Асперция Сигма-Сигма стремительно отвернулась. Мехадендриты вокруг ее плеч колыхались, словно приготовившиеся к атаке змеи.
– Провост-аквизитор Мю-Девять-Девять, мы готовы предоставить эскорт.
На парящем пикт-экране появился адепт со стальным лицом, раскрашенный в оттенки синего и исчерченный многочисленными полосками. На станции все проекторы были подобного типа. Их проекционные элементы были сделаны из полуживых светоизлучающих диодов, чья химическая структура состояла из глубоководных бактерий. Такая форма экрана лучшего всего противостояла радиоактивным шквалам системы.
Коул узнал, как создавать подобные экраны во время краткой работы на Лексмеханик Имаджификацио. Просто удивительно, чему можно было научиться в таком месте, как Трисолиан.
Центр операций по обеспечению безопасности добычи представлял собой пятиярусную комнату с огромным полукруглым окном, обращенным на Этриан. Слева в виде сплющенного стального зеркала, отражающего сияние планеты, была видна станция Кварта Гепталигона. Привязь-труба, соединяющая ее с луной, походила на иглу света. Внизу окна притаилась поверхность Мома. Солнце заливало все белоснежным блеском, столь резким, что на него было больно смотреть.
Ярусы зала были заполнены пультами управления защитными автоматами охранения, и каждый был щедро снабжен оборудованием визуализации, которое светилось тем же безупречным светом. Коул поспешно спустился на три пролета лестницы к своему посту и скользнул в неудобное кресло. Вокруг него возникли трехмерные световые полотна. Прямо перед лицом зажегся миниатюрный гололит. Как только пульт воспринял присутствие адепта, активировались данные по состоянию трех дронов, находящихся под его командованием. Из их динамиков забубнили автомолитвы благословляющей себя машины.
Дроны выглядели как красные контурные схемы с прозрачной внешней поверхностью для демонстрации состояния субсистем под броней. Левые двигатели автоматона Один светились аварийным оранжевым.
Коул недовольно выругался. Ему сказали, что автоматон Один отремонтирован. Адепт оглянулся на домину. Он была поглощена разговором с провостом-аквизитором. Ее основные руки все еще раздраженно дергались. Сейчас было неподходящее время для доклада о проблеме.
Коул вытянул кабель связи в стальной оболочке и воткнул его в гнездо позади уха. Возвратная пружина была перекрученной, и кабель неприятно дернул голову, повернув шею в неудобную позицию.
Коул разделил свое сознание между тремя автоматами и пультом контроля полетом. При помощи улучшенного интеллектуального ядра обзор в его мысленном взоре разделился на квадранты. Верхнюю часть поля зрения занимал вид операционного зала, передаваемый через смертные глаза. Нижняя часть была разделена на три пикт-поля, каждое из которых показывало картинку от одного из авгуров автоматов. На четких изображениях увеличивался в размерах Этриан.
– Приготовиться к уборке фиксаторов! – нараспев произнесла домина. Слова сопровождал поток данных на бинарике. Квартет безглазых сервиторов затянул гимн безопасного пуска. По безмолвной команде Коула Тез-Лар присоединил к песне свой звучный голос.
Реальный мир отступил. По краю поля зрения Коула прокручивался поток данных, передняя и задняя часть между доминой и провостом-аквизитором сменилась сияющим зеленым текстом и стремительными и растущими дорожками нулей и единиц бинарика.
В сознании адепта мигнул крупный кусок текста.
<Добытчики выпущены!>сообщил он, требуя подтверждения Коула. Электрические импульсы плавно пробежались от органических путей его мозга в нано-провода, трансплантированные в нервную систему, и наружу, в мир машин, подтвердив, что он получил сообщение. Воистину, Бог-Машина творил чудеса.
Коул повернул оптическое устройство Автоматона Два вниз. Пять барж-добытчиков стремительно спускались на Трисолиан А-2. Это были крупные суда, не подлинные космолеты, но большие, похожие на плоты конструкции, управляемые адептами в массивных бронированных скафандрах. Им помогали громоздкие сервиторы и устойчивые к радиации автоматы. Носовые части барж щеголяли огромными и протяженными медными лопастями, напоминающими усы вымерших терранских китообразных. Между этими «челюстями» были протянуты тысячи километров тонкой проволоки, защищая магнитный конус, который направлял желанные газы в сепарационные установки. Оттуда урожай закачивался в округлые группы резервуаров, тянущихся вдоль корпуса судна.
В нижней части барж располагались дюжины тяжелых полусферических направляющих импеллеров. В боковой проекции гравитационные двигатели и их энергетические установки занимали большую часть корабля, подобно подводной части айсбергов, и составляли львиную долю его массы. Этриан обладал сильным притяжением.
Баржи-добытчики быстро снижались к бегущим облакам газового гиганта. Крошечные фигурки на палубах уменьшились до точек.
– Выпустить эскорт, – приказала мысленно и словами домина.
– Хвала Богу-Машине. Хвала Омниссии, его посланнику. Хвала Движущей Силе, благодаря которой он ходит среди нас, – затянули операторы дронов.
Разделенное зрение Коула покачнулось, и тройной образ изменился. Если бы адепт не сконцентрировался, конфликтующие входящие данные вызвали бы у него тошноту. Его подопечные спускались. Запустившиеся маневровые двигатели отправили их вслед за баржами. Мимо пронеслись палубы экипажа, Коул мельком увидел, как адепт в броне направляет подчиненных, затем баржи оказались выше его машин. Навстречу спешили облака.
Роботы были практически автономными. Программы спустили их в пульсирующие потоки газового гиганта без серьезного внешнего вмешательства, но условия работы в холодной метановой атмосфере Этриана были таковы, что каждое звено требовало человеческого надзора. Мозги роботов не были способны выполнять эту задачу самостоятельно.
Невероятно, но внизу были живые существа, и они не любили гостей.
Асперция Сигма-Сигма стремительно отвернулась. Мехадендриты вокруг ее плеч колыхались, словно приготовившиеся к атаке змеи.
– Провост-аквизитор Мю-Девять-Девять, мы готовы предоставить эскорт.
На парящем пикт-экране появился адепт со стальным лицом, раскрашенный в оттенки синего и исчерченный многочисленными полосками. На станции все проекторы были подобного типа. Их проекционные элементы были сделаны из полуживых светоизлучающих диодов, чья химическая структура состояла из глубоководных бактерий. Такая форма экрана лучшего всего противостояла радиоактивным шквалам системы.
Коул узнал, как создавать подобные экраны во время краткой работы на Лексмеханик Имаджификацио. Просто удивительно, чему можно было научиться в таком месте, как Трисолиан.
Центр операций по обеспечению безопасности добычи представлял собой пятиярусную комнату с огромным полукруглым окном, обращенным на Этриан. Слева в виде сплющенного стального зеркала, отражающего сияние планеты, была видна станция Кварта Гепталигона. Привязь-труба, соединяющая ее с луной, походила на иглу света. Внизу окна притаилась поверхность Мома. Солнце заливало все белоснежным блеском, столь резким, что на него было больно смотреть.
Ярусы зала были заполнены пультами управления защитными автоматами охранения, и каждый был щедро снабжен оборудованием визуализации, которое светилось тем же безупречным светом. Коул поспешно спустился на три пролета лестницы к своему посту и скользнул в неудобное кресло. Вокруг него возникли трехмерные световые полотна. Прямо перед лицом зажегся миниатюрный гололит. Как только пульт воспринял присутствие адепта, активировались данные по состоянию трех дронов, находящихся под его командованием. Из их динамиков забубнили автомолитвы благословляющей себя машины.
Дроны выглядели как красные контурные схемы с прозрачной внешней поверхностью для демонстрации состояния субсистем под броней. Левые двигатели автоматона Один светились аварийным оранжевым.
Коул недовольно выругался. Ему сказали, что автоматон Один отремонтирован. Адепт оглянулся на домину. Он была поглощена разговором с провостом-аквизитором. Ее основные руки все еще раздраженно дергались. Сейчас было неподходящее время для доклада о проблеме.
Коул вытянул кабель связи в стальной оболочке и воткнул его в гнездо позади уха. Возвратная пружина была перекрученной, и кабель неприятно дернул голову, повернув шею в неудобную позицию.
Коул разделил свое сознание между тремя автоматами и пультом контроля полетом. При помощи улучшенного интеллектуального ядра обзор в его мысленном взоре разделился на квадранты. Верхнюю часть поля зрения занимал вид операционного зала, передаваемый через смертные глаза. Нижняя часть была разделена на три пикт-поля, каждое из которых показывало картинку от одного из авгуров автоматов. На четких изображениях увеличивался в размерах Этриан.
– Приготовиться к уборке фиксаторов! – нараспев произнесла домина. Слова сопровождал поток данных на бинарике. Квартет безглазых сервиторов затянул гимн безопасного пуска. По безмолвной команде Коула Тез-Лар присоединил к песне свой звучный голос.
Реальный мир отступил. По краю поля зрения Коула прокручивался поток данных, передняя и задняя часть между доминой и провостом-аквизитором сменилась сияющим зеленым текстом и стремительными и растущими дорожками нулей и единиц бинарика.
В сознании адепта мигнул крупный кусок текста.
<Добытчики выпущены!>сообщил он, требуя подтверждения Коула. Электрические импульсы плавно пробежались от органических путей его мозга в нано-провода, трансплантированные в нервную систему, и наружу, в мир машин, подтвердив, что он получил сообщение. Воистину, Бог-Машина творил чудеса.
Коул повернул оптическое устройство Автоматона Два вниз. Пять барж-добытчиков стремительно спускались на Трисолиан А-2. Это были крупные суда, не подлинные космолеты, но большие, похожие на плоты конструкции, управляемые адептами в массивных бронированных скафандрах. Им помогали громоздкие сервиторы и устойчивые к радиации автоматы. Носовые части барж щеголяли огромными и протяженными медными лопастями, напоминающими усы вымерших терранских китообразных. Между этими «челюстями» были протянуты тысячи километров тонкой проволоки, защищая магнитный конус, который направлял желанные газы в сепарационные установки. Оттуда урожай закачивался в округлые группы резервуаров, тянущихся вдоль корпуса судна.
В нижней части барж располагались дюжины тяжелых полусферических направляющих импеллеров. В боковой проекции гравитационные двигатели и их энергетические установки занимали большую часть корабля, подобно подводной части айсбергов, и составляли львиную долю его массы. Этриан обладал сильным притяжением.
Баржи-добытчики быстро снижались к бегущим облакам газового гиганта. Крошечные фигурки на палубах уменьшились до точек.
– Выпустить эскорт, – приказала мысленно и словами домина.
– Хвала Богу-Машине. Хвала Омниссии, его посланнику. Хвала Движущей Силе, благодаря которой он ходит среди нас, – затянули операторы дронов.
Разделенное зрение Коула покачнулось, и тройной образ изменился. Если бы адепт не сконцентрировался, конфликтующие входящие данные вызвали бы у него тошноту. Его подопечные спускались. Запустившиеся маневровые двигатели отправили их вслед за баржами. Мимо пронеслись палубы экипажа, Коул мельком увидел, как адепт в броне направляет подчиненных, затем баржи оказались выше его машин. Навстречу спешили облака.
Роботы были практически автономными. Программы спустили их в пульсирующие потоки газового гиганта без серьезного внешнего вмешательства, но условия работы в холодной метановой атмосфере Этриана были таковы, что каждое звено требовало человеческого надзора. Мозги роботов не были способны выполнять эту задачу самостоятельно.
Невероятно, но внизу были живые существа, и они не любили гостей.