— Кому — надо?
— Надо и всё…
Он не спрашивал больше ни о чём, подчинялся ей и делал всё, что она говорила. Рианн посадила его у очага, дала кусок хлеба, и пока римлянин ел, она быстро собиралась в дорогу. Брала всё, что было съедобное: хлеб, что успела выпечь ещё вчера, сыр, сушёную малину в полотняном мешочке, вяленое мясо зайца, даже морковку с грядки. Дорога предстояла долгая и трудная. Идёт дождь, нужны были ещё тёплые вещи и надёжная обувь, нож, огниво и бронзовая кружка, чтобы можно было нагреть воды. Да, ещё надо придумать, что сделать с козой, её же не бросишь здесь без присмотра на эти пару дней. Именно за столько дней думала Рианн, что управится. Ей надо только проводить его до болота, дальше он пойдёт сам. Он как-то говорил, что уже был здесь лет пять-шесть назад, так что выберется.
Она глянула на центуриона. О, за это время, пока она собиралась, он заснул, угревшись у тлеющего очага, даже хлеб не доел. Вот как подействовала на него свобода, свалившаяся так неожиданно. Он почувствовал себя в её доме в безопасности, что даже сумел заснуть после стольких бессонных ночей и дней, полных тревоги и ожидания смерти.
— Эй! — Рианн толкнула его в спину, и центурион вскинулся, резко просыпаясь, дёрнулся всем телом и невольно ахнул от боли в потревоженной правой руке. — Хватит спать! Вам надо переодеться в одежду потеплее… Быстрее!
Она нашла ему одежду отца, он, конечно, был и выше, и крупнее, поэтому всё будет большое, но прежняя одежда римлянина была грязной, мокрой и кишела вшами. Крикса это мало заботило, но Рианн терпеть этого не могла рядом с собой.
Она помогала ему переодеваться, надевать штаны и сапоги, завязывать ремни на голенях, помогала надевать тёплую шерстяную рубашку, затягивать шнурки у горла и на рукавах, завязывать пояс. Сама набросила тёплый плащ. Всё, конечно же, страшно висело на похудевшем теле центуриона, и одной рукой своей он никогда бы сам не справился. Ничего, там, в своей крепости, он вылечится, отъестся, его подстригут и побреют, он станет таким же, как прежде, ну, может быть, рука его потеряет былую силу, и он уже не будет таким же хорошим воином, как был, но он будет жить. И на том хвала Донару…
— Всё… Надо идти…
Всё, что собрала Рианн, поместилось в холщёвый мешок с широкими лямками, этот мешок отец обычно брал на охоту, и его нашли рядом с ним, когда отыскали его тело год назад. Сейчас Рианн забросила припасы на плечо и решительно шагнула на улицу. Всего два дня, и она вернётся, день туда и день обратно. В римской крепости она появляться не собиралась. Только до болота, дальше он пойдёт сам. Так все ходят, так и Рианн сама сюда пришла. И он доберётся…
Дождь уже перестал, и на востоке посветлело небо, предвещая рассвет. Как долго, сколько же она провозилась. Она и не заметила, как ускорила шаг, стараясь быстрее покинуть посёлок. Обычно на рассвете самый крепкий сон, поэтому Рианн надеялась, что все свены и их собаки благополучно спят, и они никого не встретят. Так и получилось. Она и римлянин следом прошли мимо всех домов посёлка и никого не встретили. Хвала богам! Небо буквально светлело на глазах, земля была мокрой, а в лесу со всех деревьев и кустов капало холодными тяжёлыми каплями, пробивающими одежду до самого тела.
Центурион покорно делал всё, что говорила ему Рианн, она помнила выражение его лица и глаз, когда помогала ему одеваться. Конечно, сам бы он не справился, но и получать помощь от женщины он не привык. Одно дело, когда Рианн когда-то помогала ему снимать кирасу, расстёгивать ремни и замки, но одевался обычно он всегда сам. Это ущемляло его римскую гордость, он злился на свою беспомощность, хмыкал и порывался всё делать сам, но только лишний раз кривился и кусал губы от боли. Ничего. Гордость свою ему придётся не раз ущемлять и даже не два, рука его заживать будет ещё долго. Так что… Пусть терпит.
В лесу просыпались птицы, в ближайшей луже квакали лягушки, но услышав приближающихся людей, замолкли, рядом протявкала лиса. Лес жил своей жизнью, начинался новый день.
Рианн шла быстро и не оглядывалась, пусть поспевает, если хочет жить. И он шёл за ней, стараясь придерживаться её темпа, и лишь когда через час свенка остановилась перевести дыхание, центурион тоже остановился, вместе с ней. Рианн посмотрела на него и заметила его усталость. Конечно, он же за эти месяцы жил впроголодь, от тела остались только кожа да кости, ему самого себя держать на ногах стоило больших усилий. Оно и понятно, он же из плена возвращается. А как он хотел?
— Устали? — спросила первой.
— Есть немного… — Кивнул согласно, осматриваясь по сторонам.
Солнце уже встало, и лучи света, яркие и даже какие-то малиновые с ночной черноты пробивались сквозь листву деревьев. Всё выглядело каким-то нарядным, величественным и торжественным, будто праздничным даже. Мокрый чистый лес, свежий влажный запах, щебет проснувшихся птиц. Высоко в кронах деревьев угадывался ветер, здесь, внизу, его не было слышно, даже кожей лица и рук не ощущалось и дуновения его, а там, высоко, слышно было, как качались высокие верхушки берёз и осин. Может быть, этот ветер сможет разогнать тучи, и проглянет солнце? Хотелось тепла и света и совсем не хотелось дождя.
— Это этот мальчишка бегал за тобой, да? — спросил вдруг центурион. — Сын Крикса… Как ты там его называла? Гален? Он — да?
— Он… — Рианн согласно кивнула, не понимая интереса со стороны римлянина. Какая ему разница? Да и он уже как-то спрашивал её об этом. Так что… Не всё ли равно?
— По-моему, он и сейчас в тебя ещё влюблён… — Римлянин хмыкнул, то ли с усмешкой, то ли пытался скрыть свои какие-то чувства.
— И что? — Голос Рианн прозвучал резче, чем хотелось бы. — Он помог вам, вы на свободе только благодаря ему, так что…
Римлянин перебил её:
— Я на свободе благодаря тебе, а не ему!
— Кому — надо?
— Надо и всё…
Он не спрашивал больше ни о чём, подчинялся ей и делал всё, что она говорила. Рианн посадила его у очага, дала кусок хлеба, и пока римлянин ел, она быстро собиралась в дорогу. Брала всё, что было съедобное: хлеб, что успела выпечь ещё вчера, сыр, сушёную малину в полотняном мешочке, вяленое мясо зайца, даже морковку с грядки. Дорога предстояла долгая и трудная. Идёт дождь, нужны были ещё тёплые вещи и надёжная обувь, нож, огниво и бронзовая кружка, чтобы можно было нагреть воды. Да, ещё надо придумать, что сделать с козой, её же не бросишь здесь без присмотра на эти пару дней. Именно за столько дней думала Рианн, что управится. Ей надо только проводить его до болота, дальше он пойдёт сам. Он как-то говорил, что уже был здесь лет пять-шесть назад, так что выберется.
Она глянула на центуриона. О, за это время, пока она собиралась, он заснул, угревшись у тлеющего очага, даже хлеб не доел. Вот как подействовала на него свобода, свалившаяся так неожиданно. Он почувствовал себя в её доме в безопасности, что даже сумел заснуть после стольких бессонных ночей и дней, полных тревоги и ожидания смерти.
— Эй! — Рианн толкнула его в спину, и центурион вскинулся, резко просыпаясь, дёрнулся всем телом и невольно ахнул от боли в потревоженной правой руке. — Хватит спать! Вам надо переодеться в одежду потеплее… Быстрее!
Она нашла ему одежду отца, он, конечно, был и выше, и крупнее, поэтому всё будет большое, но прежняя одежда римлянина была грязной, мокрой и кишела вшами. Крикса это мало заботило, но Рианн терпеть этого не могла рядом с собой.
Она помогала ему переодеваться, надевать штаны и сапоги, завязывать ремни на голенях, помогала надевать тёплую шерстяную рубашку, затягивать шнурки у горла и на рукавах, завязывать пояс. Сама набросила тёплый плащ. Всё, конечно же, страшно висело на похудевшем теле центуриона, и одной рукой своей он никогда бы сам не справился. Ничего, там, в своей крепости, он вылечится, отъестся, его подстригут и побреют, он станет таким же, как прежде, ну, может быть, рука его потеряет былую силу, и он уже не будет таким же хорошим воином, как был, но он будет жить. И на том хвала Донару…
— Всё… Надо идти…
Всё, что собрала Рианн, поместилось в холщёвый мешок с широкими лямками, этот мешок отец обычно брал на охоту, и его нашли рядом с ним, когда отыскали его тело год назад. Сейчас Рианн забросила припасы на плечо и решительно шагнула на улицу. Всего два дня, и она вернётся, день туда и день обратно. В римской крепости она появляться не собиралась. Только до болота, дальше он пойдёт сам. Так все ходят, так и Рианн сама сюда пришла. И он доберётся…
Дождь уже перестал, и на востоке посветлело небо, предвещая рассвет. Как долго, сколько же она провозилась. Она и не заметила, как ускорила шаг, стараясь быстрее покинуть посёлок. Обычно на рассвете самый крепкий сон, поэтому Рианн надеялась, что все свены и их собаки благополучно спят, и они никого не встретят. Так и получилось. Она и римлянин следом прошли мимо всех домов посёлка и никого не встретили. Хвала богам! Небо буквально светлело на глазах, земля была мокрой, а в лесу со всех деревьев и кустов капало холодными тяжёлыми каплями, пробивающими одежду до самого тела.
Центурион покорно делал всё, что говорила ему Рианн, она помнила выражение его лица и глаз, когда помогала ему одеваться. Конечно, сам бы он не справился, но и получать помощь от женщины он не привык. Одно дело, когда Рианн когда-то помогала ему снимать кирасу, расстёгивать ремни и замки, но одевался обычно он всегда сам. Это ущемляло его римскую гордость, он злился на свою беспомощность, хмыкал и порывался всё делать сам, но только лишний раз кривился и кусал губы от боли. Ничего. Гордость свою ему придётся не раз ущемлять и даже не два, рука его заживать будет ещё долго. Так что… Пусть терпит.
В лесу просыпались птицы, в ближайшей луже квакали лягушки, но услышав приближающихся людей, замолкли, рядом протявкала лиса. Лес жил своей жизнью, начинался новый день.
Рианн шла быстро и не оглядывалась, пусть поспевает, если хочет жить. И он шёл за ней, стараясь придерживаться её темпа, и лишь когда через час свенка остановилась перевести дыхание, центурион тоже остановился, вместе с ней. Рианн посмотрела на него и заметила его усталость. Конечно, он же за эти месяцы жил впроголодь, от тела остались только кожа да кости, ему самого себя держать на ногах стоило больших усилий. Оно и понятно, он же из плена возвращается. А как он хотел?
— Устали? — спросила первой.
— Есть немного… — Кивнул согласно, осматриваясь по сторонам.
Солнце уже встало, и лучи света, яркие и даже какие-то малиновые с ночной черноты пробивались сквозь листву деревьев. Всё выглядело каким-то нарядным, величественным и торжественным, будто праздничным даже. Мокрый чистый лес, свежий влажный запах, щебет проснувшихся птиц. Высоко в кронах деревьев угадывался ветер, здесь, внизу, его не было слышно, даже кожей лица и рук не ощущалось и дуновения его, а там, высоко, слышно было, как качались высокие верхушки берёз и осин. Может быть, этот ветер сможет разогнать тучи, и проглянет солнце? Хотелось тепла и света и совсем не хотелось дождя.
— Это этот мальчишка бегал за тобой, да? — спросил вдруг центурион. — Сын Крикса… Как ты там его называла? Гален? Он — да?
— Он… — Рианн согласно кивнула, не понимая интереса со стороны римлянина. Какая ему разница? Да и он уже как-то спрашивал её об этом. Так что… Не всё ли равно?
— По-моему, он и сейчас в тебя ещё влюблён… — Римлянин хмыкнул, то ли с усмешкой, то ли пытался скрыть свои какие-то чувства.
— И что? — Голос Рианн прозвучал резче, чем хотелось бы. — Он помог вам, вы на свободе только благодаря ему, так что…
Римлянин перебил её:
— Я на свободе благодаря тебе, а не ему!