Ими-хиты говорит:
— Нет уж, с тобой вместе я больше не покачусь. Я сам сделаю себе санки, а ты один катайся.
Ими-хиты взял свой топоришко, срубил понравившуюся березку, расколол пополам и стал обтесывать. Менкв-поших смотрит: Ими-хиты тесанет — топор соскользнет, тесанет — соскользнет.
Менкв-поших говорит:
— Когда твои санки будут готовы, если ты так будешь тесать? Дома ты разве на особом месте тешешь?
— Дома я на бабушкином языке тешу.
— Как это ты на языке тешешь? — говорит менкв-поших.
— А я привык к этому. Вот ты привык же кричать и смеяться, — говорит Ими-хиты менкв-пошиху. — Ты вот ляг, я на твоем языке быстро вытешу.
— Ну, ты мне еще язык отрубишь.
— Разве у меня руки без жил, что я топор не сдержу!
Менкв-поших согласился, лег навзничь и высунул свой длинный, как шкура зверя, язык. И ми-хиты положил ему на язык обрубок дерева и стал легонько тесать тонкими стружками. Тешет и приговаривает:
— Когда я был дома, вот так, вот так, бывало, тесал.
Тесал, тесал, стал дотесывать до конца, приловчился и отрубил кончик языка у менкв-пошиха.
Закричал менкв-поших страшным голосом, и Ими-хиты упал без памяти. Долго, коротко лежал, очнулся; совсем замерз. Смотрит: менкв-пошиха нет, только отрубленный кусочек языка остался. Ими-хиты встал, взял кусок языка и пошел по окровавленному следу менкв-пошиха. Шел, шел, пришел к огромному городу. Дома здесь все сложены из лиственниц и елей. Там, где не хватило лиственницы, доложили елкой, где не хватило елки, доложили лиственницей.
Как шел он по следу, так и пришел к дому, стоявшему на другом краю города. Подошел Ими-хиты к этому дому, залез на крышу и приложил ухо к дымоходу, стал прислушиваться. Слышит: менкв-поших стонет и вздыхает. Домашние спрашивают его:
— Что случилось с тобой?
Он показывает рот и что-то бормочет. Спрашивали, спрашивали, так ничего от него и не добились.
— М-м, что с ним могло случиться? — сказал кто-то со вздохом.
— Иди, — сказал тот же голос, — сходи к дедушке из соседнего дома.
Кто-то вскочил, отворил дверь. Вышел, оказывается, маленький менкв. Выбежал и начал плясать. То одну ногу вскинет, то руку вскинет. Пляшет, а сам напевает:
Бежал, бежал, приплясывая, и зашел в один из соседних домов. Только менкв скрылся в доме, Ими-хиты спрыгнул вниз, подошел к тому дому, куда вошел менкв-поших, и стал опять прислушиваться через дымоход.
Менкв-пошиха кто-то спрашивает:
Ими-хиты говорит:
— Нет уж, с тобой вместе я больше не покачусь. Я сам сделаю себе санки, а ты один катайся.
Ими-хиты взял свой топоришко, срубил понравившуюся березку, расколол пополам и стал обтесывать. Менкв-поших смотрит: Ими-хиты тесанет — топор соскользнет, тесанет — соскользнет.
Менкв-поших говорит:
— Когда твои санки будут готовы, если ты так будешь тесать? Дома ты разве на особом месте тешешь?
— Дома я на бабушкином языке тешу.
— Как это ты на языке тешешь? — говорит менкв-поших.
— А я привык к этому. Вот ты привык же кричать и смеяться, — говорит Ими-хиты менкв-пошиху. — Ты вот ляг, я на твоем языке быстро вытешу.
— Ну, ты мне еще язык отрубишь.
— Разве у меня руки без жил, что я топор не сдержу!
Менкв-поших согласился, лег навзничь и высунул свой длинный, как шкура зверя, язык. И ми-хиты положил ему на язык обрубок дерева и стал легонько тесать тонкими стружками. Тешет и приговаривает:
— Когда я был дома, вот так, вот так, бывало, тесал.
Тесал, тесал, стал дотесывать до конца, приловчился и отрубил кончик языка у менкв-пошиха.
Закричал менкв-поших страшным голосом, и Ими-хиты упал без памяти. Долго, коротко лежал, очнулся; совсем замерз. Смотрит: менкв-пошиха нет, только отрубленный кусочек языка остался. Ими-хиты встал, взял кусок языка и пошел по окровавленному следу менкв-пошиха. Шел, шел, пришел к огромному городу. Дома здесь все сложены из лиственниц и елей. Там, где не хватило лиственницы, доложили елкой, где не хватило елки, доложили лиственницей.
Как шел он по следу, так и пришел к дому, стоявшему на другом краю города. Подошел Ими-хиты к этому дому, залез на крышу и приложил ухо к дымоходу, стал прислушиваться. Слышит: менкв-поших стонет и вздыхает. Домашние спрашивают его:
— Что случилось с тобой?
Он показывает рот и что-то бормочет. Спрашивали, спрашивали, так ничего от него и не добились.
— М-м, что с ним могло случиться? — сказал кто-то со вздохом.
— Иди, — сказал тот же голос, — сходи к дедушке из соседнего дома.
Кто-то вскочил, отворил дверь. Вышел, оказывается, маленький менкв. Выбежал и начал плясать. То одну ногу вскинет, то руку вскинет. Пляшет, а сам напевает:
Бежал, бежал, приплясывая, и зашел в один из соседних домов. Только менкв скрылся в доме, Ими-хиты спрыгнул вниз, подошел к тому дому, куда вошел менкв-поших, и стал опять прислушиваться через дымоход.
Менкв-пошиха кто-то спрашивает: