё-таки успели добраться до неё, и из местных никто бы не женился на ней. И мать её наши убили. Выходит, она сиротой росла, превращалась в девушку, взрослела, а рядом не было матери. Она же как-то спрашивала его о любви, значит, она и не любила сама ни разу. Ужасалась ещё, как можно бить женщину!
Он вздохнул, и свенка обернулась к нему, спросила участливо:
— Как вы? Вам плохо? — Поднялась и подошла, коснулась кончиками пальцев его мокрого лба. — Да у вас жар! Почему вы молчите? Почему ничего не говорите? — Смотрела в его чёрные, лихорадочно блестящие глаза, и хмурилась.
— Дай мне попить… пожалуйста… — попросил шёпотом.
— Сейчас. — Она ушла и вернулась с кружкой воды, помогла ему выпить. Римлянин поймал её за руку, сжал пальцы в ладони.
— Почему… почему ты раньше не говорила мне?
Она усмехнулась.
— Вы разве слушали меня? Вы вообще ничего не слушали… Я вас умоляла не трогать меня… Вы хоть раз спросили, почему?
Он отвёл взгляд и отпустил её руку. Рианн отступила на шаг и продолжила:
— Разве мужчины вообще слушают женщин? Подумаешь, она что-то там говорит… Пусть говорит, это её заботы… Хочет она — не хочет, больно ей — не больно… Какая разница? По мысли мужчин, женщины только для этого и нужны: угадывать их желания… Разве вы сами не так думаете? Вот ваша супруга, вы хоть раз спрашивали её, что чувствует она? Чем она живёт? Что она любит? Чем занимается? А ведь она так далеко от вас…
Он стёр со лба испарину и усмехнулся, отвечая:
— Моя жена изменяет мне, и, думаю, она родила мне сына не от меня…
Рианн чуть приподняла брови в удивлении.
— Почему? Вы знаете, почему она так делает?
— Мы никогда не любили друг друга… это родители наши поженили нас… А она ещё до свадьбы встречалась с другим…
— Она его любит?
— Я не знаю… Но сын мой похож на него, как две капли воды.
Рианн медленно покачала головой, спросила:
— А если она любит его, вы, что же, будете мешать им?
— Я хотел съездить в Рим весной, если всё обойдётся…
— И что же, вы будете бить её?
— Бить? — Он удивился. — Что за глупости? Зачем?
А ведь она говорила как-то, что в посёлке к ней относились неважно, думали, что легионеры всё-таки успели добраться до неё, и из местных никто бы не женился на ней. И мать её наши убили. Выходит, она сиротой росла, превращалась в девушку, взрослела, а рядом не было матери. Она же как-то спрашивала его о любви, значит, она и не любила сама ни разу. Ужасалась ещё, как можно бить женщину!
Он вздохнул, и свенка обернулась к нему, спросила участливо:
— Как вы? Вам плохо? — Поднялась и подошла, коснулась кончиками пальцев его мокрого лба. — Да у вас жар! Почему вы молчите? Почему ничего не говорите? — Смотрела в его чёрные, лихорадочно блестящие глаза, и хмурилась.
— Дай мне попить… пожалуйста… — попросил шёпотом.
— Сейчас. — Она ушла и вернулась с кружкой воды, помогла ему выпить. Римлянин поймал её за руку, сжал пальцы в ладони.
— Почему… почему ты раньше не говорила мне?
Она усмехнулась.
— Вы разве слушали меня? Вы вообще ничего не слушали… Я вас умоляла не трогать меня… Вы хоть раз спросили, почему?
Он отвёл взгляд и отпустил её руку. Рианн отступила на шаг и продолжила:
— Разве мужчины вообще слушают женщин? Подумаешь, она что-то там говорит… Пусть говорит, это её заботы… Хочет она — не хочет, больно ей — не больно… Какая разница? По мысли мужчин, женщины только для этого и нужны: угадывать их желания… Разве вы сами не так думаете? Вот ваша супруга, вы хоть раз спрашивали её, что чувствует она? Чем она живёт? Что она любит? Чем занимается? А ведь она так далеко от вас…
Он стёр со лба испарину и усмехнулся, отвечая:
— Моя жена изменяет мне, и, думаю, она родила мне сына не от меня…
Рианн чуть приподняла брови в удивлении.
— Почему? Вы знаете, почему она так делает?
— Мы никогда не любили друг друга… это родители наши поженили нас… А она ещё до свадьбы встречалась с другим…
— Она его любит?
— Я не знаю… Но сын мой похож на него, как две капли воды.
Рианн медленно покачала головой, спросила:
— А если она любит его, вы, что же, будете мешать им?
— Я хотел съездить в Рим весной, если всё обойдётся…
— И что же, вы будете бить её?
— Бить? — Он удивился. — Что за глупости? Зачем?