— И лучше бы не встречались.
— Почему? Вы всегда хорошо отзывались о ней. Она красивая, да, — Рианн кивнула, признавая это, — очень красивая, но…
— Но? — он ждал продолжения, и Рианн не знала, как сказать об этом, тогда римлянин опять спросил:- Но?
— Я не хотела бы такой хозяйки, как она…
Центурион долго молчал, глядя в лицо свенки, думал.
— Ты и меня бы своим хозяином не хотела.
Рианн усмехнулась и медленно устало прикрыла глаза, потом ответила:
— Я вообще не хочу никакого хозяина, любого, ни такого, как ваша жена, извините, если что, ни вас, ни кого бы то другого. Надоело! Каждый указывает мне, что делать, а потом ещё и выставляет меня везде виноватой. Меньше всего я хочу вмешиваться в вашу жизнь и что-то советовать. — Она села на лавку у стола и медленно потянула шнурки плаща у горла.
Теперь они сидели друг против друга через стол, центурион наблюдал за ней и её руками. Рианн вздохнула.
— Можете меня бить, но я всё равно скажу… Если вы дорожите отношениями, если вам нужна семья, ваш ребёнок, вы должны не тут сидеть, а быть у неё, быть с ней рядом. Она же женщина, она ждёт от вас первого шага, ждёт извинений…
— Она — не ты! Это тебе нужны извинения и первые шаги. Она не такая! Я больше чем уверен, что ей нужен развод, и за этим она сюда и приехала. И то, что ты попалась ей на глаза, то, что она взъелась из-за этого — только повод. Она сейчас во всём виноватит меня, выставляет меня одного крайним, чтобы оправдать свой приезд и свои требования.
— Она просит развода?
— Она не просит — она требует!
— Вы же сами этого хотели, хотели ехать к ней и разводиться. И что? Вам же лучше, теперь никуда ехать не надо…
— Легко всё у тебя.
Рианн пожала плечами, будто говоря «Как хотите…» Поднялась из-за стола и сбросила плащ с плеч, собрала его, перебросила через согнутую руку.
— Я немного поработаю, мне осталось совсем чуть-чуть и завтра можно будет отнести.
— Делай, что хочешь…
Рианн ушла, села за работу. Бронзовые браслеты позвякивали в такт движениям рук, а мысли всё возвращались и возвращались к тому же. Пусть поступает так, как считает нужным, как ему кажется правильным. Разве можно здесь дать один и единственно верный совет? Нет и нет! Пусть всё решит сам. И всё равно, как бы он ни поступил, рано или поздно пожалеет.
Через момент центурион прошёл мимо неё и ушёл на улицу. Рианн перестала работать и, замерев, долго смотрела на закрывшуюся дверь через плечо. Что это? Куда он на ночь глядя? Решил послушаться совета своей рабыни? До неё, конечно, до неё.
Может быть, помирятся. Сейчас он устроит ей ночь любви, как он это умеет, в этом ему не откажешь, и они помирятся. Она простит ему всё. Долгое отсутствие, рабыню рядом, разговор на повышенных тонах — всё простит!
Даже Рианн, уж как ненавидела его, как боялась, а потом всё равно дрогнула, научилась получать удовольствие от близости с ним, от прикосновений к его телу, от взглядов на его лицо, даже от поцелуев. А ведь казался чужим, чёрным демоном из мира мёртвых. Но он растопил лёд её сердца. И ничего, сейчас он ей таким не кажется. Да, не такой, как свены, да, чужой, незнакомый, да, делал больно, но именно он ввёл её в мир чувственных, плотских наслаждений. Если бы не он, Рианн навсегда закрыла бы для себя эту дверь. Он научил её любить поцелуи, смотреть в лица мужчин без страха.
— И лучше бы не встречались.
— Почему? Вы всегда хорошо отзывались о ней. Она красивая, да, — Рианн кивнула, признавая это, — очень красивая, но…
— Но? — он ждал продолжения, и Рианн не знала, как сказать об этом, тогда римлянин опять спросил:- Но?
— Я не хотела бы такой хозяйки, как она…
Центурион долго молчал, глядя в лицо свенки, думал.
— Ты и меня бы своим хозяином не хотела.
Рианн усмехнулась и медленно устало прикрыла глаза, потом ответила:
— Я вообще не хочу никакого хозяина, любого, ни такого, как ваша жена, извините, если что, ни вас, ни кого бы то другого. Надоело! Каждый указывает мне, что делать, а потом ещё и выставляет меня везде виноватой. Меньше всего я хочу вмешиваться в вашу жизнь и что-то советовать. — Она села на лавку у стола и медленно потянула шнурки плаща у горла.
Теперь они сидели друг против друга через стол, центурион наблюдал за ней и её руками. Рианн вздохнула.
— Можете меня бить, но я всё равно скажу… Если вы дорожите отношениями, если вам нужна семья, ваш ребёнок, вы должны не тут сидеть, а быть у неё, быть с ней рядом. Она же женщина, она ждёт от вас первого шага, ждёт извинений…
— Она — не ты! Это тебе нужны извинения и первые шаги. Она не такая! Я больше чем уверен, что ей нужен развод, и за этим она сюда и приехала. И то, что ты попалась ей на глаза, то, что она взъелась из-за этого — только повод. Она сейчас во всём виноватит меня, выставляет меня одного крайним, чтобы оправдать свой приезд и свои требования.
— Она просит развода?
— Она не просит — она требует!
— Вы же сами этого хотели, хотели ехать к ней и разводиться. И что? Вам же лучше, теперь никуда ехать не надо…
— Легко всё у тебя.
Рианн пожала плечами, будто говоря «Как хотите…» Поднялась из-за стола и сбросила плащ с плеч, собрала его, перебросила через согнутую руку.
— Я немного поработаю, мне осталось совсем чуть-чуть и завтра можно будет отнести.
— Делай, что хочешь…
Рианн ушла, села за работу. Бронзовые браслеты позвякивали в такт движениям рук, а мысли всё возвращались и возвращались к тому же. Пусть поступает так, как считает нужным, как ему кажется правильным. Разве можно здесь дать один и единственно верный совет? Нет и нет! Пусть всё решит сам. И всё равно, как бы он ни поступил, рано или поздно пожалеет.
Через момент центурион прошёл мимо неё и ушёл на улицу. Рианн перестала работать и, замерев, долго смотрела на закрывшуюся дверь через плечо. Что это? Куда он на ночь глядя? Решил послушаться совета своей рабыни? До неё, конечно, до неё.
Может быть, помирятся. Сейчас он устроит ей ночь любви, как он это умеет, в этом ему не откажешь, и они помирятся. Она простит ему всё. Долгое отсутствие, рабыню рядом, разговор на повышенных тонах — всё простит!
Даже Рианн, уж как ненавидела его, как боялась, а потом всё равно дрогнула, научилась получать удовольствие от близости с ним, от прикосновений к его телу, от взглядов на его лицо, даже от поцелуев. А ведь казался чужим, чёрным демоном из мира мёртвых. Но он растопил лёд её сердца. И ничего, сейчас он ей таким не кажется. Да, не такой, как свены, да, чужой, незнакомый, да, делал больно, но именно он ввёл её в мир чувственных, плотских наслаждений. Если бы не он, Рианн навсегда закрыла бы для себя эту дверь. Он научил её любить поцелуи, смотреть в лица мужчин без страха.