— Отец занимал у него серебро, хотел купить двух быков этой осенью. Сам погиб на охоте… Денег нет, я не знаю, где они… И были ли…
Марк нахмурился, слушая её.
— Ты хочешь сказать, тебя продали из-за долга? Потому что твой отец задолжал деньги за каких-то быков? — Он был ошеломлён. — Двух быков? А что же племя? Почему никто не возмутился? Где твои родственники? Почему никто не встал на твою защиту?
— У меня нет родственников, я осталась одна… А Крикс родственник короля, они, наверное, договорились между собой…
— Безумие какое-то! — Он не мог в это поверить, всё это казалось ему диким. — Тебе надо было быстрее найти мужа, чтобы он защищал тебя. Неужели никто из ваших не сватался к тебе?
Она ещё ниже опустила голову, молчала.
— Что? — переспросил Марк. — Никто не сватался? Ты умеешь вести хозяйство, ткать и готовить есть. Неужели никто из местных мужчин не захотел сделать тебя своей женой? Ты симпатичная, молодая ещё, сколько тебе лет, лет семнадцать? Ты уже как пару лет могла бы быть чьей-то женой… И говоришь, что никто не сватался к тебе? Я не верю! Дикость какая-то! Что там у вас за порядки?
Рианн помолчала немного, потом ответила с неохотой:
— Все в посёлке так думали… почему-то… Эти пять лет… Это ваши… Мне было двенадцать, когда ваши пришли… Они зашли в наш дом и нашли меня… Мама вмешалась… На мне только платье успели порвать… Я убежала, а маму убили… Все тогда подумали, что ваши… что они…
— Что тебя изнасиловали? — он сам помог ей найти слова. Она ещё ниже опустила голову. — Постой, но ведь Крикс продавал мне тебя и говорил, что ты ещё девушка, что ты невинна, почему? Ты же девственна… была…
Рианн пожала плечами.
— Наверное, хотел обмануть вас. Все в посёлке знали, что я порченная римлянами, и никто бы никогда не взял меня в жёны… Все презирали меня… И думаю, что никто не удивился, что Крикс поступил со мной так…
Марк молча обдумывал услышанное.
— Пять лет… Я помню ваш посёлок, я был там тогда… Это была карательная экспедиция, — он не знал, как сказать эти слова по-свенски, и заменил их латинскими, но вряд ли девчонке это было важно. — Ваши подняли бунт, несколько племён поднялись тогда. И мы подавляли их, применяли террор… Но я не помню тебя… В твоём доме меня не было… Я был при главном центурионе, мне нельзя было отлучаться… Да там много, что было. Всё разве упомнишь? Я тогда был самым младшим центурионом, от меня мало, что зависело… Да если бы и зависело. Террор есть террор. Мало кого что-то останавливает… Особенно в таких случаях.
Они помолчали, Рианн толкнулась с его ноги.
— Пустите… пожалуйста…
Он разжал руки и отпустил её. Девушка ушла из кухни, и скоро стало слышно, что заработал ткацкий станок. Этот станок достался ему от прежних хозяев, два года он стоял в углу и пылился, а девчонка только-только появилась, с первого же дня заставила его работать. Продала какие-то свои безделушки, то ли браслеты, то ли ещё что-то, купила нитки и теперь, вот, работает. И зачем ей это? Не хочется без дела сидеть?
Значит, вот как всё у неё обернулось. Как можно было продать своего соплеменника за долги? Глупости какие-то. Хотя-я, что уж там греха таить, сплошь и рядом и в Риме такое же на каждом шагу, особенно среди бедноты этой. То детей за долги отдают, то сами себя продают… А это вообще дикари, варвары, что от них ждать другого?
Но Крикс его обманул, он пытался продать ему подпорченную девку, назвав её девушкой, и запросил безбожно, хотел заработать побольше, проклятый торгаш, мать родную продал бы, если бы, кто купил. Я ещё поговорю с тобой при встрече, ты часто сюда наведываешься за вином и за другой ерундой. Хотел обмануть и сам же купился на обмане. Девчонка-то и правда оказалась девственницей, так что ты, старый лис, ещё и прогадал. Мог бы толкнуть её в хороший притон, она стоила бы дороже в два раза…
Уроды вы все… Мог бы какой-нибудь парень и жениться на ней, она бы сейчас была бы женой и хозяйкой, рожала бы своему мужу-германцу сыновей, была бы свободной, а так…
Варвары, они и есть варвары.
Он потянулся, напрягая мышцы груди, спины, плеч. Приятная усталость наполняла тело. А, какая ему, собственно, разница, что у них там за дела, у этих свенов? Хотят продавать друг друга, пусть продают, меньше убивать их потом придётся, этих дикарей. Если уж они друг друга не жалеют, почему их должны жалеть другие? Дикари, они и есть дикари. Варвары, одним словом.
— Отец занимал у него серебро, хотел купить двух быков этой осенью. Сам погиб на охоте… Денег нет, я не знаю, где они… И были ли…
Марк нахмурился, слушая её.
— Ты хочешь сказать, тебя продали из-за долга? Потому что твой отец задолжал деньги за каких-то быков? — Он был ошеломлён. — Двух быков? А что же племя? Почему никто не возмутился? Где твои родственники? Почему никто не встал на твою защиту?
— У меня нет родственников, я осталась одна… А Крикс родственник короля, они, наверное, договорились между собой…
— Безумие какое-то! — Он не мог в это поверить, всё это казалось ему диким. — Тебе надо было быстрее найти мужа, чтобы он защищал тебя. Неужели никто из ваших не сватался к тебе?
Она ещё ниже опустила голову, молчала.
— Что? — переспросил Марк. — Никто не сватался? Ты умеешь вести хозяйство, ткать и готовить есть. Неужели никто из местных мужчин не захотел сделать тебя своей женой? Ты симпатичная, молодая ещё, сколько тебе лет, лет семнадцать? Ты уже как пару лет могла бы быть чьей-то женой… И говоришь, что никто не сватался к тебе? Я не верю! Дикость какая-то! Что там у вас за порядки?
Рианн помолчала немного, потом ответила с неохотой:
— Все в посёлке так думали… почему-то… Эти пять лет… Это ваши… Мне было двенадцать, когда ваши пришли… Они зашли в наш дом и нашли меня… Мама вмешалась… На мне только платье успели порвать… Я убежала, а маму убили… Все тогда подумали, что ваши… что они…
— Что тебя изнасиловали? — он сам помог ей найти слова. Она ещё ниже опустила голову. — Постой, но ведь Крикс продавал мне тебя и говорил, что ты ещё девушка, что ты невинна, почему? Ты же девственна… была…
Рианн пожала плечами.
— Наверное, хотел обмануть вас. Все в посёлке знали, что я порченная римлянами, и никто бы никогда не взял меня в жёны… Все презирали меня… И думаю, что никто не удивился, что Крикс поступил со мной так…
Марк молча обдумывал услышанное.
— Пять лет… Я помню ваш посёлок, я был там тогда… Это была карательная экспедиция, — он не знал, как сказать эти слова по-свенски, и заменил их латинскими, но вряд ли девчонке это было важно. — Ваши подняли бунт, несколько племён поднялись тогда. И мы подавляли их, применяли террор… Но я не помню тебя… В твоём доме меня не было… Я был при главном центурионе, мне нельзя было отлучаться… Да там много, что было. Всё разве упомнишь? Я тогда был самым младшим центурионом, от меня мало, что зависело… Да если бы и зависело. Террор есть террор. Мало кого что-то останавливает… Особенно в таких случаях.
Они помолчали, Рианн толкнулась с его ноги.
— Пустите… пожалуйста…
Он разжал руки и отпустил её. Девушка ушла из кухни, и скоро стало слышно, что заработал ткацкий станок. Этот станок достался ему от прежних хозяев, два года он стоял в углу и пылился, а девчонка только-только появилась, с первого же дня заставила его работать. Продала какие-то свои безделушки, то ли браслеты, то ли ещё что-то, купила нитки и теперь, вот, работает. И зачем ей это? Не хочется без дела сидеть?
Значит, вот как всё у неё обернулось. Как можно было продать своего соплеменника за долги? Глупости какие-то. Хотя-я, что уж там греха таить, сплошь и рядом и в Риме такое же на каждом шагу, особенно среди бедноты этой. То детей за долги отдают, то сами себя продают… А это вообще дикари, варвары, что от них ждать другого?
Но Крикс его обманул, он пытался продать ему подпорченную девку, назвав её девушкой, и запросил безбожно, хотел заработать побольше, проклятый торгаш, мать родную продал бы, если бы, кто купил. Я ещё поговорю с тобой при встрече, ты часто сюда наведываешься за вином и за другой ерундой. Хотел обмануть и сам же купился на обмане. Девчонка-то и правда оказалась девственницей, так что ты, старый лис, ещё и прогадал. Мог бы толкнуть её в хороший притон, она стоила бы дороже в два раза…
Уроды вы все… Мог бы какой-нибудь парень и жениться на ней, она бы сейчас была бы женой и хозяйкой, рожала бы своему мужу-германцу сыновей, была бы свободной, а так…
Варвары, они и есть варвары.
Он потянулся, напрягая мышцы груди, спины, плеч. Приятная усталость наполняла тело. А, какая ему, собственно, разница, что у них там за дела, у этих свенов? Хотят продавать друг друга, пусть продают, меньше убивать их потом придётся, этих дикарей. Если уж они друг друга не жалеют, почему их должны жалеть другие? Дикари, они и есть дикари. Варвары, одним словом.